В чем главная проблема развития трёхъязычия, почему нашим вузам трудно конкурировать с российскими, и зачем стране много граждан с высшим образованием? Об этом и не только «КН» спросили Еркина АБИЛЯ, ректора Костанайского государственного педагогического института, впервые избранного по новой системе.
Новый менеджмент
– Еркин Аманжолович, когда вы выставляли свою кандидатуру на должность ректора, вам необходимо было представить программу развития вуза на ближайшие годы. Вас избрали, а значит, эта программа будет воплощаться в жизнь. В чем она заключается?
– Планов много, но не скажу, что все они революционные. Они были заложены в стратегический план развития вуза. А в самом институте я, как известно, человек не новый. Проработал здесь семь лет, если не считать педагогической практики которую проходил будучи студентом КарГУ имени Букетова. Мы хотим немного изменить принципы и структуру управления. Сделать его корпоративным. Привлечь к решению серьезных вопросов сотрудников, преподавателей и студентов. Они должны чувствовать, что тоже могут повлиять на принятие каких-то важных решений. Кроме того, хотим сделать систему внутренней оценки топ-менеджмента. То есть проректоров и ректора. Традиционно оценкой качества работы проректора занимается только ректор. Последний, в свою очередь, отчитывается напрямую Министерству образования. Хотим разработать механизмы, благодаря которым руководители вуза будут подотчетны не только студентам и преподавателям, но и общественности. Мы столкнулись с тем, что общественность слабо знакома с внутренней кухней высших учебных заведений. Многие даже слабо представляют механизм финансирования вуза. До сих пор думают, что если вуз государственный, то он получает какие-то целевые деньги из бюджета…
– Так ли важно общественности знать, каким образом вуз получает деньги?
– Как минимум это важно людям, которые собираются поступать к нам. Любой государственный вуз обладает только теми средствами, которые он получает в виде грантов. Сколько на грант поступило студентов, столько денег и получили. Плюс студенты, которые поступают на платное отделение. Других источников дохода у вузов нет. Есть научные гранты, но их процент очень небольшой. В этом году нам изменили устав и разрешили заниматься дополнительным образованием, то есть повышением квалификации учителей и преподавателей, переподготовкой. Ниша эта востребованная. Каких-то огромных денег мы не планируем от этого получать, но если у нас есть определенный интеллектуальный багаж, то почему бы его не использовать? Специалисты у нас хорошие. Кроме того, летом мы хотим открыть языковую школу по трем направлениям – английский, казахский, русский. Для наших студентов и преподавателей она будет бесплатная, для всех желающих – за деньги. Опять-таки это не большие средства, но новые возможности для вуза.
Два диплома
– Если говорить о возможностях, то уже не первый год в наши школы заходят российские вузы. Проводят курсы, экзамены, даже зачисляют студентов. Забирают перспективных. И в этой ситуации многие обвиняют местные вузы в бездействии. Мол, если бы начали заявлять о себе так же рано…
– Такая проблема есть. Но нужно понимать, что мы изначально находимся с российскими вузами в неравных условиях. И даже если мы придем в школы в ноябре, то это мало изменит ситуацию. Поступать туда будут и дальше. В России абсолютно другая система финансирования. Если нам перечисляют централизованно распределенные республиканские гранты летом по итогам ЕНТ, то в России каждый вуз получает бюджетные места задолго до открытия приемной комиссии. Допустим, вузу дали 200 мест и он может распределить их как хочет. В том числе принять и студентов из Казахстана, которые согласно межгосударственному соглашению юридически приравнены в правах к студентам-гражданам России. Мы не можем сказать ученикам одиннадцатых классов: «Вот тебя, тебя и тебя мы в следующем году точно берем к себе на грант». А они могут. В этом основная разница. Конечно, с нового года мы планируем активизировать профориентационную работу. Не просто приходить и рассказывать о себе, а создавать в школах свои опорные пункты. К примеру, кабинет робототехники. Это позволит школьникам попробовать себя в этом направлении, а еще это станет базой для наших студентов в период прохождения практики.
– Вы собираетесь готовить учителей робототехники?
– Эта тема более глубокая, чем кажется. Сейчас на высоком уровне стоит вопрос об изменении классификатора специальностей. Проект уже подготовлен и находится в процессе утверждения. Это означает, что мы полностью отойдем от привычных и знакомых нам специальностей. Не будет таких отдельных, как физика, биология, информатика. К примеру, у нас ориентировочно будет четыре направления – гуманитарное, естественно-математическое, психолого-педагогическое и языковое. Уже внутри этих направлений мы будем готовить биологов-химиков, трудовиков-робототехников, историков-религиоведов. Почему это важно? Это позволит более гибко реагировать на изменения на рынке труда. Наши выпускники смогут работать в малокомплектных школах, в которых как раз нужен учитель, совмещающий две специальности. Но этого нужно еще дождаться. А пока мы решаем вопрос со специальностями на местном уровне. Потому что в этом есть определенная проблема. В системе образования специальности делятся по группам. К примеру, специальность «история» относится одновременно к группе «образование» и к группе «гуманитарные науки». Как студенты образования историки обучаются у нас, а как студенты гуманитарного направления – в КГУ имени Байтурсынова. И если после нас они могут идти преподавать историю, то после университета не могут. У них в дипломе не заложено право преподавания. Поэтому сегодня мы готовим межвузовское соглашение на областном уровне, чтобы студенты университета приходили к нам, прослушивали цикл педагогических дисциплин (за отдельную плату, конечно. – Прим. авт.) и в итоге получали два диплома. На местном уровне мы имеем право на такие действия, и мы собираемся это сделать уже в этом учебном году.
Мифы
– Вы уже упомянули трехъязычие. Главную тему в сегодняшнем образовании. Педагогические вузы оказались в самой гуще событий – вы готовите тех самых полиязычных учителей...
– Конечно, это непросто. Но необходимо понимать, что один учитель не будет вести свой предмет сразу на трех языках. Старшеклассникам в будущем будет предложено несколько предметов на выбор, которые они должны будут изучать на английском. Поэтому все равно останутся учителя, которые будут вести биологию, физику и историю на русском и казахском. Вообще, трехъязычие – это не новшество, оно было заложено в плане развития образования еще в 2012 году, а подготовка началась еще раньше. Мы в этом году выпустили первых полиязычных учителей! Просто ошибкой стало то, что массово до общественности это донесли только в этом году. На самом деле с трехъязычием мы уже даже опоздали. В том же Узбекистане уровень владения английским среди студентов гораздо выше, чем у нас. Так же, как и в Грузии, Азербайджане. И я не согласен, когда говорят, мол, в советское время была сильная техническая школа и наука развивалась без английского языка. Это миф. Все советские ученые – нобелевские лауреаты, прекрасно владели английским языком. Просто это был язык элиты, а мы должны его сделать массовым. Конечно, есть еще проблемы. Я недавно был в Астане на конференции, посвященной трехъязычию. Говорил о том, что у нас не хватает методической базы. Пособия пишут наши же преподаватели. Благо, они у нас есть. Шестнадцать человек, которые могут преподавать специальные предметы на английском языке. Кроме того, студенты идут в полиязычные группы. Это показатель.
– Сейчас государство уделяет очень много внимания профессионально-техническому образованию. Означает ли, что высшее образование при этом остается несколько в стороне?
– Наоборот, я считаю, что сейчас сняты все барьеры и препоны, которые искусственно усложняли доступ к высшему образованию. Например, разрешена повторная сдача ЕНТ. Как показывает мировой опыт, чем выше среди экономически активного населения процент людей с высшим образованием, тем лучше развивается экономика. Выпускники вузов лучше приспособлены к жизни в плане социальной адаптации, среди них ниже уровень преступности и выше показатели трудоустройства. В конце концов, это люди, которые сами в будущем создадут рабочие места, даже если будут работать не по специальности. Мне приходилось сотни раз слышать, что у нас развелось слишком много граждан с дипломами. Но это не так. Людей с высшим образованием все так же не много. Но тенденция идет к увеличению. В этом году у нас абитуриентов гораздо больше, чем раньше. Из 1100 поступивших только 200 – по грантам. Остальные поступили на платное отделение. При том что у нас самая высокая стоимость обучения среди всех вузов области. Я думаю, так все будет и дальше.
– Спасибо.
