Женские семейные убийства – это всегда накал невероятных страстей. Это вспышка долго копившихся эмоций.
Рамки аффекта
Эти два уголовных дела в спецсуде по уголовным делам рассматривали практически параллельно. На скамье подсудимых оказались две молодые женщины. Одной 35, вторая на год старше. У обеих есть дети. Обе признаны виновными в умышленном убийстве. Сроки наказания они получили одинаковые – по восемь с половиной лет колонии средней безопасности. Это практически низший предел статьи Уголовного кодекса, которая предусматривает до 15 лет лишения свободы. В обоих случаях защита пыталась доказать, что преступление совершено в состоянии аффекта, а налицо признаки необходимой обороны. Однако признаки аффекта в медицинском понимании настолько сужены, что попасть в их рамки реальные человеческие отношения чаще всего не могут. Как призналась на одном из процессов в суде психиатр с пятидесятилетним стажем, среди не одной сотни случаев убийств, по которым она давала экспертное заключение, лишь в семи было констатировано состояние аффекта.
С десяток лет назад за убийство мужа осудили 72-летнюю женщину. Она зарубила его топором, когда тот пьяный лежал на диване. Если смотреть со стороны, просто подошла и опустила орудие на голову. Потом облегченно выдохнула, как будто вдохнула глоток свободы. На суде сидела спокойно, отреченно, как будто речь шла не о ней. Вину признала, в оправдание говорила мало. Защитник раскопала в ее жизни столько негатива, связанного с ее мужем, что думалось: как такое вообще вынести?! День трагедии был сороковым днем со дня смерти их сына. Муж ушел к соседу, вернулся нетрезвым, и привычно стал прикапываться к жене, нисколько не заботясь о ее чувствах. Мол, а может это и не его сын вовсе. А когда уснул… В действиях пожилой женщины не признали аффекта. Могла ведь привычно смолчать и продолжать терпеть, как предыдущие полвека. История поразительная, поэтому и запомнилась.
Ангелина
История больной любви, закончившаяся трагедией, – так можно назвать эту криминальную драму. Альбина сначала прониклась такой жалостью к мужчине, у которого не было дома, и который свои вещи возил в машине, а потом так влюбилась, что ничего не замечала. Почти три года она вытаскивала своего сожителя из наркотической трясины, брала для него кредиты, заложила в ломбард свои золотые украшения, чтобы расплатиться с долгами. И была уверена, что и Дамир ее так же трепетно любит.
Прощала все: ведь она, по словам женщины, взяла на себя ответственность за него и не могла предать. Он жил в ее квартире, пытался воспитывать ее сына (в прежней семье у него самого были двое сыновей), и постоянно поднимал на нее руку. Вел себя неадекватно, мог взять в руки нож. Но даже когда уставшие от скандалов соседи вызывали наряд полиции, Альбина отказывалась писать на Дамира заявление.
Накануне трагедии пара была в кафе, по словам Альбины, строили планы на будущее, на семью. Но после телефонного звонка настроение мужчины круто изменилось. Дома он велел Альбине собрать свои вещи, нервничал. Потом несколько раз ударил, она упала на пол, он стал ее душить…
Синяки и ссадины медэксперты потом зафиксируют. Освободившись, Альбина, по ее словам, пошла на кухню и увидела, что Дамир идет на нее с ножом. Как этот нож оказался у нее, женщина не помнит. Как наносила им удары – целых четыре – тоже. Один из таких ударов пришелся в сердце и оказался смертельным.
Обвинение указывало, что подсудимая не сделала попытку убежать, не отгородилась от своего мужчины, а взяла нож. «Это не аффект, не паника, она отдавала отчет своим действиям», – утверждал в суде обвинитель. Даже ее звонки в скорую с отчаянной просьбой приехать быстрее он расценил как желание «минимизировать» ответственность.
По выводам психологопсихиатрической экспертизы, женщина испытывала сильный страх. Именно страх лишил ее возможности все осознать, а потом вытеснил из сознания произошедшее. Вряд ли есть смысл с этим спорить. Однако есть еще один психологический аспект: Альбина на уровне подсознания, наконец, могла понять, что все ее жертвы, акты спасения любимый мужчина на самом деле не ценил. Тогда страх за жизнь и отчаяние решили все.
Когда в суде женщине предоставили последнее слово, свою речь она закончила так: «Я всегда любила и люблю этого человека, на минуту не могла с ним расстаться. Я нашла этого человека и хотела прожить с ним всю жизнь. Когда его не стало, не стало и меня…». Действительно, больная любовь.
Лайма
Это дело слушали с участием присяжных. Но и они не поддержали позицию, что убийство было совершено в состоянии аффекта. Сознание обычных людей в большинстве случав более приземленное, достаточно далекое от психологических тонкостей. Если ты лишил жизни другого человека, должен ответить.
У Лаймы с Геннадием был уже третий брак. Была дочь от первого, потом родился совместный сын. Это и стало решающим, чтобы они поженились. Родственники Геннадия сделали все, чтобы семья имела квартиру. Его мать отмечала, что Лайма неплохо ведет хозяйство. Однако их совместная жизнь складывалась с переменным успехом.
– Мы сначала жили хорошо, а потом он стал раздражаться, стал поднимать руку, – рассказывала в суде женщина. – Агрессировал на животных: мужу не нравилось, что мне подарили щенка, вторую нашу собаку. Но я верила, что он изменится.
Лучше всего, пожалуй, о семейной жизни Лаймы и Геннадия говорит такой факт. Их 13-летняя дочь частенько предпочитала проводить время и даже ночевать в семье своей лучшей подруги. Утром, правда, сразу бежала домой, переживая за мать и маленького брата. Однажды девочка ушла из дома. Рассказывала, что отчим обвинил ее в том, что она взяла семейные деньги, подложив 5 тысяч тенге в ее тумбочку. А на самом деле денег было больше, он их пропил. И про первую собаку, в смерти которой якобы виноват отчим, она тоже рассказывала.
12 марта Лайма и Геннадий, купив спиртное, отправились в гости к знакомым. Лайма любила приходить сюда даже без мужа, отводила душу разговорами, была веселой. В тот вечер, когда они были в гостях, Геннадию позвонила мать, сообщила, что врачи советуют ей сделать операцию. Мужчина, видимо, расстроился, стал звать Лайму домой. Но та отказалась, решила дождаться такси. Вернулась она домой с тремя гостями, запасшись в соседнем магазинчике спиртным. Хотя было очень поздно, гости устроились на кухне, выпивали, закусывали. Геннадий к ним не вышел.
Когда за гостями захлопнулась дверь, начался конфликт. То ли у мужа к жене были претензии, то ли наоборот. Свет могла бы пролить девочка, но ее в суде было решено не допрашивать. Лайма же рассказала, что все началось с собаки. Геннадий взял палку и стал избивать животное. Она заступилась. Он ее ударил, она упала на пол… И опять то же, что и в предыдущей истории, обстоятельство. Женщина могла пойти к детям, разъяренный мужчина собирался уйти из квартиры и даже вышел в прихожую.
Но в руках Лаймы неожиданно оказался нож, она ударила стоящего перед ней мужа только раз, но попала в крупную вену, и тот за несколько минут истек кровью. Все произошло около трех часов ночи. Но только после семи утра, дозвонившись, наконец, до подруги, которая живет в Астане, Лайма по ее совету позвонила в полицию.
Налицо трагедия женщины, доведенной до отчаяния, говорила в суде защитник Лаймы. И что надо учитывать противоправное поведение самого потерпевшего как по отношению к жене, так и собаке, которую он начал избивать. По утверждению адвоката, следствие не захотело утруждать себя и разбираться в психологических аспектах поведения ее подзащитной. В обвинительном акте написано, что убийство было умышленным из-за незначительного повода. Хотя это не так. У Геннадия была средняя степень опьянения, у Лаймы в крови алкоголя не нашли.
– Это трагедия женщины, загнанной в угол, а не спланированное убийство, – говорила защитник. – Были сильное душевное волнение, острое эмоциональное состояние, реакция на стресс, аффект накопления напряжения, когда ситуация вышла из-под контроля.
По делу проводилась психолого-психиатрическая экспертиза. Вот какой эксперт увидела Лайму: ей свойственны недоверчивость, снисходительное отношение к себе. По характеру мягкая, добрая, умела прощать. И что самое удивительное – считала себя счастливой. Состояние аффекта психиатр с многолетним стажем отрицала:
– Аффект не выходит за нормы эмоциональной реакции, он кратковременный. Может возникать в ответ на угрозу жизни, на оскорбления. Нужна остроконфликтная ситуация. По материалам дела, ситуация для семьи не была неожиданной, не было пускового механизма. Да, ее били, душили, но не первый раз. После аффекта обычно наступает упадок сил, эмоциональное истощение. Но она осмыслила ситуацию, ее последствия.
Выводы?
Только один: вулканы тоже извергаются не сразу. И лава жизни может быть не менее беспощадной, чем природная. Помнить бы об этом.
