Жарасхан Акбердиев в свои 32 года – начальник управления собственной безопасности ДВД области, майор полиции. Его работа – следить за чистотой рядов собственного ведомства, в том числе ловить преступников среди тех, кто сам должен бороться с преступностью.– Насколько я понимаю, Жарасхан Бахтиярович, ваша служба в системе МВД на особицу. Наверно, не каждый в ней может работать.
– Это правда. 18 апреля 1995 года вышло постановление правительства об образовании в составе МВД департамента собственной безопасности. Главные задачи – очищение собственных рядов и защита самих сотрудников и членов их семей. Время тогда было непростое, после развала Союза казахстанская милиция испытывала серьезные проблемы. С одной стороны, появились связи с организованной преступностью, крышевание нарождающегося дикого бизнеса. С другой – те сотрудники, которые честно выполняли свой служебный долг, получали много угроз от преступного мира. Сейчас задачи нашей службы практически те же, но акцент сместился на очищение собственных рядов.
Кто может работать в нашей службе? Требования очень жесткие. Чтобы сотрудник не был ни в чем замаран, чтобы имел опыт работы не менее пяти лет и обязательно в оперативных службах. Ведь в нашей службе только оперативники и следователи. И каждого изучаем детально. Если кандидат привлекался к дисциплинарной ответственности за нарушение воинской дисциплины, нетактичное поведение, в рамках Кодекса чести – он уже автоматически не подходит.
– Как вы сами попали в эту службу? По собственному желанию?
– По принуждению сюда никто не попадает. Я после окончания школы милиции до 2008 года работал в следствии и дознании, было это в Алматинской области. Когда ты уже три года работаешь в районном отделе, отправил в суд не одно дело по убийству, чувствуешь себя асом. Тебе все кажется неинтересным, хочется совершенствоваться. Когда меня назначили дознавателем отдела по дорожно-транспортным происшествиям – было тяжело. Потом освоил и эту «грамоту». А, главное, понял – следственная работа очень многогранная. Когда перешел в службу собственной безопасности, переквалифицировался на должностные преступления, коррупционные. И расследование таких дел для меня тоже оказалось новым, интересным. Если в райотделе уголовное дело по краже отправляется в суд на 50-60 листах, у нас одно самое простое занимает минимум два тома. Работа объемная, доказательства собираются по крупинкам. Вы же понимаете, когда в суд поступает дело на бывшего сотрудника, то и адвокаты не те, которые защищают воров или рецидивистов. До каждой мелочи докапываются. Когда я стал старшим следователем по особо важным делам департамента собственной безопасности МВД, работа стала еще тяжелее.
– Уровень чинов другой?
– И уровень чинов, и подходы к ним другие. Когда допрашиваешь начальника департамента, комитета, к любому допросу надо было серьезно готовиться. Полковника дважды по одному и тому же вопросу не вызовешь.
– Есть памятные дела?
– Есть. Например, в Астане по четырем сотрудникам управления по борьбе с наркобизнесом. Они человека в машину кидали, имитировали наличие у него наркотиков, потом вымогали деньги. Было очень сложно доказывать. Но в итоге все получили обвинительные приговоры. Когда в МВД работал, было большое расследование по делу о проститутках. Сотрудник одного из территориальных подразделений Комитета административной полиции, находясь в Астане, организовал целую серию ограблений. Шла подготовка к саммиту ОБСЕ, и было задание по очистке города от проституток. Так он через сайты находил девушек легкого поведения, приезжал к ним и грабил. В общей сложности мы доказали 19 эпизодов. После этого полетели головы многих руководителей. А для меня в этом деле был еще один необычный момент. Подельником главного грабителя проходил капитан, мой бывший сокурсник. Заместитель начальника департамента, помню, меня вызвал и спрашивает: «Будешь в отношении своего друга дело расследовать?» Я тогда ответил, что буду выполнять любое поручение в группе, но допрашивать и задерживать не стану. Нельзя, чтобы даже подозрение пало, что я могу выгородить своего товарища. Если преступил закон, должен отвечать. Нам иногда говорят, что у нас, УСБшников, ничего святого нет. Однако умные люди понимают: работа такая. Но многие стараются держаться подальше.
– Выходит, вам нельзя иметь друзей среди полицейских?
– Скажу так. Я не хотел бы руководить службой собственной безопасности в том регионе, например, где я начинал работать. Там было много друзей, товарищей. Кто-то с пониманием отнесся бы, а основная масса – настороженно. Когда меня выдвигали, я сам попросился в чужую область. Недавно мне назначили нового заместителя, так он тоже здесь чужой человек. Подчиненным легче. Они управленческие решения не принимают, и в случае чего ссылаются на руководство.
– Когда вы, Жарасхан Бахтиярович, работали в МВД, каким вам виделся Костанайский ДВД?
– К нам с мест сливалась вся грязь – жалобы, анонимки… Сидишь, анализируешь: в какой области кто кого подсиживает. Костанайская область была намного благополучнее других.
– Вы здесь уже полтора года. И ваше появление совпало со сменой руководства ДВД. И эта смена, что даже не скрывается, была связана с громким делом наркомафии и крышевания ее сотрудниками полиции.
– Да, я пришел в область, когда вновь назначенный начальник ДВД принял решение сменить начальников управления собственной безопасности и по борьбе с наркобизнесом. А потом, благодаря внеочередной аттестации, почти полностью обновился и состав нашего управления.
– Но почему стал возможным этот факт: 10 полицейских на скамье подсудимых, а еще больше имен сотрудников фигурируют в показаниях свидетелей и тех же наркосбытчиков?
– Все, я считаю, от бесконтрольности. В первую очередь непосредственных руководителей.
– К сожалению, если верить показаниям в суде, бывший начальник отдела по борьбе с наркобизнесом сам брал мзду с наркоторговцев. Кроме того, открытым текстом идет информация, что все следы ведут в ДВД. Ваша служба будет перепроверять эту информацию?
– Этим уже занимается финансовая полиция. Но мы с ними, конечно, связь поддерживаем. От многих сотрудников, когда началась история с задержанием наркоторговцев, уже избавились. Работающих, которые участвовали в этой схеме, сейчас, по моим данным, нет. Да, финполиции теперь, может быть, трудно найти некоторых из них. Будем работать вместе и доведем это дело до конца.
– Бытует мнение, что сама система полиции губит в общем-то хороших ребят.
– Я считаю, что многое зависит от воспитания. Человек должен твердо усвоить еще с детства, через что никогда ни при каких обстоятельствах нельзя переступать. И еще, к сожалению, с потоком людей, которые приходят и уходят из полиции, исчезло настоящее наставничество. Некому быть наставниками – человек работает следователем полтора года и уже считается опытным. Государство действительно платит нам неплохо, и дальше планирует поддерживать материально, но этого, оказывается, недостаточно, чтобы победить коррупцию. Инновационные технологии слежения, спецЦоны – все это сейчас внедряется, чтобы минимизировать контакты населения с теми же дорожными полицейскими.
Сейчас будем инициировать проверки по приостановленным делам. И брать их на контроль. Чтобы поднять авторитет полицейского, надо контролировать также дела, которые касаются неповиновения со стороны граждан или, хуже того, нападения на сотрудников. Ведь бьют в таких случаях не только по лицу стража порядка, бьют по имиджу всей системы. И когда такие дела прекращаются за примирением, «простившего» сотрудника надо увольнять. Либо он на деньги польстился, либо его действия были не во всем законными. Кстати, в новом законодательстве будет предусмотрено, что снятые гражданами на тот же сотовый телефон действия полицейского будут считаться доказательством, формой общественного контроля.
– Недавно было оглашение приговора по делу бывшего начальника отдела дорожной полиции Узункольского РОВД Байбулова. Его ведь возбуждала ваша служба. Сложное было дело?
– Не самое сложное. Просто санкция по статье о сбыте наркотиков тяжелая. Прокурор просил двенадцать с половиной лет, суд дал десять. Мы инициировали публичное оглашение приговора перед личным составом. Для тех, кто еще не преступил закон, это хороший урок. Многие, кто выходил после этого из зала, были шокированы. Ведь иногда за убийство дают меньше. Но надо учитывать – преступление совершило должностное лицо.
– Вы сказали, Жарасхан Бахтиярович, что это было не самое сложное дело…
– Самым сложным, пожалуй, было дело командира ППС Батыржанова. Доказывать его вину в связях с организованной преступной группой пришлось по крупицам несколько месяцев.
– Тем более, что подчиненные его выгораживали?
– Они в первую очередь о себе думали. Сотрудник не должен исполнять незаконные указания командира, иначе он тоже виновен. А они осознавали, что, задерживая без всяких оснований человека, которого потом должны были передать членам ОПГ для разборок, нарушают закон.
– Сколько в этом году дел, жалоб прошло через вашу службу собственной безопасности?
– С начала года около тысячи. Далеко не все из них подтвердились. А уголовных дел на сотрудников полиции за это время было всего 24. Из них 13 – коррупционные. Половину возбуждали и расследовали мы.
– Жарасхан Бахтиярович, а можно при поступлении на службу вычислить неблагонадежных? Скажем, пропускать через детектор лжи?
– Конечно, любое явление лучше предупредить, чем потом выжигать каленым железом. Но при численности нашей службы – это 12 человек, сложно. Профилактика, воспитательная работа – это прерогатива руководства отделов полиции. А в полиграф для полицейских я верю мало. Это аппарат, его можно обмануть. Особенно, когда мы не имеем по-настоящему профессиональных полиграфологов. Эти сомнения, кстати, подтвердили и специалисты из Алматы. К ним обращались при расследовании убийства девушки-полицейского из Рудного. Когда мы расследовали то же дело Батыржанова, то прибегли к услугам местного полиграфолога. И он выдал сомнительные данные по тем фактам, которые уже были достоверно установлены. Если примут закон и обяжут всех кандидатов в полицейские проходить через полиграф, мы будем это делать. Возможно, появится и положительная практика.
– Когда может наступить эра честных и профессиональных казахстанских полицейских?
– Большинство полицейских – честные люди. Мы просто мало о них пишем и рассказываем.
