Эти два снимка разделяет ровно 47 лет, хотя чем-то они похожи. Да, толпа, да, энтузиазм и даже революционный порыв чувствуется. Но все же разница огромна.
Первый снимок принес мне лет 20 назад один мой знакомый. Вот это, говорит, мой дед, а это кустанайский отряд ЧОН. Год примерно 1920-й, снято во дворе гастронома по улице Калинина. Может, пригодится в газете, напечатай. Кто-то еще своих родных узнает.
Снимок тогда в газету не пошел, не было подходящей рубрики или повода, но у меня сохранился. И сегодня я выполняю ту давнюю просьбу. Посмотрите, может, кто-то и правда узнает своих родных на этом фото. Снимок, несмотря на возраст, очень даже неплохого качества. Для тех же, кто учился уже по новым учебникам и не знает ничего о том времени – короткое пояснение.
Отряды ЧОН были созданы в 1919 году, в основном из молодых ребят, комсомольцев и сочувствующих, для борьбы с контрреволюцией, бандитами, охраны важных объектов. Были случаи, бросали их и на фронты гражданской войны. Старый снимок примерно 1920 года как раз и запечатлел такой отряд в Кустанае.
Это были не прогулки при луне, а серьезные дела, о чем говорит и пулемет в центре фото — перестрелки, погони, случалось и хоронить бойцов ЧОНа.
А старый кирпичный гастроном, во дворе которого сняты чоновцы, стоял на месте нынешнего почтамта по улице Алтынсарина, там, где мы сейчас платим за коммуналку. Старожилы города помнят это крепкое здание и его содержимое. У меня, к примеру, отложились в памяти витрины, полные конфет от самых разных фабрик, и гора жестяных банок с болгарским конфитюром из клубники. В разные времена то заполнялись, то пустели его витрины. В начале 60-х, когда закатывалась звезда Никиты Сергеевича Хрущева, были очереди за хлебом. Пива не было никакого и никогда. Дефицит.
Второй снимок сделан в 1967 году, кто помнит, это годовщина революции (1917 г. — Прим. авт.). И потому отмечалась дата с большим размахом, в том числе и в Алма-Ате. Нас, студентов факультета журналистики КазГУ, строго предупредили, чтоб никто не смел сбежать и все явились на праздничную демонстрацию 7 ноября. Терпеть не могу ходить строем, особенно с флагами и плакатами. Но деваться некуда, пришел. Нас переодели в матросскую форму, выдали деревянные винтовки и сказали: будете революционными матросами.
Матросы бодро вскочили в кузов революционного же грузовика, а я со своей деревянной винтовкой зазевался и остался не у дел. Но нет худа без добра. Рядом стояло нечто, изображающее крейсер «Аврора». Владимир Ильич Ленин, как я узнал по ходу дела, актер столичного театра, сидел, свесив ноги через борт. Увидел, как я мечусь вокруг грузовика, и позвал к себе.
— Сейчас двинемся, — говорит, — я буду стоять вот тут с флагом, а ты стой рядом, типа охрана, и поглядывай, не задену ли древком трамвайный провод. Хорошо смотри!
Так мы и поехали, вниз по улице Карла Маркса. Ильич красовался на башне, я бдел насчет проводов рядом. Один раз, правда, не углядел, и «вождь» чисто по-рабочему обозначил мой промах. Натуральный Ильич, кстати, тоже не чурался подобных выражений. Ну ладно, от своих и не такое стерпишь. Виноват.
Свернули на улицу Комсомольскую, ведущую к правительственной трибуне, напротив — остановились. С «крейсера» мне хорошо были видны все, кто там стоял. Динмухамеда Ахмедовича Кунаева (первый секретарь ЦК Компартии Казахстана) и Байкена Ашимовича Ашимова (председатель Совета Министров республики) узнал в лицо, остальные мне были незнакомы. А Ильич приосанился, выкинул в сторону трибуны руку и патефонным голосом провозгласил знакомую по учебникам и фильмам фразу:
— Товарищи! Социалистическая революция, о необходимости которой так долго говорили большевики, свершилась!
Тут грянул духовой оркестр, народ закричал «ура!», и наш крейсер поплыл дальше.
Декан, помнится, объявил благодарность всем матросам, на том дело и кончилось. Больше мне ни разу не довелось маршировать 7 ноября, да и праздник исчез из календаря. Снимок, сделанный моим аппаратом кем-то из наших ребят, остался на память. Пусть лежит в альбоме.
Интересно, что подумают, глядя на него, мои правнуки через десяток-другой лет? Куда это и зачем занесло прадеда в матросской форме да с винтовкой? А чоновцы? Что было с ними, как сложилась судьба этих людей? Совсем молодых парней и девчат, которые готовы были отдать свою жизнь за идеалы революции. И отдавали. За что боролись? – просится вопрос. Они знали, за что, и не нам их судить.
