В энциклопедиях это слово расшифровывается как суждение о состоянии больного, диагнозе. Иногда в этом суждении расходятся родные люди. Для одной стороны Юрий Ильченко – несчастный и больной бездомный человек. Для другой – здоровый и щедрый папа. Как же так?
Без дома
– Он ходил от одного дома к другому и плакал, – рассказывает сестра Юрия, Людмила Травина. – И не понимал, почему его не пускают...
Людмила Константиновна обратилась в редакцию за помощью. Рассказывает, что в девяностых ее брат попал в аварию. С тех пор жизнь его круто изменилась. У Юрия Ильченко была семья – жена и дочь. Он работал сантехником, хорошо зарабатывал. Помогали родители. В Затобольске у них был дом. Его отдали Юрию и его семье – к тому времени в доме были прописаны три сестры, но они добровольно отказались от своей доли в пользу брата – чтобы не было проблем в случае продажи. Кто же знал, что проблемы будут совсем не с этим?
У Людмилы Травиной есть документы, подтверждающие болезнь брата, и она намерена бороться за его права на жильё.
Сестра рассказывает, что последствия аварии оказались тяжелыми. Какоето время он был в коме, потом долго лежал в больнице и был поставлен на учет в психиатрическую больницу с диагнозом «органическое поражение ЦНС сложного генеза». С тех пор мужчина изменился. Провалы в памяти, апатия. Возможно, это и стало причиной разлада в семье. По сути, супруги расстались в девяностых, когда еще живы были родители Юрия. Но официально развод оформили в 2000 году. Все это время Юрий жил где придется. Несколько раз его отправляли к двум младшим сестрам в Россию. Он возвращался, вновь перебивался случайными заработками, жил иногда у сестры, иногда у знакомых. Часто просто бродил по улицам. А потом дважды предпринимал попытку убить себя...
– Первый раз я забеспокоилась, – рассказывает Людмила Константиновна. – Его день дома нет, второй... Написала заявление, приехала целая группа. Я сама тоже пошла искать, знала, где он может быть – в старом доме в Затобольске, где когдато жила семья. Он и правда был там. Залез в подвал и решил с голода и холода умереть... Второй раз он ушел из дома к какомуто знакомому, который взял его на работу. И зажег в подвале газовый баллон, стал дышать. Хорошо, жильцы заметили, вызвали полицию и скорую. Участковый определил это как попытку суицида. Неделю провел в городской больнице, откачали. Полгода после этого лежал в психбольнице...
Людмила Травина рассказывает, что она забрала Юрия из больницы. Очень уж просился домой. Но что дальше? Женщине самой уже 70 лет. Она живет с внучкой. Здоровье подводит – давление. Не всегда может уследить за братом, не всегда может его найти. Если соседи его гдето видят, звонят сразу – Юра грязный, голодный. Забирает, ведет в баню...
– Сестры в России живут, уехали, – говорит Людмила Константиновна. – А я не могу уехать. Как его оставить? Ведь даже не могли подумать, что так сложится все. Что у брата ни кола ни двора не останется.
Ни кола ни двора у Юрия, потому что в 2012 году его сестра с удивлением узнала, что родительский дом, часть которого по закону принадлежала брату, продан. Причем никаких денег ему никто не передавал. Во время пребывания супругов в браке была приобретена еще одна квартира. Но и от нее Юрию ничего не перепало. Почему?
Щедрый папа?
– Да он здоров!
Эту неожиданную информацию сообщила мне дочь Юрия, Оксана. С женой переговорить не удалось. Татьяна Александровна сообщила, что с Юрием давно уже не живет, и положила трубку, пресекая все мои остальные вопросы. Оксана же рассказала, что с отцом прекрасно общается. И свою часть дома в Затобольске он ей подарил. Вроде бы как на свадьбу. Сам предложил, потому как алименты он ей не платил все детство. А на другую квартиру у него нет никаких прав, потому что ее приобретали родители Татьяны Александровны, обменяли на машину в свое время и передали дочери.
Оксана настаивала на том, что отец абсолютно здоров. Ну попивает иногда. И все. И не лежал он в психбольнице, не было никаких попыток суицида. Говорила, что это все происки тети, которая после развода неоднократно преследовала их семью.
Правда, на вопрос, где теперь жить папе, Оксана не ответила. Сообщила, что он сейчас находится гдето в деревне, работает там. Вот только телефон его мне не дала. Даже после настойчивых просьб. Сказала, что передаст папе мои координаты, но...
Эпикриз
...Но с Юрием мы так и не связались. Кстати, его сестра обладала куда более подробной информацией о местонахождении брата. Рассказала, что сейчас он в поселке Воскресеновка. Друг детства забрал его туда. Дал жилье, одевает, кормит. Ну и работу дает. Несмотря на то что с головой у Юрия проблемы, физически работать он с детства был приучен.
Кстати, слова Оксаны о здоровье отца оказались всего лишь словами. По крайней мере, в эпик
ризе, который принесла Людмила, значится и диагноз, и тот факт, что он состоит на учете, и все его пребывания в больницах отражены.
Юрист, адвокат Светлана Абдрашитова, к которой мы обратились за комментарием, говорит, что в этой ситуации, если родные считают, что Юрий подписывал дарственную не добровольно, нужно обратиться в суд и на основании заключения медиков признать Юрия недееспособным. Причем не на сегодняшний день. Чтобы сделку признали недействительной, суд должен вынести решение о его недееспособности на момент совершения сделки.
Людмила сейчас наняла адвоката и решила действовать. В ближайшее время идет на прием в городской суд. Она считает, что брата могли просто уговорить, чтобы он подписал бумаги. Женщина говорит, что корыстных интересов у нее нет. Брата бы пристроить както. Ведь Юрию только 55. Что будет в старости, когда он уже не сможет работать?
