Чтобы зря не пропадала эта эпическая внеземная красота, надо бы (как вариант) предложить Джеймсу Кэмерону, создателю фильмакатастрофы «Титаник», предложить ее для подобного же блокбастера, только на космическую тему. Позвонить прямиком из Аркалыка, и сказать мастеру: эй, Джимми, тут есть офигительная декорация, на которую ты не потратишь ни цента… Ждем-с!
Пятьдесят оттенков оранжевого
Это окрестности Аркалыка. Город моей журналистской молодости, откуда в середине 70-х годов я наблюдал кипучую деятельность градообразующего предприятия под названием Тургайский бокситовый рудник. Без ТБРУ не было бы на пустынном месте 60 тысяч горожан, собранных со всех концов СССР под кличем Всесоюзной ударной комсомольской стройки. Чешское пиво. Венгерский студотряд. Колония зэков, построившая в городе первый широкоформатный кинотеатр и шестиэтажную гостиницу «Аркалык». Аэропорт, из которого самолеты летали прямиком в Москву и Ленинград. 20 процентов бокситовой руды из всего того количества, что добывал весь Союз. Наконец, Аркалык – адмцентр Тургайской области и космическая гавань, принявшая в своих степях не один десяток космонавтов…
«Все проходит. И это пройдет» – написано на кольце мудрейшего из мудрых библейского царя Соломона. Как раз в тему. Осенью 2014 года вицеминистр по инвестициям и развитию Альберт Рау (наш земляк и бывший глава Лисаковска) на заседании в Мажилисе Парламента сказал, что боксита в Аркалыке осталось на восемь лет… Город, изрядно похудевший во всех смыслах, сполна отдал лучшее, что у него было на славный исторический период развития – залежи бокситов.
Глинозем – оксид алюминия, главный компонент бокситов. Чем больше его в руде – от 40 до 60 и более процентов – тем продуктивнее/ценнее считалось это сырье для производства алюминия. Благодаря тому, что в руде содержались и другие примеси, например, оксид железа, то город всегда выглядел немножко оранжевым. Когда ветер неистовал особенно (а он неистовал почти всегда, не зря были планы поставить тут ветрогенераторы), то он сдувал с гребней карьерных отвалов краску намного щедрее, предлагая взору аркалыкчан расцветки от красно-кирпичных до слегка беловатых. Идешь по асфальту, как по загрунтованному холсту художника. Правда, в отличие от глины (внешне по структуре они похожи), боксит не так сильно цепляется к подошвам. Пластичностью не вышел.
Но это мое прошлое. В нем же и остались попытки фантастически мыслящих рыбаков разводить в карьерных водных безднах что-то живое. При той минерализации, что содержала в себе эта вечно ледяная вода, рыбакам, в случае удачи, светила бы Нобелевская премия. В последние годы бокситовые карьеры Аркалыка подверглись технической рекультивации – выравнивание, засыпка, далее идет этап биологической рекультивации, т. е. засеивание почвы растительностью. Процесс долгий, так что если мы хотим увидеть, как «И на Марсе будут яблони цвести» (это из песни комсомольцев), придется сильно потерпеть. Ну, а пока карьерный ландшафт, думаю, Джеймса Кэмерона устроит… Мечтать не вредно.
Ершом по трубам
Мечта – это производное от любопытства. В любом из нас в большей/меньшей степени заложено это качество. До тех пор, пока в нас живет эта батарейка, мы будем двигаться, любопытствуя, а что там – за зеркалом, за линией горизонта. Передвигаясь по оранжевым аркалыкским карьерам в чистейшем безлюдье и неземной тишине, я чувствовал себя Нилом Армстронгом, первым из людей ступившим на поверхность Луны. Потом у меня была Великая китайская стена, потом Гранд-каньон (Аризона, США) – я перечисляю вещи, которые по своей эмоциональной заряженности действуют на человека, как солнечный душ. Все худшее, что накопилось в повседневных трубах памяти, сметается эдаким ершиком куда-то прочь.
Я не придумываю. Мы все живем чувствами. Если их не менять, не будоражить, не разбавлять свежим притоком, они застывают, как застывает пленочка на остывшем чае. Поэтому, будь у меня дети-подростки, я бы взялся показать им аркалыкский Марс – уверен, это было бы для них одним из ярких воспоминаний детства на всю оставшуюся жизнь. Марат Кабдысалыков, многолетний руководитель костанайского клуба ветеранов, рассказывал мне о реакции людей преклонного возраста, которых он возил на смотровую площадку Рудненского ГОКа. Их реакция бесподобна – так реагируют на вещи, о которых мечтал или хотел увидеть всю жизнь, но понимаешь, что такое уже невозможно в силу многих объективных причин… И вдруг оно тебе открывается. И ты впитываешь эту картину не просто глазами, а буквально душой, сердцем… Не знаю, согласятся ли со мной геронтологи, но такое средство омолаживает. Испытано на себе.
