Он пытался покончить с жизнью прямо на сцене... А потом ухитрился обмануть всех окружающих женщин. Даже Ларису Удовиченко. Олег АКУЛИЧ, российский актер и юморист, за один спектакль в Костанае сыграл сразу две роли.
До и после антракта
В Костанае на этой неделе москвичи играли эксцентричную комедию. Антреприза «Игра навылет» собрала артистов из разных театров, в том числе и свободных художников. На сцену нашего ДК «Мирас» вышли узнаваемые служители столичной Мельпомены, раскрученные на телесериалах. Вишенкой на торте была народная артистка России Лариса Удовиченко. В первую очередь на нее шли зрители. Но основой спектакля стал именно Олег Акулич.
До антракта он играл трагедию в образе несчастного водопроводчика, которому не везло с женщинами. Стоя на краю крыши, бедолага не решался покончить жизнь самоубийством. С первых рядов были видны его глаза, действительно наполненные слезами и ужасом: любимая женщина бросила, завяз в кредитах, квартиру забрали за долги... Сделал шаг – и всё позади. Но. Здесь же, на крыше, он сталкивается с другими женщинами. Одинокими, сердобольными, влюбчивыми. Они-то его и отговорили от этого шага.
А вот во второй части спектакля его было не узнать, комедиант во всей красе: спал до обеда, играл в покер и выманивал деньги у своих благодетельниц – жиголо, да и только. Эмоции во всем спектре, от слез до хохота. Даже внешне могло показаться, что это были два разных человека. Но на то и искусство перевоплощения. Акулич им овладел в полной мере.
Про таких говорят: штучный актер. Запоминается даже по второстепенным, маленьким ролям. Потому как играет ярко. В его фильмографии: «Ёлки», «Каменская», «Моя прекрасная няня», «Солдаты-15». А среди ролей – доктор и террорист, дальнобойщик и авантюрист, шут, милиционер, продюсер. Но костанайские зрители его вспомнили прежде всего по телепроектам – «Аншлаг», «Смехопанорама», «Армейский магазин». «Я и прочитал-то всего пару-тройку юморесок, – оправдывался артист. – Но меня так размножили, что получилось, словно я ежедневно выхожу с шутками в телеэфир!»
Ах вот он какой!
За час до спектакля пообщаться с журналистом «КН» актер согласился легко. За кулисами ДК для гостей организовали импровизированную столовую: бутерброды, фрукты, чай, кофе. Артист перекус отложил. И, как говорится, распахнулся сразу, был искренним. Там, где шутил или ёрничал, звучало его фирменное: «Ха-ха-хе!» Как присказка. Или точка в ответе.
– Олег Александрович, и все-таки в первую очередь на запрос «Акулич» Всемирная паутина выдает «артист эстрады». Хотя, знаю, для вас роднее театральная сцена и съемочная площадка.
– К сожалению, общество мыслит штампами. Считаю, я и как драматический актер на сцене состоялся, и как комический герой в кино. Артист обязан быть разнообразным, универсальным. И эстрада мне тоже нравится. Даже клоунада в моей творческой копилке есть. От цирка вообще без ума! Однажды попросили сняться в «Смеяться разрешается», мол, можете что-нибудь смешное рассказать. Я – «Могу». Потом еще и еще. Так и пошло – артист эстрады. А одновременно снимался в кино, работал театре. Как тот же Миронов когда-то делал. Возможно, у меня ярче получалось на эстраде. Но это поначалу, – артист вдруг посмотрел далеко-далеко, словно за горизонт, и в лирическом образе воскликнул: – Ах, как хочется снова к началу! – и рассмеялся.
– Вам в профессии так легче, когда есть разные варианты, где можно себя проявить?
– Мне так интереснее. Не хочу быть в одном амплуа. Иначе поставят штамп на лоб и живи с ним. Хотя печатью комика меня таки припечатали. Ха-ха-хе!
– Призываете не ставить штампы на актерах?
– Да, пожалуйста, не ставьте. Поверьте, я могу и драматические образы создать, и даже трагедийные.
– И всё же не обижает, когда вам снова и снова предлагают комическую роль?
– Уже нет, привык. Считаю, что комедийная роль, если ее по-настоящему играть, очень сложна. В таких случаях часто вспоминаю, как Валерий Баринов (известный актер, народный артист России. – Прим. авт.) мне сказал: «Ты же смешной, Олег! Таких очень мало. Красавчики на каждом шагу, а ты один. Так что и не надо тебе другого амплуа». В чем-то он прав. Комедийную роль очень непросто воплотить. Я и успокоился. С возрастом к жизни философски подходишь. Ха-ха-хе!
– Спектакль, с которым вы приехали к нам, снова комедия. Хотя вначале вам не до смеха...
– Это потом он делец, ходок, донжуан, альфонс. А поначалу мне и самому страшно... Кстати, я вошел в этот спектакль недавно. Для меня это премьерные показы. В том смысле что на гастроли по Казахстану меня в этот спектакль и пригласили. Я вхожу в образ, пробую присвоить себе эту роль, найти свои ходы. Ведь вначале мой герой пытается свести счеты с жизнью. У него трагедия. И никто не должен догадаться, что трагедия всего на час, пока идет первая половина постановки. Зритель должен поверить: а действительно человеку-то как плохо. Моя задача – добиться слезы в зале. А потом можно всё перевернуть с ног на голову. Мол, ах вот он какой! И на сердце легче.
Хорошая привычка – работать
– На ваш взгляд, сегодня сложно вызвать сочувствие?
– Год назад мы были на гастролях в Прибалтике. И мне тоже выпал образ самоубийцы, который собирается сигануть с крыши. Я его сыграл, и в антракте подошел мужчина с матерью: «Мы так переживали за вас, что даже заплакали. Мы вам поверили!» Хотя я стоял на полу. И это дорогого стоит. Или неделю назад играли с Садальским и Васильевой «В джазе только женщины». У меня был монолог, потом песня о маме. Женщины в первых рядах плакали чуть ли не навзрыд. Так что можно вызвать сочувствие. Души пока не черствеют. Во всяком случае, у среднего и старшего поколений. Бывает, на сцене у тебя, когда ты в образе, идет мороз по коже, все чувства, нервы оголены. И это передается зрителям. Это катарсис! Ха-ха-хе!
– Вы в молодости мечтали стать капитаном...
– (Прервал). Вслушайтесь, как романтично звучит!
– ...А стали актером. Пробились творческие гены родителей?
– (Рассмеялся). Это уже проза жизни! Папа – художник, мама – директор дома культуры. Плюс бабушка по жизни актриса. Просто шукшинские персонажи. Но только не на сцене, а рядом со мной. Я впитывал всё в детстве – спектакли, концерты, кино. В итоге накапливалось, накапливалось. Даже в школе занимался в драмстудии, сыграл свою первую роль Татаринова в спектакле «Два капитана». Мечтал примерить форму капитана и в жизни, поэтому сначала пошел в речное училище. Закончил его, пошел в армию, но и там – ансамбль песни и танца. Опять играл на трубе, вел концерты, пел. И понял, что нет, вот мое – театр, сцена.
– Вы всё так же свободный художник? Или при каком-то театре?
– Нет, свободен. И мне легче. Я не смог бы жить в рамках репертуарного театра. Нужно уметь общаться, лавировать, подстраиваться. Я бы комплексовал: ой, не то сказал режиссеру, не так посмотрел на приму, что обо мне подумают?! К сожалению, рабство в актерской среде и в себе сложно уничтожить. Был бы при театре, кажется, давно бы сам себя изнутри съел. Кто, почему, за что... И зачем мне это надо?! У меня есть и моноспектакли, и как режиссер занимаюсь постановкой. Одна из недавних на 18 актеров, «Миллион биткоин для любимой», масса известных людей занято. Я и как режиссер, и как исполнитель одной из ролей. Там кардебалет, цирк, клоунада – всё включено. Мне нравится и такая работа. Мне в принципе работать нравится. Хорошая привычка! Ха-ха-хе!
