«К этому моменту дядя Моня в редакции уже закончил сочинять шапку для экстренного выпуска «Сталинского пути». В нем огромными буквами будет написано: «Полный разгром гитлеровской Германии завершен! Фашистская Германия безоговорочно капитулировала!».
Он это начертал, потом несколько раз перечитал с обычной своей дотошностью, убедился, что каждое слово на месте, и отправил в набор».
3 мая 2012 года
«КН» готовились к дате, искали героев, у каждого из коллег был свой план. Мне хотелось увидеть 9 Мая глазами реальных и близких по духу людей. В читальном зале библиотеки имени Толстого попросила номер «Сталинского пути» за 9 мая 1945 года – выдали два выпуска. Про экстренный победный номер газеты – предшественницы «КН», – публикация вышла 3 мая 2012 года. И точно по Тютчеву «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется» через несколько дней получила короткое электронное письмо от Даля Орлова: «Я был в Кустанае 9 мая 1945 года. Мне было десять лет».
Даль Константинович родился в семье военного в 1935 году на Дальнем Востоке – Далем и назвали. В ответном письме я спросила тот ли он, который… Звания и проекты на центральном ТВ, в театре, кино, в журналистике и даже в легкой атлетике займут много места – в Википедии все есть. А тогда он отозвался: «Да, это я». Так началась наша заочная дружба, переписка, близкое знакомство с его семьей и с моей семьей – мы все узнали друг о друге. В Костанай и в Германию мне приходили его книги (последнюю получила через семь дней после его смерти в феврале 2021 года). А за год до этого Даль Константинович прислал двухтомник «Личное время. Рассказы о своих». В первой же части «Бросок на Тобол» многажды была упомянута и моя скромная персона, а главное – Кустанай конца войны, редакция «Сталинского пути» и главный редактор газеты Соломон Григорьевич Ициксон, который доводился Далю Орлову родным дядей по материнской линии. По причине родства Орловы из Томской области, пока глава семьи был занят перегонкой с Аляски самолетов для Красной Армии, перебрались в Кустанай по адресу, который за долгую жизнь так и не забыл.
Комсомольская, 44
«Это жилье считалось отдельной квартирой на втором этаже пусть скромного, но вполне прямо стоящего строения – с кирпичным низом и оштукатуренным древесным верхом. Подобное жилье можно было считать привилегированным. Водопровод подведен, выгребная яма функционирует, ну а вместо ванны или душа всегда была готова городская баня. Одна комната побольше, с двумя оконцами во двор, другая совсем маленькая, проходная на кухню, которую почти всю занимала большая русская печь. Спальные места распределялись логично: бабушка, мама, Люся и я – в «гостиной»; братья – инвалид войны Борис и Моня, главный редактор – в проходной. Иногда, закончив дела в редакции, Моня врывался в дом с призывом: «Идем в театр! Ночной прогон! Премьера!».
– Да поздно, Монечка, – отбивалась мама.
– Давай, давай, быстренько! Какая-то новая пьеса. В Москве идет! Главный режиссер звонил. Бородин будет…».
Даль Константинович пишет, что Бородин был главным в обкоме по идеологии. Возможно, Андрей Михайлович в то время совмещал управление ветеринарией и идеологией или просто любил театр, – цитирую по тексту.
«Где-то вблизи улицы Ленина»
«Редакция «Сталинского пути» занимала старинный кирпичный особнячок где-то вблизи улицы Ленина. В одном дворе с редакцией располагалась и типография – кряжистое, из почерневших бревен строение. Летом зеленые ветлы нависали над двориком, наборщики выходили сюда покурить… Оказавшись во дворе, частенько забредал и в редакцию. Но там всем было не до меня. Да и Соломон Григорьевич не одобрял пустых шатаний. Только в двух случаях он сделал исключение, даже пригласил персонально: когда гостями редакции оказывались прибывшие на побывку к землякам Дважды Герои Советского Союза, летчики штурмовой авиации Иван Павлов и Леонид Беда.
Они приезжали с фронта, спускались с небес, являлись оттуда, где каждое мгновение стремительного лета – на грани гибели всерьез. Все всё понимали и живо представляли, как там, в вышине, они уворачиваются от смерти, как в ответ атакуют, обрушивают на врагов свои бомбы, как поднимаются на дыбы железнодорожные составы, как погружаются в огненный поток колонны танков, как падают мосты с чужими ордами – такими рисовались подвиги двух молодых боевых кустанайцев в воображении кустанайцев тыловых. И вот они приезжали! Невысокие, обычные с виду пареньки, у них и биографий почти нет: школа, парашютный кружок, авиаучилище, фронт. А как смелы и сноровисты! Недаром столько наград на груди! В завершающий год войны у каждого к первой Золотой Звезде Героя добавилась вторая.
…Немного, надо думать, найдется теперь тех, кто мог встречать их живыми, гуляющими по кустанайским улицам».
Дважды Герой Советского Союза, летчик-штурмовик Леонид Беда (в центре) в редакции «Сталинского пути». Дети на снимке — Даль Орлов и Инна Бородина (дочь Андрея Михайловича Бородина). Соломон Ициксон крайний справа (с девочкой).
В следующем выпуске нашего эксклюзива мы еще вернемся к детским воспоминаниям Даля Орлова об Иване Павлове и о Леониде Беде. Сомневаюсь, что в Костанае еще у кого-нибудь найдется такой же двухтомник, какой был подарен мне. И что в таком же ракурсе еще кто-то рассказывал о том, как журналисты готовили победный номер «Сталинского пути».
«Который, имея фамилию Ициксон…»
«К достопримечательностям Кустаная я бы причислил и собственного дядю, который, имея фамилию Ициксон, редактировал «Сталинский путь». Определенная экзотика в этом, согласитесь, была. На фронт его в корреспонденты не брали, сколько ни просил – палить больной организм оставили в тылу. Он и палил с полной отдачей. Даже мне было видно, малолетке. В предвоенные годы Соломон окончательно переместился в Казахстан. Сначала выпускал газету политотдела Каскеленской МТС, потом подолгу возглавлял разные отделы «Казахстанской правды». Началась война – Соломона Григорьевича отправили в Кустанай возглавлять «Сталинский путь», получилось на десять лет. Здесь только у него было высшее журналистское образование…».
9 мая 1945 года
«Очередной номер – на среду – закончили делать накануне поздно вечером. В него о Победе попасть не успело. А тираж уже печатали. Сенсационная новость пришла под утро – тогда примчались тассовки, документы, реляции. Соломон Григорьевич, как всегда, уходил домой среди последних. Поэтому, когда началось, был еще в редакции. Как главный редактор он понимал, что «Сталинский путь», поступивший к читателям в такой день и промолчавший о главном, смотрелся бы дико. Тогда и родилась идея выпустить в дополнение к текущему номеру еще и экстренный выпуск, целиком посвященный триумфу победителей. Успевших уйти, вернули, спящих подняли с постели. Моня обзвонил обкомовское начальство, чтобы получить разрешение на дополнительную бумагу из неприкосновенного запаса. Своих журналистов уговаривать не приходилось: работали как пели. Оба номера пришли к читателям одновременно!
Утром 9 мая солнце вливалось в оба наших оконца. Мама парила надо мной в слепящем сиянии: «Победа, сынок! Вставай – Победа!». Помчался в школу. Из дворов, из дверей, из калиток выбегали люди, кричали «победа», обнимались, целовались и бежали дальше, все в одну сторону. Специально никто никуда не звал – направление выбирали сами, в центр города, на площадь. Помню первый день войны в Иркутске – тогда тоже все бежали на площадь. Вот и здесь, но теперь – Победа!
Солнце продолжало сиять, люди вокруг ликовали – кто как умел. И моя душа пела. Маленькая женщина в чем-то нелепом, наброшенном второпях, метнулась ко мне, сжала в объятиях, осыпала поцелуями, причитая «спасибо, спасибо». Захотелось объяснить ее ошибку: я не победитель, я всего в третьем классе, но она уже обнимала и целовала кого-то следующего. Так и запомнилась навсегда – странная, нелепая, раскаленная радостью – повстречай сегодня – узнаю».
Продолжение следует…
Фото газетного выпуска из фондов областной библиотеки им. Толстого и предоставлено Д. Орловым (из архива автора)
