Небольшие проходные комнаты, в рамке привычный набор старых фото. Телевизор, а в красном углу иконки. Как без них? Муж ее был по-настоящему верующим человеком. И дом этот они строили вдвоем со своим незабвенным Иваном Тимофеевичем Мироновым. Хотя был он вовсе и не Миронов по крови... История еще одной семьи переселенцев из Китая.
И солнце было, и морозы
Родилась она в 1932 году в Северном Китае, но в русском поселке Дубовом, в многодетной семье забайкальского казака Ефима Александровича Родионова. Назвали ее Вассой. По рассказам родителей, в России Родионовы жили справно, были у них и лошадиные табуны, и коровьи стада, и земля, и покосы. Но уже после Гражданской началось межевание на белых и красных, кулаков и бедноту. Всех поголовно загоняли в колхозы, а тех, кто упирался, могли и под убойную статью подвести.
В Китай уходили зимой, по замерзшей реке Аргунь, прихватив с собой самое ценное. Все можно заново нажить, руки правильно растут и голова на месте. А самым ценным у казака были жена Татьяна Васильевна да трое детей: Михаил, Глафира и Никифор. Правда, Никифору, самому младшему, не очень понравилось в Китае, и он сходу подался назад, к родному брату отца. Семь лет было мальчишке, не очень понимал, что такое граница и почему нельзя домой.
Его арестовали сразу же и без особых церемоний водворили за решетку. Васса Ефимовна помнит его рассказы про жутких сидельцев, которые разрисованы были с головы до пят разными синими картинками. Но и там попадались здравые на голову люди. Один дедок подсел как-то к мальчишке и внушил ему правую мысль: «Не вздумай себя так раскрашивать. Это сатаны метка». Он и вышел оттуда вскорости и, слава Богу, без единой наколки.
А жизнь в Китае Васса Ефимовна по сей день вспоминает с теплой печалью. Может быть потому, что осталось там солнечное детство, хотя и сильные холода тоже случались? Зимой морозы доходили до пятидесяти градусов, а то и более. Но снег, если упал сугробами, так и лежал, до самой весны нетронутый. Ветров не было, пески не мело. Зима была, как на рождественских открытках, которыми оклеен большой сундук Вассы Ефимовны, уцелевший после всех революций.
Это всем сундукам сундук, каждая картинка в нем словно кусочек странной, давно ушедшей жизни. Портреты государя-императора к 300-летию Дома Романовых. Обложка брошюрки с двуглавым орлом, но со ссылкой на бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи. Облатки американского шоколада «Виктория», папиросы китайские «Мандаринъ». Много всяких картинок, можно только удивляться, как сберегла она эту пестроту.
Денег особых не водилось, жили они там с огородов да подворий. Держали лошадей, коров, в поле хлеба сеяли. Работали на быках, а на жеребенке в поле дети обед возили. В сараюшках всегда были овцы, утки, куры. Тем и питались, да еще рыба всегда была к столу. Даже мороженое делали свое для детворы.
Все излишки возили в город Хайлар и сдавали китайцам в магазины. Мясо, масло, муку со своей мельницы, ту же рыбу. Потом покупали на вырученные деньги самое необходимое: обувь, ткани, шерсть. Ну и редко-редко баловали детей и себя всякими диковинами. Клуба никакого не было и в помине, но вечерами после работы собирались на посиделки. Женщины пряли, вязали, вышивали, пели старые казачьи песни. И, конечно же, знакомую с детства: «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…» А как стемнеет, зажигали керосиновые лампы, а кто побогаче, «абажурные имел».
Васса Ефимовна рассказывает, какое раздолье там было детворе, особенно летом. Наверное, не хуже, чем в Забайкалье, про которое вспоминали дома. «В лесу голубицу и всяки-всяки други ягоды брали, и грибы тож, чаще грузди. Махоньки брали, беленьки». И как наберут груздочков, по дороге домой на речку Дербул завернут. Вымоют в быстрой воде и несут домой, «беленьки да чистеньки». Купались, конечно, хотя взрослые строжились за это.
Речка была быстрая, норовистая. На берегах её, на холмах, кресты ставили, чтобы народу было где помолиться. Люди брали свои иконы, садились на плоты и плавали «ко кресту». Однажды, было дело, перевернулся плот и утонула женщина. Но рыба была, сомы такие попадались, что одной рыбиной семью накормить можно было. Однажды у мельницы большущего изловили, «никто и не думал, что таки бывают».
Мельница... Да, заимел отец Вассы Ефимовны на паях с двоюродным братом собственную мельницу, и тоже был с нее доход. Между тем подступал 1939 год, и уже другая война назревала, у границ с Россией. Солдаты японские начали захаживать в поселок. Однажды перестреляли всех лошадей, сказали, эпидемия сапа. Потом, в аккурат как Вассе идти в первый класс, сожгли поселковую школу. Зачем сожгли, чем она им помещала, она и сегодня сказать не может. Но осталась почти что неграмотной, отчего могла упустить свою судьбу, разминувшись со своим суженым.
Судьбу ей приглядел отец
Может, еще и потому теплы ее воспоминания, что там же, в Китае, осталась ее молодость? И все, что к ней прилагается в любом краю: встречи, взгляды, чувства. Будущего мужа приглядел Вассе ее отец. Однажды заметил он молодого крепкого парня на подворье у кумовьев своих, у Пляскиных. Спросил, кто такой? Пляскины и выказали ему все. Парень работящий, не пьет, не курит, единственный сын в семье Мироновых. Тогда Вассу нарочно подослали к Пляскиным по какой-то хозяйственной надобности, там они и встретились.
Однако свадьбу не сразу сыграли, нет, не получилось у них сразу. Но про свадьбу потом, а пока скажу про самого Ивана Тимофеевича. Мы вот частенько посмотрим какой-нибудь сериал, и ахнем, ну, как здорово придумали, как загнули! А жизнь, бывает, еще круче заворачивает, куда той Санта-Барбаре.
Родился он тоже в семье забайкальского казака. У Кирилла Александровича Леонтьева Иван был пятым сыном в семье, и все бы ничего, но когда исполнилось ему полгода, умерла его мама. Отцу тяжело было поднимать без жены пятерых сыновей, и он отдал его на воспитание в бездетную семью Мироновых.
Так Иван Леонтьев стал Мироновым и вместе с приемными родителями оказался в Китае. А в России у него остались четверо братьев, с которыми, казалось бы, он разлучен был навсегда. Но и тут судьба написала свой мудрёный сценарий, и случилась уже после большой войны такая встреча, в которую не верил никто. Но не будем торопить события.
Иван, в отличие от Вассы, был человеком грамотным, сумел закончить в своем родном селе Топан четыре класса. Детям рассказывал потом про учёбу, про уроки закона божьего. Перед началом занятий всегда стоя молились, а уже потом брались за уроки.
Красавица казачья дочь, которую повстречал он у Пляскиных, легла ему на сердце и стал Иван писать ей письма. А что Васса, Васса неграмотна была из-за японцев. Она брала эти письма и в печку кидала. Зачем ей те письма, если читать не умеет? Подружка однажды выхватила такое письмо из огня да прочитала. «Васса, ты что творишь, он тебе таки письма пишет, я бы за него сейчас пошла». «Вот и иди, чего ждешь». «Так он не меня, он тебя хочет».
И прочитала Вассе письмо от Ивана. Сейчас уже никто никому таких не пишет, все больше смс кидают... Про свадьбу они сами сговорились и в семьях не против были. Но вдруг заболел и умер от брюшного тифа отец Вассы, а следом, как сглазил кто, и отец Ивана. Траур держали по православному обычаю ровно год, а потом уже сыграли свадьбу. В аккурат на Троицу 1952 года . И стала Васса Ефимовна Мироновой, хотя сам Миронов... Ну, про то уже сказано было.
А через два года их позвали всех на родину, в Советский Союз, поднимать целину в Казахстане. И уже совсем другие песни гремели из репродукторов на всех вокзалах и станциях страны: «Едут новоселы по земле целинной…»
Продолжение 16 ноября
Владимир МОТОРИКО, автор и ведущий проекта «Как это было»
motoriko_v@mail.ru, тел.: 8(7142)541835
Фото из семейного архива Мироновых.
