На скамье подсудимых жительница Рудного мать двоих детей Лайма Леснова.
13 марта этого года одним ударом ножа женщина лишила жизни своего мужа, 38-летнего Геннадия Рогачева. Удар пришелся на крупную подключичную вену, нож задел легкое. В результате – обильная кровопотеря, которая и стала причиной смерти мужчины. В квартире по улице 50 лет октября в это время находились двое детей – 13-летняя Вика, дочь от первого брака, и годовалый мальчик, совместный сын супругов. Это произошло около трех часов ночи. Скорую и полицию вызвали уже в семь утра. Лайма утверждает, что она находилась в шоке. Она не признает, что умышленно убила мужа. Просто защищалась, ведь он ее в очередной раз избил и душил, когда она попыталась заступиться за собаку. Медэксперты не установили у женщины алкогольное опьянение, зато при освидетельствовании констатировали на ее руках ссадины и кровоподтеки. У погибшего установили среднюю степень опьянения.
По делу была проведена комплексная психолого-психиатрическая экспертиза. В суде допросили главного психолога Центра судебных экспертиз Людмилу Федорец. У нее больше 50 лет профессионального стажа. Именно она беседовала с Лаймой Лесновой и давала свое заключение. Судья Аделия Хасенова зачитала основные выводы психолога: психическим заболеванием на момент убийства не страдала, могла отдавать отчет своим действиям. Могла осознавать опасность своего деяния, социально опасной женщина не является, не находилась в состоянии аффекта. Конфликтная ситуация пролонгирована во времени. Лесновой свойственны недоверчивость, снисходительное отношение к себе. По характеру мягкая, добрая, умела прощать.
Первый вопрос эксперту задала прокурор:
— Подсудимая говорит, что совершила убийство в состоянии аффекта. А экспертиза проводилась спустя две недели. Могло ли это повлиять на ваши выводы?
— Время не повлияло. Аффект не выходит за нормы эмоциональной реакции, он кратковременный. Может возникать в ответ на угрозу жизни, на оскорбления. Нужна остроконфликтная ситуация. По материалам дела, ситуация для семьи не была неожиданной, не было пускового механизма. Наращивание напряжения длилось два часа (почему — то следователи никогда не ставят вопрос об эмоциональном напряжении), а аффект проходит за семь минут. Не было и взрывного характера. Да, ее били, душили, но не первый раз. После аффекта обычно наступает упадок сил, эмоциональное истощение. Но она, когда поняла, что человек погиб, обратилась к дочери с просьбой вызвать скорую. У той не получилось… Она осмыслила ситуацию, ее последствия.
— Подсудимая утверждает, что не помнит, как ударила…
— Кто это может подтвердить? Ее действия были осознанными. Достала тряпки из шкафа, пыталась остановить кровь. Положила под голову погибшему подушку. Позвонила подруге, бывшему мужу. Это была управляемая эмоциональная реакция.
— Но такие провалы в памяти возможны? – задала вопрос судья.
— Осмысление ситуации вытесняет из памяти этот момент. Это самозащитная реакция организма, как установка. Потом может вспомнить.
У адвоката подсудимой тоже был вопрос к эксперту:
— Вы говорили, что моя подзащитная скрытный человек, никого не хотела посвящать в проблемы семьи. Длительная психотравмирующая ситуация могла повлиять?
— Поведение человека – его выбор. Ребенку год и два месяца, а она приводит ночью в дом гостей. Какая тут мораль? Она вжилась в свою травмирующую ситуацию, это был ее стиль жизни. Ее семейный путь не был удачным, три мужа… Но она считала себя счастливым человеком. Она человек не злой, добрый: подушку под голову положила, пыталась кровотечение остановить… На вопрос, как бы она сейчас поступила в той ситуации, ответила, что открыла бы дверь и вытолкала его. Она хотела мужа попугать, но он не испугался. И она ударила наотмашь.
Эксперт призналась, что за всю свою профессиональную жизнь устанавливала состояние аффекта всего раз десять. Если были сомнения, человека отправляли на стационарное обследование.
Судебное следствие продолжится.
