За три последних месяца в Наурзумский заповедник ударило две молнии. Реликтовый просмоленный лес мог загореться, но на место прибыла красная пожарная машина.
Ее экипаж почти полностью состоял из мужчин семьи Бикеновых. За три последних месяца молния била два раза – оба раза красная пожарная машина оказывалась на месте в нужное время... А потом «молния» ударила в сам кордон.
Заметка
Все началось с заметки: «А если завтра пожар?» в газете «Время»: «В знаменитом на весь мир Наурзумском заповеднике, который внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, под охраной государства оказались не только птицы, звери и растения – но и... человеческое жилье!» И далее: «Скандал с появлением в охранной заповедной зоне жилых домов при ближайшем рассмотрении выглядит просто катастрофой. Оказывается, они стоят там, где, в соответствии с прошлогодним приказом дирекции Наурзумского заповедника, должна быть обустроена лесная пожарная станция...»
Заканчивалась заметка так: «Редакция газеты «Время» просит прокурора Костанайской области Марата Кайбжанова огласить фамилии тех счастливцев, которым в заповеднике жить хорошо».
Заметка была подготовлена по материалам проверки прокуратуры. Это было интересно: когда я позвонил в администрацию заповедника и попросил посмотреть территорию, мне, как ни странно, ответили положительно.
«Незаконное человеческое жилье» оказалось на месте бывшей центральной усадьбы Старый Наурзум. Люди ушли отсюда в 1976 году – причиной стало расширение заповедной зоны. Старый Наурзум находится в центре реликтового соснового бора.
Арифметика
– Давайте представим, как если бы в Старом Наурзуме не было кордона. И посчитаем: скорость распространения пожара в сосновом сухом лесу может составлять 70 километров в час. Это если огонь пробьется до крон сосен, то есть из низового станет верховым. Тогда по лесу уже начинают летать горящие шишки... Другими словами, время, чтобы предотвратить его подъем, ограничено. Когда били молнии, кордон семьи Бикеновых успевал тушить его внизу. Для сравнения: скорость низового пожара составляет всего 3-5 километров в час, – заместитель директора Наурзумского заповедника Мария Зейнелова почти кричит. – К сожалению, эту арифметику мы никак не можем объяснить наверху!
Вот такие они – «счастливцы, которым в заповеднике жить хорошо…»
На очередной яме лесной дороги мы прыгаем до потолка в «УАЗ 452», так называемой «таблетке». Мотор ревет, что-то в машине лязгает.
– Что?! ( с большим трудом, через день, уже дома, расслышал, что говорила на диктофон Мария Александровна).
– Пожарной машине ехать здесь труднее и дальше, – кричит Мария Зейнелова. – Чтобы добраться от Караменды до соснового реликтового бора Наурзума, требуется час-два. За это время лес уже горит – от одной, от десяти пожарных машин толку тогда уже не будет. Будет нужен вертолет или два...
– Не слышу...
Мария Александровна махнула рукой...
Резко континентальный заповедник
Мария Зейнелова по дороге показывает по сторонам. Кое-что я слышу:
– Эти ковыльные степи – исчезающий ландшафт с лица земли... (что-то неразборчиво) ... Глядя на нее, у иностранцев капают слезы... (неразборчиво). Степь здесь имеет 7-8 цветовых аспектов (неразборчиво). Здесь гнездится луговой лунь. Из Шотландии специально приезжали сюда, чтобы посмотреть... (неразборчиво) Очень много загадок – здесь растет ежевика, северная ягода, а рядом папоротник и тростник... (неразборчиво). Вот этот контраст удивляет больше всего. 687 видов высших растений – как это все может быть рядом и в степной зоне? (неразборчиво). Уникальность заповедника в контрастности – лес, озеро, полупустыня, степь, болото, и все это в этой конкретной точке Земли сконцентрировалось в одну... (неразборчиво).
Машина остановилась, и в тишине я подумал, что весь наш резко континентальный климат сконцентрировался в Наурзумском заповеднике – только не в температуре, а в растениях, деревьях, насекомых и животных. Резко континентальный заповедник.
Мы много останавливались по пути, но очень коротко – солнце клонилось к закату. Ощущения лучше всех сформулировала корреспондент «КН» Мария Шило. «Почему запечатлеть картинку на фотоаппарат научились, а фиксировать запахи нет?» – спросила она.
Когда мы въехали в реликтовый сосновый бор, «УАЗ» остановился. Огромные сосны вокруг создавали впечатление масштабности и величия. Под ними, особенно возле дороги, иголки были почти черными.
– В солнечную погоду в этом кварцевом песке можно пожарить яйцо, – объяснила Мария Зейнелова. – Этому лесу нужна всего одна искра, чтобы вспыхнуть...
«Счастливцы»
Наконец мы прибыли в Старый Наурзум. Коттеджей вокруг не оказалось – на единственной улице стояли четыре старых дома, одна пожарная машина и один трактор. Впереди домов высыхающее озеро Аксуат, позади старое кладбище. На горизонте вышка. Вот и весь пейзаж.
8 человек в камуфляжной форме с любопытством рассматривали нас, а мы их.
– Эти люди спасли сосновый реликтовый бор от пожара, – представила «счастливцев, которым в заповеднике жить хорошо» Мария Зейнелова.
Мы познакомились.
Госинспекторы: Нурлан, Оразхан, Рахан и Еркебулан Бикеновы. Сарсенбек Бокаев.
Бойцы: (их набирают в пожароопасный период) – Дидарбек Тапалов, Рустам Килишбеков, Адильбек Бирмагамбетов.
Еркебулану Бикенову всего 19 лет. Он оказался серьезным и даже несколько хмурым молодым человеком.
– Вы здесь, на кордоне, круглый год находитесь?
– Да. На зиму набираем продукты. Муку, сахар и так далее. Дороги здесь заметает, так что не пробьешься.
– А если кто-то заболеет?
– Тогда на снегоходе.
– Еркебулан, вы учились в Костанае?
– В Затобольске, в сельскохозяйственном колледже. Специальность – лесное хозяйство и садово-парковое ландшафтное строительство.
– Не хотелось в городе остаться?
– Нет.
– Там же развлечения – ночные клубы, девушки...
– И что?
– Ну, все-таки вам 19 лет...
– Мой дед здесь работал, и отец работает здесь. Я тоже здесь останусь. Сейчас хочу поступить в Алматинский аграрный институт – заочно получу высшее образование...
– Но ведь здесь скучно? Каждый день одни и те же лица, тот же распорядок, те же четыре дома и лес тот же. А еще комары...
– Некогда скучать. В 7 утра встаю, в 12 ложусь. Это если нет ночного дежурства. Вас, кажется, зовут чай пить...
Когда мы уезжали, я пытался подарить защитникам соснового бора пачку сигарет. Хотелось сделать для них что-нибудь приятное. Но они отказались...
Директор Наурзумского заповедника Багитжан Муттаков попросил заехать к нему.
– Вы теперь наглядно увидели, какой путь от базы заповедника до соснового бора. Мы не успеем на пожар. А с кордона в Старом Наурзуме пока успевали... Если бы это был единичный случай, но каждый год прокуратура пишет о жилых домах в этом брошенном селе. Каждый год мы приводим свои аргументы, и все без результата... В этом году еще и статьи в газетах – обидно за труд, который так мало ценится. Думаете, кто-то еще согласится за 25 тысяч тенге работать на этом глухом кордоне? Круглый год находиться там? Я думаю, надо радоваться, что есть такие люди...
PS. 7 июня в газете «Время» был опубликован второй материал о жилых домах. Здесь зампрокурора Костанайской области Данияр Сыздыков отвечал на вопросы. В частности, интересен такой фрагмент: «Как сообщил нам Данияр Сыздыков, в жилых домах на территории охранной зоны живут инспекторы. Это нарушение, судя по всему, вынужденное, потому что последние 10 лет возникающие проекты усиления материальной базы всемирно известного заповедника гасятся банальным безденежьем...
– Для проживания госинспекторов вне заповедника необходимо строительство кордонов, отметил Сыздыков, но возвести удалось в прошлом году пока лишь один...
Может быть, с признанием этого факта «молнии» перестанут бить в Старый Наурзум?
