Сколько раз приходил сюда в светлый день Пасхи, мог бы уже и привыкнуть, но все не получается. Вот уже собраны в корзинку куличи и крашеные яйца, добрались, уже и свечки поставил за здравие всей семьи. Колокола над головой с высоты ударили, а народ все прибывает к храму. И вот уже собрались мы, самые разные люди, в живое кольцо, выставили свою снедь, включая даже кагор и батон колбасы. Стоим, радуясь празднику и теплому солнечному дню, и ждем, когда батюшка окропит нас и наши приношения святой водой.
Кто-то искренне верует, кто-то просто следует традиции, но когда стоишь вот так в кольце, что-то будто трогает тебя за душу. Приходит какое-то странное чувство общности с этими людьми, которых ты сегодня в первый раз увидел. И, правда, человека два знакомых всего-то и встретилось. Стоишь, переговариваешься на всякие темы, и как-то сама собой приходит мысль, что надо бы почаще бывать здесь, в храме. Не только по большим праздникам, но и в будни, когда и повода вроде бы нет.
Как всегда, в праздник здесь много детей. Невольно вспоминаешь, как это было во времена твоего детства. Тогда мы помыслить даже не могли, чтобы сходить в церковь. Сразу получили бы клеймо на всю жизнь и суровое осуждение товарищей. Пионеров ли, комсомольцев, без разницы.
Но ведь все равно праздновали, в каждой семье отмечали этот день. Бабушки и мамы заводили тесто, а мы, мальчишки, обязаны были обеспечить их краской. Луковая шелуха давала все оттенки коричневого цвета. А вот за синей краской мы уходили в известные лишь нам места и приносили оттуда некий сизый мох. Он и придавал яйцам все оттенки синего.
Давно забылись запреты, но все это сохранилось в памяти, а бабушкины и мамины куличи так и остались самыми вкусными.
Уже в церкви слышу, как бабушка учит внучат, как надо ставить свечки и правильно креститься. Знакомимся. Татьяна Александровна Думченко, сноха, дочь, внуки Назарий и Егорий. С удовольствием фотографируются для газеты, которую выписывают всей семьей. Жаль, не в каждой семье найдется сегодня такой наставник, но разве трудно найти все эти знания самому? В книгах, интернете, было бы только желание.
Теперь каждый сам находит свою дорогу. Хорошо, если дорога к храму не ради моды. Бывает, вчерашний ярый атеист становится вдруг истово верующим. Свечи ставит, крестится, вроде бы даже что-то шепчет про себя. По-разному можно смотреть на таких. Можно осудить, а можно подумать иначе. Пришел в храм, пусть стоит, что-то, глядишь, в душе и проснется. Да и сам, честно сказать, недалеко от него ушел.
Но вот уже и батюшка двинулся вдоль рядов прихожан, постоянных и не очень. Батюшку зовут, как мне подсказали, Елиазарий, в миру Ермек. Идет, брызжет водой и возглашает: «Христос воскрес!» И так радостно выкрикивает эти древние слова, что еще раз удивляешься, на этот раз его энтузиазму. Знаешь ведь, что, скорее всего, стоял он в храме всенощную, молился, вокруг церкви крестным ходом ходил. Откуда сегодня силы берутся после бессонной ночи?
Народ бодро откликается: «Воистину воскрес!», а детвора подставляет лица брызгам. Колокол ударил, и не только звонарь сегодня может разбудить его, но и сами прихожане. Еще одна добрая традиция — ударить в колокол на Пасху. Честное слово, сам бы не нашел, но встретил коллегу, Георгия Шаповалова. Он и показал мне дорогу на колокольню. Винтовая неширокая лестница, а в конце и вообще еле протиснешься. В прошлом году сюда, если верить газете, поднимались женщины с детьми и тоже били в колокол. Как только протиснулись?
Но оно того стоит. Не очень высоко, но хорошо видны окрестности, перекресток, поля, рядом сверкают золотом купола. Потянешь за веревку, и звон плывет над городом. Нет, не зря забирались. И здесь снимаю на память, на этот раз коллегу.
В каждой семье свои обычаи, всяк по-своему отмечает этот праздник и окончание Великого поста. Но и в этом смысле Пасха объединяет всех. Стол накрыть, семью собрать, друзей пригласить — когда же еще, как не сегодня?
Мыслями на дачу рвешься, пора уже к земле руки приложить. Но, говорят знающие люди, нельзя. Подождет тебя твоя дача до завтра, а сегодня празднуй, отдыхай, не часто такой день выпадает. Это все наша застарелая привычка, может быть, даже совковая, как теперь говорят. Привычка к работе и неприятие безделья. Но бывают, я думаю, и похуже привычки.
