Ей довелось побывать и в «мармеладно-зефирных» ролях грушенек-настенек, и хлебнуть пуд соли в амплуа злодеек. Приставка «звезда сцены» ей подошла бы запросто. Сама героиня скромничает: «Я и не собиралась отдавать жизнь театру». Однако её первая роль была уже в… прошлом веке.За компанию
– И сколько лет вы на службе у Мельпомены? – начали мы разговор с артисткой Костанайского областного русского театра драмы Юлией Кудряшовой.
– Я в театре с 1998 года. Это мой 15-й сезон на подмостках.
– То есть как только двери школы оказались за спиной, сразу – в артистки?
– Сначала был Костанайский колледж культуры, специальность «режиссер массовых мероприятий».
– Почему в закулисные работники, с вашими-то внешними данными?
– Вообще не собиралась стать актрисой. И не видела себя в этой профессии. Признаюсь, к своему стыду, до того как пришла на прослушивание, я и не знала, где находится русский драмтеатр… Это при том, что третий год жила в Костанае.
– Откуда к нам приехали?
– Из Лисаковска. Театру же тогда нужна была «свежая кровь». Где развешивать объявления «набираем артистов»? Конечно, в родных по духу учреждениях. Прежде всего, в «кульке».
– Стали жертвой объявления?
– Скорее, жертвой своих друзей. Они решили попробовать себя на местной сцене. Я же скептически к этому отнеслась. Собиралась закончить колледж и ехать, как минимум, в Челябинск – в академию культуры – продолжать учиться дальше. Какой там театр?! Друзья из моей группы пошли на пробы. Я только за компанию.
– Какие-то предпосылки всё-таки были?
– В Лисаковске, будучи школьницей, увлекалась и вокалом, и ведением праздников. Роль ведущей меня устраивала. В режиссеры, несмотря на специальность, меня тоже не тянуло. В общем, это можно уместить в одном емком слове – «звезда»! (Смеется). А где «звездить», сама не знала. Думаю, в силу возраста.
– И всё-таки театр?
– На пробы будущих артистов нашего театра, меня удивило, что собралась толпа желающих. А нужно было всего человек пять-шесть. Полное фойе людей, и у меня проснулся спортивный интерес. И попробовала, вот уже 15 лет как.
А на ужин – тесто жареное…
– Вернемся к «звезде». Как родные отнеслись к вашему выбору?
– Моя мама работала в лисаковском Дворце культуры, режиссировала все мероприятия. Так что мама поддержала.
– А-а, всё детство за кулисами прошло. Ребенка девать некуда, посадили на стульчик за сценой – «учи уроки, жуй пирожок»…
– Я выросла на репетициях. А это провинция. Москвичи в отношении апломба, как говорится, отдыхают по сравнению с нами. Амбиции, самомнение – ого-го какие! Тут я, понимаете ли, со школьной скамьи «звезда». И в Костанай приехала именно с таким настроем.
– И всё же, не возникало мысли, что эту ауру создает мама?
– Бывало. Когда заканчивала школу, это был 1996-й, возникла масса проблем в обществе. В том числе и с получением высшего образования. В российский вуз – только за деньги. Поэтому особого выбора не было. Да и цены на учебу были первоначально завышенными. Поэтому сразу колледж, и уже во время учебы я начала работать в нашем театре. При этом постоянно твердила: заканчиваю «кулек», еду в Челябинск, не хочу оставаться в театре. Меня же пытались привести в чувство, мол, какая тебе Россия, у тебя уже есть работа. Я осталась при своем мнении, поехала в Челябинск и… не поступила. Вернулась в Костанайский театр.
– Сдавать позиции всегда тяжелее.
– Особенно «звезде»! (Общий смех).
– Насколько хватило духу после этого не бросить сцену, не уйти в торговлю, например?
– Нет, театр спас. Мне повезло. В тот период драмтеатр тоже переживал трудное время. Уехала довольно большая часть труппы, почти 20 человек. И театру нужны были новые лица. Это сейчас, чтобы выйти на сцену, по нескольку лет в театральной студии занимаются. А тогда нас взяли – и сразу в дело. «Кулек» дал основу, но и профи театра нас очень хорошо подготовили.
– Что могло зацепить в театре? Явно не зарплата…
– Я – гуманитарий, а потому и мысли уйти в юристы или экономисты не возникало. В те годы зарплата была больным вопросом для большинства. Но мы выживали и было очень весело. Театральная общага, комнатка на троих. Была вода, была мука: в обед мы варим тесто, а на ужин его обжаривали – вот такое кулинарное разнообразие! В том возрасте, всем по 18, никто об этом не задумывался. Родители помогали, чем могли. Одна из девчонок была из деревни, так это кладезь еды – картошка, сало…
– Куда всё тесто ушло? Где образ мадам Грицацуевой?
– Это у меня порода «гончих»! Любая калория в дело.
Осветляя души
– Хорошая доля амбиций в вашей профессии необходима. Какой солдат не мечтает стать генералом! Выходит, что плох тот актер, который не мечтает попасть в Большой театр?
– Двигаться дальше хотелось. Через два года работы в театре, я поехала в Екатеринбург, в театральный институт, поступила на бюджет. Хотела на специальность опять же нетеатральную – «телерадиоведущий». Но судьба меня вернула в русло. Конкурс большой – десять человек на место! Документы случайно оказались в стопке «актер театра и кино». И я прошла все туры. Отучилась, планировала остаться там. Но семья вернула в родной Костанай. Мой будущий муж ждал здесь. Слава Богу, не из нашей сферы!
– То есть «нормальный»?
– Это правда! (Улыбается). За артиста замуж никогда бы не пошла. Никого не хочу обижать, но если муж и жена – одна сатана, то только не на сцене. Очень сильно наша профессия влияет на характер. Капризы, взрывное настроение. Женщинам в этом плане проще, а вот мужчинам…
– А кто у нас муж? Ну как водится – бизнесмен, миллионер!
– Госслужащий. Так что, «туда тоже можно»!
– Тогда вернула в Костанай семья, но вы ведь после и в Москву на разведку наведывались?
– Да, поехала подучиться к великим мастерам сцены в Златоглавую. Мысли о большой сцене не оставляли в покое, хотя к тому времени ребенку было два с половиной года. В роли педагогов – Александр Калягин, Петр Фоменко, Константин Райкин и многие другие знаменитости. Ехала с боевым настроем: мол, как приеду, да как покажу класс, а Москва в ответ – ну, наконец-то!
– И каким обухом вас там стукнули?
– Если бы я попала туда в 18 лет, то ничего бы не остановило. А так как мне уже было к тому моменту под 30, дочь, муж, другие ценности вернули в реальность. Очень сложно быть «звездой» в Москве, гораздо легче работать «звездой» в Костанае! (Рассмеялась). Это правда. С тем же Калягиным мы, приезжие, беседовали до полуночи, рассуждая о предназначении, о роли сцены в твоей жизни. Больше всего отрезвил Райкин. Мы были на его потрясающем спектакле – «Ричард III». Закончился в 11 часу вечера, и он к нам, студентам, спустился в театральное кафе. Разговаривали до полуночи. Тут он извиняется: нужно на репетицию, на всю ночь (!) – выпускают премьеру. «А когда следующая репетиция?» – спрашиваем. «С 10 утра до 5 вечера, а там и спектакль». Мы в шоке. То есть, семьи нет, личной жизни нет, максимум – записки оставлять на холодильнике: «Доченька, я тебя помню». И все московские театры так. Причем зарплаты в театре маленькие, основной доход – съемки в кино и в рекламе. Иначе – ночной заработок – свадьбы, рестораны. И не всегда в качестве артиста. С нами училась москвичка, работала в ТЮЗе восемь лет, зарплата – 25 тысяч рублей, за квартиру платила 29 тысяч, подрабатывая в двух ресторанах официанткой. Меня это отрезвило окончательно. Приоритеты были расставлены.
– Так может, по возвращению в Костанай нужно было идти в маркетологи?
– Нет. Может у нас и сумасшедшая профессия, но её любишь. Мы рожаем детей без ухода в декрет. Я через два месяца после родов вышла на сцену. Мы воспитываем детей в собственных гримерках до садика. Например, работаю свой спектакль, муж с коляской у входа в театр, в антракте я дочку покормила и снова на сцену. Да, в другой профессии такого нет. Но я все-таки успеваю и семье уделить внимание, и в театре отработать. Москва бы не позволила того, что разрешает Костанай. Столичная сцена – это ещё далеко не весь мир. Здесь, в Костанае, тоже есть зритель в восьмом ряду, который также ждет чуда, релаксации, если хотите, очищения души, которое дает сцена.
– Спасибо за откровенность.
