Так вопрошал Владимир Высоцкий в популярном шлягере, дополняя певчую строку опять же вопросительным «Где твои семнадцать бед?»
Сдаёмся, господа!
Читаю и восхищаюсь: «В МВД озвучили итоги оперативно-профилактического мероприятия «Қару». За три дня
операции сотрудники полиции обнаружили свыше 30 схронов и тайников, из незаконного оборота изъято 360 единиц различного огнестрельного оружия и более трех тысяч боеприпасов».
Замечу, что мне, как владельцу охотничьего оружия, закон разрешает иметь до 2500 штук боеприпасов при наличии двух сейфов. В чем отличие схронов от тайников я так и не понял, но дуплетом оно, конечно, звучнее… Далее: «Принято от граждан 14 единиц добровольно сданного оружия». Эти граждане кто – принужденные сдаться в плен? Ружья сдают исключительно за их ненадобностью круглый год. Я, например, когда по возрасту закончу охотничью карьеру, тоже приду в горотдел полиции и сдам свой ИЖ-28 как хлам.
Акция давно стала рутинной. Началась она впервые в стране в 2008 году, когда костанайцы сдали более
тысячи единиц оружия. Но и стартовый мотив был хорош: государство за этот жест доброй воли платило
тогда хоть какую-то денежку. В 2012 году двухмесячная акция по приему оружия от населения нашей области
привела в органы внутренних дел 723 человека, которые сдали 975 единиц оружия и 7400 патронов. Затем ручеек стал усыхать: в 2013 году – 614 единиц, 2014 год – 407 единиц, 2016 год – 207, 2017-й – 121 единица,
2018-2019 годы соответственно – 77 и 66 единиц.
Из свежего: «Во время проведения ОПМ выявлено более 120 фактов незаконного хранения и ношения огнестрельного оружия. К административной ответственности привлечено 200 правонарушителей».
Нет, это не кулаки с обрезами из схронов со времен коллективизации в СССР. Это такие как я. У меня в оружейном сейфе лежала двухмесячная пенсионная заначка. А любой предмет, кроме ружья и 500 разрешенных к хранению патронов, – будь то 50-тенговая монетка или золото партии, колечки, ордена или бумаги типа завещания и прочие личные документы – считаются тут запрещенкой. Пришел участковый, составил под
камеру протокол, выписал штраф 39200 тенге – таков был алгоритм реагирования на мою забывчивость. Осадочек, конечно, остается… Однако, как следует из древнеримского права, Dura Lex, sed Lex – «Закон суров, но таков закон». Не лови ворон, дружище.
Полковник всегда прав
О гражданском оружии и законах, позволяющих нашим людям жить между этими точками в позе циркуля, я говорил с полковником Еленой Семиволовой, руководителем отдела по контролю за оборотом гражданского и служебного оружия областного департамента МВД. У полковника есть замечательное качество – способность к мягкой дискуссии. Когда я говорил, что МВД в отношении охотников – гаечный ключ: вертит только в одну сторону, сторону закручивания, Елена Владимировна возражала: «Не так все однозначно». Тут я согласен.
Однозначность у нас зыбкая.
В 1967 году, перед моим уходом в армию, у нас в доме без всякого сейфа хранились отцовская двустволка и мелкокалиберная винтовка. Спустя два года, после демобилизации, я вступил в облохотобщество, насчитывавшем тогда 16 тысяч человек. Это как минимум 20 тысяч ружей. Сейчас в Костанае, где охотничье сообщество насчитывает 3010 человек, а всего гражданским оружием владеет в целом 3700 человек, стволов на
всех имеется меньше шести тысяч.
Из охоты уходит приключенческая романтика, поскольку тень полицейской надзорности все гуще и гуще, порождая в охотнике оглядку – как бы чего не вышло. Увы, личный опыт: держать в доме легальные ружья, а вместе с ними приравненные к оружию самообороны электрошокеры, газовые пистолеты – еще тот геморрой. Сейф и сигнализация в доме обязаны всегда отзываться сиреной и звонком на телефон даже от пробежавшей мыши.
Но более всего напрягает ощущение поднадзорности. Один только факт, что участковый может заявиться к тебе без всякого уведомления и глубокой ночью, держит психику на взводе. Разрешенный электрошокер легко превратит тебя из жертвы чужой агрессии в виновника, если ты убедительно не докажешь в судебной тягомотине собственную правоту. Потянуло стрельнуть по воробьям на даче из пневматической «воздушки»
пульками в четверо меньше ноготка мизинца? Привод в полицейский участок неминуем. В тире не получится: у нас на весь областной центр есть только один такой и очень малоизвестный. Поэтому даже в школах начальную военную подготовку проводят исключительно на словах: чтобы иметь абсолютно непригодную к стрельбе винтовку, школу просто замучают законными предложениями создать для этой учебной безделицы условия хранения, приближенные к шахтам ядерных ракет.
Границы дозволенного
Какие в мой адрес возражения? Примеры ближнего зарубежья. В Киргизии по достижении 20-летия можешь подавать заявку на огнестрел. В России тот же, что и у нас – 21 год. Узбекистан держит планку на 25-летнем возрасте. А вот в Беларуси, тоже не отличающейся излишней вольнолюбивостью, этот ценз снижен до 18 лет.
Кто еще нам близок из стран? Объединенные Арабские Эмираты. В 2019 году здесь смягчили минимальный возраст владения огнестрельным оружием с 25 до 21 года, позволяющим сейчас иметь человеку до трех пистолетов. В Таиланде, ставшем для костанайских туристов почти своим, кандидаты на гражданское оружие должны быть не моложе 20 лет, иметь послужной список хорошего поведения (!), профессию и получать доход.
Южная Корея тоже не очень доверчива к владельцам спортивных или охотничьих стволов: все это железо должно храниться в местном полицейском участке. Любопытная деталь: строго воспрещено иметь игрушечный пистолет без оранжевого наконечника. Видимо, чтобы не было соблазна изображать из себя грабителя банков.
В Германии, полной наших бывших соотечественников, лицензию на огнестрел разрешено получать лицам старше 18 лет, «не имеющим судимости или умственной отсталости», которые при этом считаются надежными и могут доказать необходимость владения оружием. И это еще не все: гражданский обязан быть членом стрелкового клуба с 18 зарегистрированными посещениями за предыдущие 12 месяцев… Немцы без
своего бюрократического педантизма, это не немцы.
Насколько мы вооружены?
90 процентов оружия, которое находится на руках у населения в Казахстане, – охотничье. Всего граждане страны владеют около 250 тысячами единиц оружия. Такие данные в марте прошлого года привел руководитель республиканской ассоциации предприятий и организаций, занятых в сфере оборота гражданского и служебного оружия на территории РК «Корамсак» Сергей Катнов. Суммируя другие источники, я могу сказать, что в среднем количество оружия у нас не превышало 300 тысяч.
Казахстан никогда не относился к странам, где жители отличаются большой любовью к оружию. Согласно докладу Швейцарского института международных исследований и развития в Женеве, опубликованному в 2017 году, Казахстан в международном рейтинге стран по приблизительному количеству оружия, находящемуся в частном владении на 100 человек, занимал 155-е место. По сравнению с США, например, мы здесь в ясельной группе: 120 единиц различных стволов приходится на 100 американцев. Если их мгновенно обезоружить, то в общем зачете получится гора из почти 400 млн штук.
На этот счет есть занимательная история времен Второй мировой войны, когда японцы вознамерились было отправить на материковую часть USA военный десант. Посчитав, сколько единиц оружия у граждан только у одного из штатов, к берегам которого нацелились высадиться самураи, японский генералитет операцию отменил… Далеко вперед мы пропустили и Россию с ее наличием у населения почти 18 млн единиц легального оружия.
Миру – мир
В общем, как видим, мы не самая военизированная нация. Но этот жизнерадостный принцип не отменяет в нашем охотничьем быту другой призыв: не буди лихо, пока оно тихо. В реале он выглядит как хрупкий лед, на который мы вступили, однажды решившись обзавестись арсеналом из ружей и самооборонных взрослых штучек.
Лед везде. Например, если с женой у вас возникли разногласия, и супруга в горячке спора позвонила в полицию,
то полиция (пока вы с любимой миритесь) уже изымает ваше ружье и патроны к нему. Готовьтесь к штрафу, потом к платному переобучению, а то и до кучи – лишению на три года права иметь оружие… Миру – мир!
Рисунок с сайта PINTEREST.COM
