На сцену Костанайской филармонии один за другим выходили Никита Михалков, Витас, Илья Лагутенко, Луи Армстронг и многие другие звезды… Известный юморист Геннадий Ветров легко переходил из одного образа в другой.
Его единственный концерт в Казахстане состоялся у нас в прошедшую субботу благодаря Костанайскому продюсерскому центру «ARTeL». Между европейскими и российскими гастролями удалось разместить и Костанай. Заслуженный артист России купался в аплодисментах нашего зрителя. Репризы, анекдоты, случаи из жизни. Геннадий Ветров виртуозно играл на гитаре и гармошке, в ход шли и совсем необычные музыкальные инструменты. Менял образы как перчатки – переодевался как в прямом, так и в переносном смысле. Несмотря на жанр, был очень интеллигентен и тактичен. Смех в зале не замолкал на протяжении двух часов. Не стеснялись своих эмоций и первые лица области, присутствовавшие в зале. В финале артист сработал на контрасте, прочитав очень пронзительный лирический монолог о любви... Аплодисменты. Занавес. И сразу же – эксклюзивное интервью, которое гость дал только «КН».
– Начнем с финала: почему решили лирикой завершить свой вечер? Юморист мечтает о роли трагика? Или эстрадной сцены мало – «а не замахнуться ли нам на Шекспира»?
– Это потому, что я человек. Без лирики, тем более любовной, человек не может существовать. Мне кажется, что если ты в конце говоришь о чем-то самом главном, то это найдет отклик в сердцах у зрителя. Одним лишь « ха-ха-ха» не запомнишься. Как сказал актер Михаил Чехов, если артист не любит зрителя, то лучше не выходить на сцену. И естественно, зритель, который приходит на твой концерт, уже любит артиста. Поэтому, что бы ты ни делал на сцене, это всё равно разговор о любви.
– Геннадий, а вас лично что-то ещё может рассмешить? Потому как за кулисами, на репетиции, в гримерке вы кажетесь довольно угрюмым человеком.
– На самом деле я очень смешливый. Недавно был на спектакле дочери, она у меня в театральном институте учится. Это театр современной драматургии в Москве. Спектакль «Алогичный». Я просмеялся без остановки. Там было столько абстрактного мышления и в то же время нестандартных ситуаций. Люблю тонкий юмор. И хочу заметить, что юмора много не бывает, бывает мало извилин... Меня как зрителя рассмешить легко.
– А в жизни?
– Сложнее. Люди, которые в нашей кастрюле варятся, они немножко или во многом циники. Так же, как и врачи. Собственные эмоции нужно отодвигать. Юмористы, когда слушают чужие шутки, оценивают их с точки зрения профессии: мол, да, это смешно или не очень. Но чтобы им засмеяться в жизни, должно произойти что-то экстраординарное.
– Вам сегодня легче рассмешить зрителя, чем, к примеру, десять лет назад?
– Если человек, выходящий на сцену, в кураже, если он органичен, то рассмешит любого зрителя. Хотя бывает такой зритель, который вообще в жизни не смеется. Но если энергетика зала сильная, то и такой нет-нет да и улыбнется.
– Актерской карьерой вы не сразу занялись. Сначала был инженерно-строительный институт. Но потом с серьезной дорожки сошли. Почему?
– Выступаю перед зрителями я с детства. Начиная со стульчика, с которого я читал стишки, и все смеялись. И заканчивая всеми видами самодеятельности – в школе, институте, в армии. Потом наступил момент, когда я решил сделать хобби своей основной профессией. А до этого мама хотела, чтобы я был защищен по жизни и овладел земной профессией. Обычно все говорят: мол, а я был в детстве хулиганом, двоечником. В моем случае всё наоборот – отличник до мозга костей. И хотя я гуманитарий, но по просьбе родителей окончил техвуз. Мотивация была еще какая – поступал я вместе с группой друзей, все хорошо учились! В институте ещё и новая музыкальная аппаратура для самодеятельности была, а играть некому – вуз новый был. И мы с друзьями все пять лет... играли в ансамбле, а параллельно учились. Выигрывали все конкурсы самодеятельности. Потом, когда я понял, что могу завоевывать сердца зрителей на любительском уровне, постарался перейти в высшую лигу юмористов.
– В итоге география ваших выступлений очень широкая. Легче сказать, где вы не были...
– До Австралии никак не доберусь. 24 часа перелета. Трижды целился туда, и никак. Но вот-вот доберусь!
– Разные страны, разные языки, но везде вас понимают. Иначе не было бы плотного гастрольного графика и полных залов. Что стало проездным билетом? Эксцентрика?
– Да. У меня была визитная карточка – номера без слов. Это узнаваемый старшим и средним поколением «человек-оркестр», когда на баяне были пристроены другие инструменты, дудки, всяческие трещётки, и я на всех играл. Это были мелодии народов мира. А выступал в очень эксцентричном образе – чтобы и смешно, и понятно. Я ведь ещё и музыкальную школу прошел, баянист – играл вживую, с пассажами, а на Западе и вообще за рубежом это очень ценят. Кстати, все номера придумывал и придумываю сам.
Другой мой номер, который так и остался ноу-хау, никто его не повторял, поэтому дочке стараюсь его передать: сделал костюм, вроде спортивного, и вшил в него палочки от ксилофона. Партнер в белом халате, невропатолог с молоточком начинает стучать по коленке, а она звучит... Где ни ударит, всё ноты – в итоге мелодия. Ещё одна реприза: иностранец-певец, пою на тарабарском языке разные классические композиции, например, «Каватину Фигаро» (и тут же в образе запел: «Браво, брависсимо, Фигаро ...»). И пел я обязательно в адрес одной женщины. Эмоции перехлестывали, и я постепенно раздувался. В прямом смысле. Это опять же спецкостюм соорудил. А в финале, когда его распахивал, вроде как душа пела – на груди клавиши от пианино. И я за счет набранного воздуха выдувал ноты этой же каватины. Больше 10 лет с этими номерами по миру гастролировал.
– Насколько мне известно, вы не только артист, но и писатель-сатирик.
– Нет, это очень громко. Хотя я и сам пишу, и не только для себя, и даже книжки выпускаю. Но это своего рода актерский дневник. Писатель – куда ответственнее. Да, я свои книги ещё и сам оформляю рисунками, но и художником назваться будет нескромно. Это, как я называю, вибрация организма (артист вытащил из чемодана новенькое издание). Из последнего. Даже мои стихи есть: «Это Лёня, грустный клоун, он ни разу не целован, ведь ему недавно палкой дали прямо в целовалку». Или из философского: «Мужчина долго выбирает, всё ищет женщину-мечту. Повыбирает, помечтает и как назло берет не ту...»
– Вам к зрителю легче выходить со своей шуткой или с той репризой, которую придумал автор?
– Если шутка хорошая, то это роли не играет. Лишь бы она была не из Интернета. Это для меня табу. Я могу её у автора купить, или мне шутку подарят. Но в последнее время жизнь сама дарит такие ситуации, которые потом воплощаю на сцене. Лично я все свои шутки проверяю на близких!
(В это время в гримерку вошел аким Костанайской области:
– Очень приятно на сцене видеть настоящего профи, – отметил Нуралы Садуакасов. – Смеялись от души! И большое спасибо, что нас, зрителей, не просто порадовали своим творчеством, а зарядили хорошей энергией!
– Вам спасибо за такой теплый и радушный прием! – ответил гость.
И мы продолжили наш разговор.)
– Бывает так, что реприза вам не нравится, а зритель смеется? Или наоборот.
– Конечно бывает. Тебе кажется, что убойная шутка, а выходишь с ней, и в зале тишина. Это как хит написать – не всегда случается. Хотя есть настоящие хитописцы. Например, Игорь Николаев – ну просто гений, что ни песня, то хит. У нас такой – Жванецкий.
– Для юмориста что важнее – внимательность, когда подмечаешь в жизни то, чего другие не видят, или фантазия, когда додумываешь ситуацию?
– Скажем так, внимательная фантазия... (Рассмеялся). Хотя на самом деле додумать сложнее. Многие из нашего брата подмечают. Часто бывает, что в жизни смешная ситуация, но без финала. Над ним-то мы и ломаем голову. Да так, чтобы не «посмеялись и забыли», а «посмеялись на концерте, пришли домой и пересказывают другим».
– Что выбираете для себя – похвалу или критику?
– Как там у классика? «Хвалу приемли равнодушно». На самом деле, человек сам может отличить, когда его хвалят честно, без лести. И тогда слова приятны. Актеры – люди тщеславные. Критика должна быть конструктивна. Если ты здравомыслящий, то её воспринимаешь правильно. А если критика огульная, то иной раз становится обидно. Не только о себе говорю. Бывает, в Интернете такого понапишут, изливают столько желчи, негатива. Зачастую незаслуженно. Ну не нравится – переключи телеканал, не заходи на интернет-страницу. Как говорится, я не червонец, чтобы всем нравиться.
– Конкуренция юмористов в чем проявляется?
– «Концерт» с латинского переводится как «соревнование». И если ты выходишь на сцену, твоя задача победить. И конечно, важно, над кем больше смеялись. Раньше, лет сто назад, во времена Веры Холодной, в зале сидел специальный человек, антрепренер, с блокнотом и считал количество смешков за выступление. И от этого зависела наша зарплата! Для меня лично важно, чтобы количество и качество были неразделимы. Потому как бывает, что народ отсмеялся, а стыд остается... Я тоже не безгрешен, но стараюсь избегать скользких шуточек. Идеально – это когда идешь по лезвию.
– За один концерт вы меняете огромное количество масок, образов. А какая роль для вас самая главная?
– Самая главная – это Гена Ветров!
