История полицейского, сменившего пол, всколыхнула общественность с немалой силой. После проведенной операции старшину уволили из органов, а попытка восстановить справедливость в суде не привела к положительным результатам.
Однако мужчина не собирается останавливаться. Бывший полицейский Арман (имя изменено) рассказал корреспонденту NUR.KZ о своей жизни и планах. Далее – повествование от лица самого Армана.
Я всегда был таким…
… Я родился в очень порядочной и простой семье, учился в обычной школе. С малых лет я понимал, что не такой как все. В четыре года я начал чувствовать себя мальчиком. Я плакал, когда на меня надевали платья – мне нравилась мужская одежда.
В школе меня заставляли надевать форму. Все 11 школьных лет я был старостой, дрался с пацанами, занимался боксом. Мама была против бокса, она считала, что это не женское дело. Но мне нравилось.
Никто не спрашивал, почему я ношу мужское белье, почему у меня такая стрижка. Когда я окончил школу, родители хотели, чтобы я поступил на филфак, а я хотел учиться на юридическом. Мечтал стать адвокатом или военным человеком.
Родители не обращали внимания на мою «необычность», думали, что это самовнушение. Я тоже так считал, пока не поступил в университет.
Я всегда был таким, в университете путали, думая, девушка это или парень. Мне приходилось очень трудно. Многие называли меня лесбиянкой, а кроме того, проблемой было даже банально сходить в уборную.
Я чувствовал себя мужчиной, но физически им не был, и мне приходилось посещать женский туалет. Трансгендерность — несовпадение гендерной идентичности человека с приписанным при рождении полом.
Трансгендерность сама по себе не является болезнью или расстройством. Часто оптимальным решением этой проблемы является трансгендерный переход, который может включать медицинские процедуры по коррекции пола и смену документов.
Во многих случаях тяжёлый стресс, который переживают трансгендерные люди, связан не с их состоянием, а с дискриминацией и неприятием со стороны окружающих.
Когда я осознал, что смотрю в сторону девушек, а парни для меня – всего лишь друзья, я окончательно понял, что не такой как все. Родители заговаривали о замужестве, они думали, что я должен выйти замуж, потому что родился в женском теле.
Но я не представлял, как это возможно, ведь в душе я — мужчина. Я даже в какой-то момент был готов идти у них на поводу, чтобы они были счастливы. Но потом подумал – почему я должен всю жизнь быть несчастным?
В студенческие годы я начал собирать информацию, потому что раньше об этом не говорили, не показывали по телевизору. Я думал, что навсегда останусь таким, положение безвыходное. Был момент, когда я устал бороться. Я утром просыпался, смотрел в зеркало и не знал, кто я. Доходило до мыслей о суициде. Но я думал о маме, и это меня сдерживало.
«Нас же засмеют»
Нужно было работать после окончания университета, и в 2005 году я устроился в правоохранительные органы. Потом я перевелся в Центральное оперативное управление ДВД города Алматы старшим оператором. Это ответственная работа с большой психологической нагрузкой, хотя сам я не выезжал на место происшествия.
В течение дня оператор принимает 700 вызовов, начиная с административных нарушений, заканчивая уголовными. Раньше я думал, что достаточно работать хорошо, чтобы получить звание или продвижение по службе. На самом деле это очень сложно — связи, коррупция…
Я был в шоке, когда подполковник полиции сказал: «Нас же засмеют». А то, что полицейский берет взятки, полицейский убивает людей, полицейский не знает свою работу, не может сдать аттестацию, это не насмешка? А то, что человек хочет быть самим собой – это позор!
Я всегда был лидером, стажировал людей, у меня было более 25 стажировок за семь лет работы в ЦОУ. Я хорошо знал свою работу и любил ее. Я не ожидал такого от своего начальства, но то, что я сейчас оказался в такой ситуации, думаю – испытание для меня от Бога. Но я не жалею.
Квоту мне дал президент
Квоту я ждал полгода. До этого времени я с президентом пять лет переписывался. У меня все переписки сохранены. Мы много сделали хороших вещей для народа. Я всегда писал президенту о проблемах, выдвигал идеи.
А в 2013 году я написал ему о своей проблеме. Другого выхода у меня не было, я не знал тогда про квоту. Отправил ему письмо на четырех листах, а потом переживал – зачем я это сделал? Вдруг сейчас на работу позвонят и скажут, что я это написал?
Но президент оказался очень мудрым и понятливым человеком, он доказал, что жизнь каждого гражданина важна для страны, жаль, что начальство ДВД так не считает…
Через месяц пришел ответ. Я не ожидал, что мне ответят, но в письме было написано, что для меня выделят квоту, что в Казахстане есть урологический центр, где меня ждут…
Я приехал туда, мне выдали список анализов, которые я должен сдать. Два месяца ходил на обследование в Центр психиатрии, психотерапии и наркологии. В 2014 году было все готово, потом приехал микрохирург из России и провёл операцию. Местные врачи не делают таких операций, они только ставят протез. Он мне сделал половой орган из моих же тканей – с предплечья взяли 30 сантиметров кожи, с ноги – вены.
Операция длилась 9 часов, в реанимации я провел 10 дней, еще месяц – в стационаре. Орган мог не прижиться, некоторым делали операцию по несколько раз и в итоге ставили протез. Но у меня все прошло хорошо.
За операцию мне пришлось заплатить самому – квота покрывает лишь пребывание в стационаре, лечение. Я взял кредит.
За пять месяцев до операции я начал принимать гормоны, и пью их до сих пор. Сейчас организм привыкает, он адаптируется полностью только через 3-4 года. Говорят, что люди, кто меняет пол, живут 15-20 лет. Это неправда. Это от бога зависит. Даже если я проживу 20 лет, я проживу их счастливым и не буду ни о чем жалеть. Все позади, моя мечта сбылась, теперь нужно идти только вперед.
На самом деле, такие операции делают уже давно, с 1940 года. Впервые операция по смене пола была проведена в Индии. В советское время тоже были такие люди, но они скрывались, люди по-другому были воспитаны. В Таиланде, например, женщина может оставить груди и добавить орган. И этим зарабатывает. У них это бизнес, а у меня – жизнь…
Мама отвернулась
Семья от меня отвернулась. Мама сначала переживала по поводу операции, что будут осложнения, ей нужно время, чтобы осознать, ведь изначально-то она родила дочку. Но ведь для нее это не было неожиданностью. Я всегда носил мужскую одежду, стригся под мальчика. Если бы я всю жизнь ходил с косичками, а потом пришел к ней и сказал – я такой – другое дело… Я переживаю за ее здоровье.
Друзья – почти 99% из тех, с кем я общался и помогал, поддерживал – со мной не общаются. Коллеги тоже — они боятся потерять работу. Каждый человек имеет право на свое мнение. Я не обижаюсь на друзей и коллег, это их выбор.
Пора менять законодательство
Уже четыре месяца я не могу получить удостоверение личности. Кроме того, нет закона, чтобы поменять ИИН. Когда я получу удостоверение, там будет старый ИИН, и если я пойду, например, в банк, то система будет показывать, что я – женского пола. Это издевательство, все равно что ходить с табличкой «Смотрите, я — трансгендер!».
Для этого нужно менять законодательство. Я убедился – я не один в стране, у нас много таких людей, просто я один дошел до конца. Среди них есть те, кто меня поддерживает, они стали моими друзьями. Это замечательные люди, несмотря на то, что мы не такие. Они чуткие, добрые.
Я записался на прием к президенту, но мне не дают с ним встречаться. Меня вызывали, спрашивали, с какой целью я хочу с ним встретиться. Я ответил, что хочу поблагодарить, он помог мне с квотой. Но мне не позволили.
Я говорю: «Что, мы в советское время живем, как НКВД? Или я враг народа? Мы — в свободной демократической стране». Это уже политическое преследование, потому что сначала я был убежден что в Казахстане я добьюсь справедливости. Но с одной стороны – я, с другой – МВД. Если я выиграю, – а все факты на моей стороне – то им придется признать, что они нарушают законодательство. Те люди, которые носят форму и должны защищать законы.
Когда мы дойдем до ООН, я на 101 % уверен что мы выиграем, и его не смогут подкупить. Это будет позор для всей страны. Мы говорим, кричим, что мы ничего не нарушаем, что для нас ценность – свобода граждан, демократия, а на самом деле один человек — трансгендер полицейский не может работать. Его выкинули на улицу без средств к существованию.
Увольнение из органов
Меня уволили по собственному желанию, но мы доказали, что это было под давлением. 26 января 2015 года я закрыл больничный, и пришел на работу. Думал, пойду к генералу и напишу рапорт об изменении данных в моем личном деле. Но вместо этого мне дали листок бумаги и сказали писать по собственному желанию.
Я отказался, но подполковник мне сказал: «Вы же негодный». Я говорю, «Как же вы можете сказать, дайте мне направление на ВКК, я пройду комиссию». Они обязаны дать направление на ВКК после операции. Он говорит, «Да вы что, нас засмеют. Вы поменяли пол. Как вы будете работать?»
Я отказался писать, но мне заявили, что если я сейчас уйду, то меня уволят по статье, ведь я должен был с утра заступить на службу. Я сказал, что буду работать, но мне ответили, что все равно найдут повод.
Был нарушен целый ряд процедур и правил увольнения по внутреннему приказу МВД.
Это все мы доказали, но несмотря на это, проиграли. У меня целая папка доказательств. Все было сделано неграмотно, я готов к тому, что они подкупят Верховный суд. У меня была прослушка на телефоне. Они знают где я живу. Мое личное дело там, я не собираюсь пока ничего забирать.
Я хочу вернуться в органы. Я знаю, что будет преследование. Но я думаю, что заслуживаю работать в органах. Я старался быть справедливым, а любят ли справедливых полицейских? Я честный человек. Полицейский, который нарушает права граждан – это уже беспорядок.
Это судьба, один человек из тысячи, из миллиона рождается таким. Я сам не знал, что я такой. До последнего момента я тоже думал, что я лесбиянка. А кто на самом деле знает, что значит быть нормальным человеком, что такое традиционная ориентация? Трансгендерность — это не ориентация. Нас ставят в один ряд с педофилами, но мы другие люди. Мы просто родились в чужом теле.
Многие говорят, что это грех. Никто не знает, что на самом деле грех. Никто не встречался с богом. Поэтому никто не имеет права так говорить. Я думаю грех — это когда ты обманываешь кого-то, притворяешься. Бог говорил, нужно жить так, как человек хочет, чтобы никто не страдал от его действий. От моих действий никто не страдает, кроме меня.
Ненормально, когда люди детей бросают, когда убивают, когда занимаются проституцией, когда полицейские не знают свою работу. А то, что я хочу жить своей жизнью – я думаю, это нормально.
Если бог дал мне жизнь – я должен прожить ее. Если человек рождается, значит, у него есть место в этой жизни, какая-то миссия. Я должен выполнить ее. Может, моя миссия – добиться справедливости.
Есть фирма, которая мне помогает. Люди, которые меня совершенно не знают, из Европы — Freedom House – каждый месяц выделяют деньги моему адвокату и мне — для оплаты коммунальных услуг. Они меня поддерживают.
Кстати, хочу сказать, что мне повезло с адвокатом — Жанар Балгабаевой — она очень чуткий человек и грамотный специалист, профессионал в своем деле, и самое главное, она не страдает трансфобными и иными предрассудками.
Я мечтаю усыновить детей, открыть детский дом. Мечтаю стать адвокатом и защищать права простых людей, и за это не брать деньги. Я уверен это сбудется.
Думаю, у каждого человека есть право на личное счастье, и, главное, всегда, при любых ситуациях оставаться человеком и никогда не делать того, что может принести вред другим.
Не важно какого пола человек, и что он предпочитает, важны его поступки и отношение к окружающим.
