Вчера вынесен приговор «алматинскому стрелку». Этому предшествовала дискуссия о том, должен ли суд поддержать требование прокурора о смертной казни в отношении подсудимого. Обыватели были на стороне прокурора – террористы должны получать максимальное наказание. Эксперты говорили о том, что смертный приговор стал бы решением политическим, а не юридическим. Мы обсуждаем тему с ветераном органов национальной безопасности РК Михаилом ДАУЕНОВЫМ.
– Михаил Юсупович, жертвами алматинского стрелка стали ни в чем не повинные люди. Преступление жуткое и по количеству жертв, и по своей дерзости. Многие считают, что прокурор требовал адекватного наказания – смертной казни, несмотря на мораторий…
– Процесс по этому делу идет в соответствии с законодательством Республики Казахстан. Любой судебный орган выносит свой вердикт согласно Уголовному кодексу РК. Он не может отклоняться от закона, в том числе по политическим мотивам. Мы живем в правовом государстве, руководствуемся Конституцией страны.
– Но все-таки прокурор призвал суд вынести высшую меру наказания. Нет ли здесь противоречия?
– У прокурора есть на это право. Кроме Уголовного кодекса он руководствуется обращениями потерпевшей стороны. Мы можем представить, в каком состоянии находятся люди, потерявшие своих близких по вине преступников. А это преступление получило громкий резонанс, общественность встревожена – все это учитывается. Но даже если бы смертный приговор был вынесен, его не приведут в исполнение, пока не отменят мораторий, пока не будет соответствующего Указа Президента. Если говорить объективно, суд не может избрать такую меру наказания, которой нет в Уголовном кодексе. Ни в одном государстве такого быть не может.
– При этом в обществе довольно часто возникают дискуссии о смертной казни. В свое время предлагалось ввести высшую меру к педофилам-насильникам, теперь – к террористам. Как вы думаете, перешагнет ли Казахстан через мораторий, если обстоятельства того потребуют?
– Когда вводился мораторий на смертную казнь, были указаны составы преступлений, на которые он не распространяется. Например, на военные преступления. В любом случае глава государства анализирует весь спектр последствий отмены моратория. С 2017 года Казахстан становится непостоянным членом Совета безопасности ООН, это ко многому нас обязывает. Я думаю, что если бы смертная казнь оставалась в нашем репрессивном аппарате, к нам бы совсем по-другому относились в мире, и в СБ ООН Казахстан не был бы избран. И это не мелочи для имиджа государства. Мы строго должны придерживаться международного права, действовать в рамках Конституции страны, ее законов. Хотя как гражданин лично я с негодованием воспринял события в Алматы и Актобе, и, наверное, поддержал бы прокурора. Но закон есть закон. Его придерживается Президент, ему должен подчиниться преступник, решение суда должно быть принято и потерпевшей стороной.
– Вы упомянули грядущее членство Казахстана в Совете Безопасности ООН. США, Китай – постоянные члены СБ ООН, но смертная казнь в этих государствах не отменена, особенно в Китае к ней обращаются довольно часто…
– Право на мораторий и право на введение смертной казни – это прерогатива любого государства. Но я бы сказал, что есть существенная разница: оставить смертную казнь для отдельных составов преступлений, то есть продолжать пользоваться высшей мерой с каких-то исторических времен, и ввести мораторий, а потом его отменить без сверхважных предпосылок. В любом случае внутреннее дело каждого государства – отказаться от смертной казни или сохранять ее в своем законодательстве. Идет 21 век, мир неоднороден, положение стран разное, в том числе по уровню преступности и террористических угроз. В Казахстане никто лучше Президента не знает, каким рискам подвергается наше общество и как надо на них реагировать. Но если общество озабочено, если оно считает, что в особых случаях преступники заслуживают смертной казни, вопрос лучше вынести на референдум. Чтобы знать мнение народа о том, на какие преступления мораторий не может, не должен, распространяться. При этом нам надо осознать и другую сторону вопроса: смертная казнь является наказанием, но она не искореняет проблему. Недостаточно вернуть высшую меру,нужен комплекс правовых, государственных и общественных усилий, чтобы оздоровить общество.
– В Советском Союзе за подобное преступление вынесли бы смертный приговор?
– В 1992 году, когда мы участвовали в освобождении заложников, эти преступники в России были приговорены к смертной казни за неоднократные уголовные преступления. А за такие преступления, с которыми мы столкнулись сегодня, вопрос вообще бы не стоял. Никакого другого наказания, кроме смертной казни, никто и не ожидал бы.
– А сегодня мы не ожидаем, не готовы к таким проявлениям преступности. «Стрелок» двигался по Алматы с оружием, убивал людей на своем пути, но город не подняли по тревоге?
– Это вопрос для всех. Преступники не встретили сопротивления, хотя они были в поле зрения правоохранительных органов. Должен сказать, что нужен профессиональный опыт, чтобы противостоять таким преступникам. Привычный нам уголовник и террорист очень сильно отличаются друг от друга. Поэтому силы общественного порядка не всегда могут справиться с террористами – для этого нужна специальная подготовка. Такие подразделения у нас есть, их достаточно, не надо думать, что они бездействуют. А тем временем всем надо учиться, надо работать над ошибками.
– Спасибо, что ответили на наши вопросы.
