Чем больше я слышу о сияющих горизонтах местного рыборазведения, тем глубже погружаюсь в состояние бессмертия. Сейчас поясню.
С шампанским облом
Уже четверть века пишу о взаимоотношениях государства и людей, с которыми это государство однажды заключило джентльменское заключение: я вам в аренду водоемы, а вы взамен – рыбы полные столы. Ок,
камрады?
Камрады дружно воспряли и начали охотно плодиться посредством арендных озер, ставших объектами предпринимательства. Риск делать деньги на заморных водоемах был велик, но кто ж не хочет пить победного шампанского? Пока одни закупали сети, мальков и даже холодильники с коптильнями, другие (но не рыбаки) писали законы, правила и нормативы для рыбаков. Как в ставке Верховного главнокомандующего, тут не мелочились. Целеуказания, стратегия, ура, вперед!
Так было с госпрограммой развития рыбного хозяйства на 2004-2006 годы, затем передавшей эстафету программе 2013-2015 годов. Ни одна из них не достигла установленных отметок. В 2021 году стартовал очередной замах, пообещавший казахстанцам, что к 2030 году у нас будут мегатонны рыбы. Предыдущее громадье планов стыдливо самоуничтожилось.
Но давайте не будем о громадье – сузим тему до пределов области. Поскольку я оптимист, то вынужден с глубокой скорбью признать (пессимист уже бы повесился), что наша местная рыбная отрасль деградировала.
Если помягче – задержалась в развитии. Помню, как четверть века назад мы стартовали в этом сегменте сельского бизнеса, заявившем о себе десятками увлеченных, амбициозных мужиков. Грубо говоря, драка стояла
за водоемы. И, да, коптильни с холодильниками ставили, и молодняк рыбы завозили из чужих далей, и денег не жалели, рисуя в планах и мыслях долгосрочную череду маячков развития.
Что теперь? Ни один из этих мечтательных и хозяйственных динозавров не купил себе от рыбы даже подержанного крузачка. Коптильни с холодильниками давно схлопнулись. Уж на что крепко областное общество
охотников и рыболовов, но и оно вынуждено было отказаться от нескольких крупных водоемов. Видели живописную картину «Неравный брак»? Именно так и с законотворческими небожителями. Замучаешься жить.
…В мае прошлого года и.о. министра сельского хозяйства Баглан Бекбауов выступал в Мажилисе с докладом о внесении изменений в международное соглашение по рыболовным субсидиям. Депутат Мажилиса Бакытжан Базарбек задал ему вопрос: «Это очень важное соглашение. Я лично поддерживаю. Но ответьте на один короткий вопрос: что такое рыба? Почему я задаю этот вопрос? Потому что согласно второй части соглашения, рыба – это все морские насекомые. А в законодательстве говорится, что рыба – это рыба, а ракообразные и моллюски входят в аквакультуру. Мы не совсем поняли, где тут рыба, а где не рыба». И. о. министра не стал углубляться в предмет темы, а лаконично ответил: «В нашем законопроекте, как вы и говорили, рыба –
это рыба в нашем понимании».
Вам не кажется, что до сих пор в рыбной экономике мы по-прежнему на уровне вот такого, прости господи, профессионального разбирательства?
Дэнги давай, дэнги!
Есть такой сельчанин Владимир Гуськов, четверть века назад ставший арендатором озера размером в полтора стадиона. Профессионал, работавший на этом водоеме еще в рыбной постсоветской артели. Его путь от прошлого до нынешнего – это путь самурая. Его гнут, а он не гнется. Хотя сто лет бы сдались ему эти игры. Он рыбак и работяга, которому нужны четкие и ясные правила содружества со стоящими над ним конторами.
Чтобы получить очередное разрешение от одной конторы на зарыбление, Гуськову следует уплатить сто тысяч тенге другой конторе за «научное обоснование». Но это не все: контора, давшая лимит на отлов рыбы, возьмет свою мзду тоже в деньгах. Зарыблять водоем частник обязан в присутствии сотрудников местного акимата с приложением видео- и фотофиксации.
Поехали дальше. Отныне рыболов остается один со своими расходами: на транспорт с его бензином и запчастями, на ремонт и покупку сетей, на зимние хлопоты, вроде бурения лунок и закачки кислорода (бензонасос, рукава), снегонакопление (трактор). Спрашивается: сколько он должен выловить карася, чтобы, продав его, с вычетов 10% налога, покрыть затраты и получить разумный доход? Сделаем вид, что мы не
расслышали этот вопрос.
Там – не тут
Зайдем с другого бока – географического. «В пределах Костанайской области находится более 5000 озер, суммарная площадь которых составляет 3% общей площади территории области. 80% озер имеют площадь
зеркала менее 1 км2. Около 20% озер в северной части области и 60% в южной относится к соленым водоемам». Это данные Тобол-Торгайской бассейновой инспекции. О том, что большинство озер у нас заморные, знает
каждый, кто хоть раз держал в руках удочку.
Программа 2021-2030 действительно полна государственных щедрот: рыбаки могут рассчитывать на компенсацию 25% вложенных инвестиций, получение субсидий в размере 30% от стоимости кормов и 50% от
расходов на покупку мальков, лекарств или маточного стада ценных видов рыб. И, знаете, это работает. Но где? Главные рыбоводные регионы страны – Туркестанская и Восточно-Казахстанская области. Вот цифры двухлетней давности: из 380 рыбоводных хозяйств в стране 154 субъекта предпринимательства зарегистрированы именно
в Туркестанской области. Приплюсуем сюда еще и Алматинскую, где частники занимаются аквакультурой – искусственным выращиванием рыбы. В тепле, с освещением, как маленькие фабрики.
У нас в Мичурино тоже есть такой цех. Крохотный анклав, точка на безбрежной карте тысяч костанайских озер. Но на правительственном часе я видел красивую онлайн проекцию, кружочками и стрелками показывающую рыбный потенциал нашей области. В нем были всего два названия – рипус и окунь. Но если рипуса еще можно вырастить в условиях холодного и проточного водоема (Верхнетобольское водохранилище), то с какого боку в перспективное разведение включили костистого окуня, годного разве что для ухи? Если чего у нас полно, так
это карася, давно отнесенного к низкотоварному продукту и плодящегося без всякого усилия со стороны людей.
Может, переиграем?
С коммерческой точки, строить рыбоводство в степных озерных водах с их непредсказуемым характером и, главное, в рамках существующих законодательных норм, – занятие так себе. Примеров тьма. Человек взял в аренду озеро, вложил в его обустройство немалые деньги, но однажды весенний паводок обрушил дамбу, стоявшую там полвека. И все, кончился энтузиазм, поскольку ремонт дамбы требует миллионы тенге без
гарантии, что форс-мажор не случится снова… Я не говорю уж про заморы с тысячами тонн дохлой рыбы, про засухи, обмеления и соль, которую наши ветры гонят с солончаковых пустошей в озера.
Но и это не смертельно. Надо просто признать, что мы – не Туркестан, вместе с Балхашом и Каспием. Вчитайтесь внимательно в нынешнюю Программу, раскинувшую планы на предстоящее десятилетие. В ней большинство индикативных точек развития сосредоточено на аквакультуре: удешевление кормов, строительство комплексов,
привлечение инвестиций, подготовка специалистов, экспорт и импорт. Это хоть каким-то образом ложится на наши заморные воды? Ставить в наших природно-климатических условиях знак равенства между аквакультурой и все теми же низкомаржинальными карасем и окунем, это как в одной солонке держать соль с сахаром.
Но я не кину при этом камень в наших рыбоводов. Они есть, они работают, они заслуживают уважительного внимания. Осталась мелочь: гармонизировать их отношения с государством! Поменять правила игры в соответствии с нашим региональным климатом и его коммерческими возможностями. Мне кажется, это очевидно. Рыба не переведется. В противном случае рыбаков кончим.
Фото из архива автора
