Про эту трагическую историю, которая тяжелой телегой прокатилась по судьбам многих людей и даже целого поселка, теперь вспоминают редко, по случаю памятных дат или приезда высоких гостей. Да и то в неких гадательных, приблизительных интонациях. «Говорят, что...» И далее совсем невпопад и совершенно мимо истины: «Колчак, отступая, прихватил с собой всех лошадей с нашего конного завода». Александр Васильевич Колчак, которого Белое движение в ноябре 1918 года признало Верховным правителем России, никогда здесь не проходил и никого не прихватывал, хотя про наш конный завод наверняка знал. Как это было на самом деле?
*Государственное поручение
Судьба свела на берегах Тобола этих двух совершенно непохожих людей на два десятка лет, и они работали рядом, еще не понимая, что это самые лучшие годы в их жизни. Счастливые были времена! Поняли потом, когда жизнь раскидала их по разным уголкам страны, и след одного затерялся в истории, а другой тоже вроде канул в безвестность. Но вот отозвались потомки, в руки мне попали воспоминания близких, и теперь уже можно не гадать, а говорить точно про те события. Ну, или более — менее точно, поскольку память человеческая тоже несовершенна.
Владимир Карлович Рюбин, обрусевший немец, каких было немало в русской армии, послан был сюда, в Тургайские степи, с важнейшим государственным поручением. Здесь он должен был основать, выстроить и наладить работу оборонного предприятия — конного завода. Чтобы в случае локального или глобального военного конфликта не попадать каждый раз в зависимость от поставщиков боевых лошадей на Дону. А они капризны были (с Дона выдачи нет!) и всегда могли отказать. И в калмыцких степях, где тоже разводили хороших коней, не всегда верховная власть находила понимание.
К сведению тех, кто не представляет истинной цены лошади в то время. Еще до начала первой мировой войны, которую тогда называли Великой, кавалерия была все равно, что ракетные войска сегодня. Ну, или танковые, чтобы уж точно не впадать в преувеличения. Конный завод за Тоболом в те времена имел статус примерно такой, как сегодня у наших соседей «Уралвагон», на котором производится самое современное оружие. На полковника Рюбина ложилась ответственность за успех важнейшего для страны предприятия.
Можно лишь догадываться, что граф Воронцов-Дашков, опекавший при государе-императоре это направление оборонного ведомства, имел с полковником Рюбиным напутственную беседу, в которой поставил цели и дал полномочия. Но нет сомнений, что были они достаточно высоки, поскольку не имел полковник ограничений ни в средствах на строительство конюшен и жилья, ни на закупку племенных коней, ни даже на командировки. Еще не было железной дороги от Кустаная до ближайших крупных городов России, а сам полковник и его доверенные лица нередко выезжали по делам службы в Екатеринбург, Оренбург, Москву и даже в столичный Санкт-Петербург.
И в калмыцких степях сам же Рюбин, не доверяя никому этого щепетильного дела, проторил дорогу в угодья местных коннозаводчиков. С хозяином конных заводов Абушей Дондуковым нашел общий язык и привозил за тысячи верст лошадей для улучшения породы. Сохранилось немало воспоминаний о полковнике, большей частью лестных, хотя и с попытками очернить «кровососа и угнетателя». Все-таки царский офицер, золотые погоны. Однако больше было все же добрых слов. Но никаких подробностей о его прошлой жизни. Совершенно ничего: ни откуда он родом, ни где служил и куда пропал после революции.
И вообще, он уже приехал сюда полковником или носил вначале иное звание? Но не мог же он все 29 лет своей службы на конном заводе оставаться полковником, так просто не бывает в армии. И где-то должен сохраниться хоть какой-то его портрет. Я все еще не теряю надежды, что найдутся потомки Владимира Карловича и хотя бы эти строки отметят труды их предка. Как это получилось с другим участником тех событий, Павлом Герасимовичем Зотовым. Простой рабочий парень, он стал у полковника надежным помощником во многих его делах.
А как еще отметить их имена, чтобы остались они в истории? Ведь заслужили, это очевидно. Повесить табличку с именем Рюбина на дом, в котором он жил? Или на красивейший офицерский дом, весь изукрашенный резными фигурками из дерева и жести? Так сгорели же оба, в разные годы. Про кузню, в которой Зотов работал, и речи нет, никто и не скажет, где она была когда-то. Ну, пусть родные помнят и наши читатели знают, что были такие достойные люди.
*Парнишка из рабочей семьи
Не в первый раз подступаюсь я к истокам этой саги, и не раз уже в воспоминаниях современников мелькала его фамилия. В интернете на сайте «Костанайских новостей» давно были выложены отрывки из этих мемуаров, и я надеялся, что их прочитали все, кому интересно. И ошибался. Минувшим летом, отмечая юбилей Костанайского района, местная газета поместила выдержки из тех публикаций. И буквально на другой день после выхода газеты позвонила мне внучка Зотова, Наталья Владимировна Мишина, со словами благодарности за теплые слова в адрес ее деда. Оказывается, районная газета иногда бывает более публична, чем интернет.
Наталья Владимировна родилась в Кустанае, закончила мединститут в Караганде, сейчас живет и работает в Псковской области. Сюда приехала в гости и вот в ее руки случайно попала районная газета, в которой она увидела отрывки из воспоминаний своей тетки Анны Павловны Тарасовой. Конечно же, я распечатал ей копии мемуаров, а взамен получил воспоминания еще одной ее тетки, Веры Павловны Алимпиевой. И даже фотографии Павла Герасимовича Зотова, одного и с внуками.
Оказывается, этот удивительный человек, переживший столько, что иным на десять жизней хватит, был в общем-то нашим современником. Местный Кулибин, он прожил почти 92 года, и в последние мгновения на этом свете его карманы как обычно были наполнены гайками, болтами и другими железяками. А в мыслях витала не болезнь, а ремонт очередной какой-нибудь машинки. Наверняка найдутся старожилы, которые помнят и его самого, и золотые руки этого мастерового человека. Подскажу, что одно время он служил в Кустанае в госбанке.
...Если есть на небесах рай, то он и там, наверное, сейчас что-то чинит, ведь любой механизм рано или поздно изнашивается, и даже в тех чертогах...
Полковник Рюбин не сразу оценил его таланты. Когда Зотов приехал в Кустанай, управляющий был в долгой командировке, кажется, в столице. В отсутствие Рюбина ему просто отказали в месте, и он вынужден был сам искать себе жилье и занятие. С работой в начале девятисотых в городе проблем не было, вовсю крутились мельницы, разливал напитки пивзавод господина Лореца, открывались частные мастерские. Безработных не было. Но государственный конный завод был мечтой любого мастерового человека, и по многим причинам.
Самая главная — зарплата на оборонном предприятии была на порядок выше, чем даже у Лореца. С конного завода не брали в армию, как с любого другого оборонного предприятия. Прийти вот так, с улицы, написать заявление в отдел кадров и получить работу здесь было просто невозможно. Ну и само собой престиж, порядок во всем, включая день выдачи зарплаты. Такая работа была по душе Зотову.
В Кустанае он бывал еще прежде, здесь жили его брат Иван и сестра Ольга, монашкой в Иверском женском монастыре. Но работать он начинал на своей родине, на строгановских заводах под Екатеринбургом. Там он, как и многие другие мальчишки из рабочих семей, чистил котлы, выгребал золу, подметал железные стружки в слесарном цехе. Бывало, и ночевал в цеху на этих стружках. Но к ремеслу имел интерес, и потихоньку, вприглядку обучился слесарному делу. И не только рукам дал привычку трудиться, голову тоже пустой не держал. И вот что из этого вышло.
Официально он был необразованным парнишкой, никаких документов на этот счет не имел. В школу он никогда не ходил, но грамоту знал, его научила сестра брата, когда он еще жил в Кустанае. Воспитывала она его, по признанию самого Павла, больше колотушкой, а он не обижался, зная за собой строптивость характера. Вот и сумел удивить целую комиссию из очень даже ученых людей. В начале девятисотых годов на Урале отбирали грамотных, толковых ребят для работы на конных заводах. При почти поголовной неграмотности рабочего сословия это была непростая задача. В списке этой группы был и Кустанайский конный завод, сюда тоже набирали молодежь.
Неграмотный якобы Паша Зотов удивил специалистов своими знаниями, был объявлен выигравшим конкурс и получил направление на работу в конный завод. Но вначале парня отправили учиться инженерному и кузнечному делу. В конный завод он приехал с направлением и конкретной рабочей специальностью: кузнец. От себя добавлю, как позже выяснится, с божьей искоркой в душе и с инженерным строем мыслей.
Была еще одна помеха, которую надо было преодолеть молодому рабочему. Направление на государственное предприятие выдавали... только женатым людям. Было тогда Зотову 17, в России же дозволялось венчание мужчинам с 18, а женщинам с 16 лет. Это еще повезло ему, что была у Павла на примете невеста. Александру Тюрину, Саню, как он ее называл, присмотрел он, когда той едва пятнадцать стукнуло. И как-то так сошлись в одной точке симпатии молодых и... казенная необходимость брака.
Павел прислал сватов, Сашенькины родители не сильно радовались, уж очень молоды были их молодые. Тем более, что сватал ее уже и другой, состоятельный человек и потому более приязненный старикам. А этот парнишка кто такой? Без роду, без племени, ни гроша за душой, только руки рабочие. Но Сашенька уперлась и другого жениха знать не хотела. Ну что тут поделаешь, дочка-то своя, не чужой человек, никто не желал ей зла. Согласились, скрепя сердце, и пошли просить в церкви разрешения на венчание. Потом поплакали, дали за дочкой приданое, одели, обули и попрощались, чувствуя, что больше не свидятся никогда. Так оно и получилось.
Рюбин сам нашел его в Кустанае, получив предписание от комиссии. Но прежде всего по дотошной немецкой привычке убедился, что он профессионально пригоден как кузнец. Поселили его в квартирке, в том же доме, где жил и сам полковник. И этот неграмотный вроде парнишка вырос со временем в толкового и хозяйственного инженера, а иногда и снабженцем бывал. Чинил все, что ломалось, любую деталь мог выковать или выточить на станке. С ярмарок и командировок привозил для конного завода всякую оргтехнику — арифмометры, пишущие машинки, швейные машинки, инструменты. Однажды на ярмарке под одобрительные крики толпы забрался на верхушку гладкого столба и снял оттуда главный приз - недорогой барометр. Понравилось, потом купил для завода дорогой, швейцарский.
А я-то думал, что в те времена призами на торжищах бывали обычно сапоги или валенки...
Жена Зотова тоже вроде была не очень грамотна. Но вот внучка ее, Наталья Владимировна, вспоминала, как в свои 85 лет она читала ей наизусть отрывки из «Евгения Онегина». У нее было восемь детей, и как-то не очень верится, что Пушкина она заучивала, оторвавшись от очередной детской кроватки. Так же и сам Зотов, писал словно курица лапой, но грамотен был от природы. И читал много, все газеты, какие были доступны. На закате жизни не раз, бывало, взявшись чинить очередную пишущую машинку, начинал он выстукивать на ней собственного сочинения стихи.
Много позже доведется им пережить всякое, даже самое страшное, когда тетю Олю выдернут из монастыря и поставят к стенке за то, что ходила некогда в Иерусалим, помолиться святым местам. Собственно, уничтожат весь монастырь, всех его обитателей. В семье одно время хранилась газета со списком расстрелянных в 1937 году «врагов народа». И в том списке была и Ольга Зотова. Да и самого Павла тоже поведут на расстрел, посчитав барским прислужником. Но рабочие вступятся за него: «Он же свой, такой же простой человек, как все мы».
(Продолжение следует)
