Солдат ДУТПАЕВ работал заместителем акима Сарыкольского района. Последние восемь лет – руководитель центральной библиотечной системы района. А говорим мы с ним о корнях, родословной, культурном коде каждого из нас.
Незадавшееся офицерство
– Судя по личным данным, вы из числа тех людей, которые с детства выбрали путь к гуманитарным наукам.– Не совсем так. Я мечтал стать военным или милиционером. Нас было шестеро сестер и братьев в семье. Старший окончил Карагандинскую высшую школу милиции и, естественно, я уже готов был поступать туда же. Но мама сказала: два милиционера в доме – это перебор. Ближе к демобилизации из Советской армии, где я служил на Урале при штабе в секретном отделе, майор, особист полка, предложил мне учебу в высшей школе КГБ СССР в Москве. Но тут семейные обстоятельства: младшего братишку призывали в армию и мама оставалась одна. В общем, военная тема закрылась. Не носить мне портупею и наган в кобуре. Специальность же в моем институтском дипломе уж точно не гуманитарная – инженер сельскохозяйственного производства.
Дом с открытыми дверями
– В вашем личном деле появилась новая графа. Что такое всеказахстанский проект «Қанжығалы шежіресі»? Вы в нем на правах члена редколлегии...– Это несколько уже изданных книг, в которых приведены родословные сведения о роде Канжыгалы из племени Аргын. В 2016 году казахи из этого рода собрались на курултай в городе Ерейментау (Акмолинская область), чтобы обсудить организационные и структурные вопросы общественного объединения. Идейный стержень был в стремлении воссоздать всю полноту родословных связей.
Я был в составе главной комиссии. На мне и сейчас лежит ответственность за сбор данных в Костанайской, а также в Курганской, Свердловской и Тюменской областях России. Уже по самой географии понятно, что поиск канжыгалинцев с их семейными историями – работа чрезвычайно кропотливая и затратная по времени. Но интерес к этому проекту, скажу вам, превзошел все ожидания. Разумеется, материальная и финансовая стороны проекта держатся исключительно на спонсорской поддержке, на наших личных вкладах.
– Что послужило лично для вас отправной точкой для деятельного участия в проекте?
– Начать, видимо, придется с отца. Он был участником Великой Отечественной войны, после нее – председателем колхоза, сельсовета. Двери в нашем небольшом доме с двумя комнатами и кухней никогда не закрывались. Мама рассказывала, что когда она ставила гостям горячее блюдо, то сразу же закладывала мясо во второй казан – народ в дом шел постоянно. Одни с южного Тургая, другие с противоположной стороны – с северного Узункуля. Когда ни проснешься, в доме гул от людей. Радио не было, ТВ еще не родилось, поэтому народ играл в карты и о чем-то оживленно спорил. Этакий клуб по интересам.
Так вот, детская память имеет свойство забить в себя некие ключевые факты, которые впоследствии требуют уже взрослой расшифровки, осмысления. Отец и его соплеменники как раз чаще всего обсуждали родословные связи. В школе об этом нам никто не рассказывал: все сводилось к тому, что этнографическое прошлое – это всего лишь три жуза с их далеким архаизмом, не имеющим никакого отношения к современности.
Линии
– И что, не было попыток придать теме некую системность? – Костанайский журналист Камали Жумабаев попытался систематизировать канжыгалинский род Сарыкольского района выпустив книгу. Это была первая ласточка, но очень хрупкая, поскольку сделать в одиночку работу, требующую глубокого анализа на основе собеседований с сотнями людей, крайне сложно. Например, как проследить генеалогическую ветвь по материнской линии, если у отца были и жена, и токал?– То есть двоеженство?
– В современном варианте токал – вторая жена – воспринимается многими в спорном контексте. Но давайте судить о прошлом все-таки с позиций и условий тогдашнего времени. Институт брака у кочевников складывался в условиях междоусобиц, войн, болезней, когда, например, погибал старший брат. С этого трагического момента средний или младший забирал его семью. Вдов не бросают – таков был непреложный закон. Дети усыновлялись, их мать становилась практически равной с байбише – первой женой усыновителя. И вот получалась новая генеалогическая ветвь – дети от первой жены и дети от второй при сохранении отцовских линий.
Несложно представить, что с течением времени мы бы имели огромный запутанный клубок – кто кому и кем приходится. В достаточно замкнутом родоплеменном обществе возрастает опасность близкородственных браков. А у казахов браки до седьмого и даже до десятого колена считаются близкородственными. Отсюда и опасения, что в такой семье могут родиться дети с генетическими отклонениями. Норма, запрещающая браки до седьмого колена под страхом казни, была закреплена еще указом хана Есима. Поэтому и сегодня, когда дело у молодых идет к свадьбе, близкие всегда справляются о «жеті ата», чтобы быть уверенными в чистоте родословной линии.
Степная историография
– Знаете, о чем я вспомнил, слушая вас? «Суха теория, но древо жизни зеленеет» – кажется, из школьного учебника. Давайте картину шежiре представим мне и нашим читателям чуть пошире.– Охотно! В условиях отсутствия в старину книжной письменности, единственным коммуникативным средством оставалась человеческая память, которая и продуцирует знания о предках. И это средство у казахов называется «шежіре» – «родословие», которое этимологически восходит к арабскому «шаджарат» – «дерево, ветвь, память».
Казахское шежiре в полном виде включает не только перечень поколений предков, но и знание особенностей характера, их жизнеописания, участие их в жизни народа. Знание «жеті ата» – цепочки семи предков и шире родословной – одна из основных компетенций, которой ребенок в кочевом обществе овладевает в раннем детстве.
Встретившись в степи или в доме, два незнакомых казаха здоровались, а потом по предложению старшего выясняли происхождение друг друга. Это «жөн сұрасу». Обычай позволял не только идентифицировать друг друга, но и установить отношения родства или свойства, пусть самые отдаленные, между двумя незнакомыми людьми, что обязывало их к взаимоуважению и взаимной поддержке. Вот почему моя детская память об отцовских посиделках уже взрослого меня повернула к тому, чтобы содействовать проекту «Қанжығалы шежіресі» Это в широком смысле коллективная память об основных событиях прошлого. Шежiре часто называют устной степной историографией. Для нас это сакральная тема, которая сводится к объединению людей. В советское время официальное распространение шежiре не приветствовалось. Но в семьях продолжала передаваться информация о предках. Слабым местом оставалось то, что это было отрывочно, держалось на энтузиазме одиночек.
– Лет двадцать назад в Сарыколе я принимал участие в мероприятиях по случаю юбилея Мендеке Батыра. Началось все с простого собрания, а ныне уже и бронзовый памятник ему стоит, и улица названа в его честь.
– Да, это наш предок из рода канжыгалы, знаменитый воинполководец из войск Абылайхана, родившийся в здешних местах 221 год назад. Родовая ветвь пошла от семи его сыновей и ныне насчитывает несколько сотен современников. Это еще один убедительный пример того, что история одного предка, содержащего в себе лучшие человеческие качества, продолжается. Прошлое для нас – это не бесконечное оглядывание назад, а багаж, в котором лучшие традиции духовного наследия.
