«Никакой ОПГ не существует!», — категорично заявила подсудимая Виктория Порт.
Не было преступных намерений и общей цели их достичь. По ее утверждению, это была обычная работа предприятия, в этом случае – мясокомбината.
— Правда никого не интересовала! За правду арестовали Татьяну Доброниченко!- заявила суду Виктория Порт. Доброниченко – еще одна подсудимая по так называемому мясному делу, ее допрос еще впереди. Процесс уже больше года идет в суде №2 Костаная. Организатором преступной группы обвинение считает учредителя и директора компании Beef Export Group Александра Пархоменко, вместе с ним на скамье подсудимых еще 29 человек. Основной целью ОПГ – незаконное получение госсубсидий на сумму свыше миллиарда тенге.
Основных фигурантов дела – пятеро, они находились под арестом, а, когда истек год рассмотрения дела в суде, им изменили меру пресечения на домашний арест. Троих – Антона Садвария, Николая Рожко и Викторию Порт уже допросили.
Фиктивный директор и реальный строитель
Антон Садварий, по его показаниям, был фиктивным директором ТОО «Нур Ет», партнера мясокомбината по сбыту мяса. Реально же работал водителем, за что и получал зарплату. К госсубсидиям отношения не имел. Если Садвария допрашивали в суде полдня, то Николая Рожко – два судебных заседания. Он был руководителем строительной компании, которая с нуля строила крупнейший в области мясокомбинат. И сдала его в эксплуатацию в октябре 2021 года. Обвинение полагает, что Рожко являлся неофициальным заместителем Александра Пархоменко и контролировал работу с крестьянскими хозяйствами, поставщиками мяса, а также движение средств. Подсудимый это отрицает:
— Меня просили построить современное производство – я построил. Ни о каких преступных схемах речи не было. Никакого предварительного сговора не было. Когда строили, речи о субсидиях не было. И средствами я не мог распоряжаться, они же поступали на счет Beef Export Group. Я никогда не занимался крестьянской деятельностью, и всегда помогал людям в рамках закона.
Обвинение упирает на то, что мощности мясокомбината были специально завышены, что документы с целью хищения госсредств переделывались. Николай Рожко это отрицает. По его словам, изначально планировалось построить один бокс для забоя скота, но в ходе строительства появился еще один, он реально работал. Как утверждает Рожко, следствие проигнорировало много фактов. В частности, связало потребление предприятием электроэнергии с его мощностью. Но при этом не учло, что на мясокомбинате есть своя газопоршневая станция, которую задействовали при аварийном отключении электроэнергии и в других случаях. Однако расход газа при этом следствие не учитывало.
Очень долго и обстоятельно во время допроса Николая Рожко обвинитель задавал вопросы по тем сообщениям, что находились в мобильном телефоне подсудимого. Кто кому звонил, по какому поводу, что означали те или иные сообщения – на все эти вопросы Рожко отвечал одинаково: «не знаю», «не помню данные обстоятельства», «не могу вспомнить». Ссылался на то, что события происходили в 2021 и 2022 годах. Хотя некоторые сообщения, в том числе с Александром Пархоменко, были, по меньшей мере, любопытны.
Примерка правил
Ответы на многие вопросы прозвучали при допросе Виктории Порт. По ее словам, по субсидиям она в разных регионах республики работала с 2014 года. И даже участвовала в разработке правил субсидирования. Клиентов было много. В 2018 году компания, где работала Порт, выиграла тендер оператора по субсидиям не только в Кызылорде, где она жила, но также в Павлодарской и Костанайской областях. Был опыт, и потом она стала работать только на себя. В 2021 году, рассказывала Порт, ей позвонил мужчина по имени Диас, представился менеджером компании Beef Export Group, предложил работу. Она согласилась с условием, что ей оплатят дорогу, снимут квартиру. В Костанае встретилась с Александром Пархоменко, он хотел знать, есть ли у его предприятия возможность получить государственные субсидии на инвестиционную деятельность. Государство возмещало 25 процентов от вложенных в создание предприятия средств.
— Это и была моя работа, — говорила Виктория Порт, — проанализировать документы предприятия на их соответствие правилам субсидирования. Договорились о предоплате в миллион тенге безвозвратно, даже если заявку на субсидии не удовлетворят. Если же удовлетворят, деньги пойдут в счет оплаты услуг, это 0, 75 процента от общей суммы.
По словам Порт, ей были нужны помощники. Она не хотела работать с Темирханом Алдабергеновым, который ее до этого серьезно подводил и которому нельзя верить (сейчас Алдабергенов – главный свидетель обвинения, который при даче показаний в суде заявил: «Для меня главное, чтобы я не сел»). Однако, заявила подсудимая, ее уговорили.
— Больше недели собирали документы, — рассказала Виктория Порт. – Набралось 20- 30 коробок, где все было сложено хаотично. Стали документы перебирать, анализировать. Работы было много, мы не успевали. Некоторые документы в спешке найти не могли, пришлось обращаться с просьбой к польским поставщикам оборудования выслать дубликаты.
По словам подсудимой, польские поставщики прислали часть документов ей на электронную почту, часть передали на флешке с сотрудником, который приезжал на мясокомбинат. Виктория Порт утверждает, что следствие не стало изучать ее электронную почту, предпочтя ложные показания Алдабергенова, что документы они подделали.
— Мы в заявку на инвестиционные субсидии включили только те документы, по которым все было оплачено. Не было смысла увеличивать что-то незаконно, потому что на следующий год можно было подать другую заявку, предоставив уже официально оплаченные другие документы, — говорила Виктория Порт. – У нас не было права на ошибку, поэтому мы отозвали свою первую заявку, чтобы дополнить ее недостающими данными. Несколько раз я обращалась в управление сельского хозяйства за разъяснениями, так как каждая область понимает правила субсидирования по своему. Для всех клиентов я делала одну и ту же работу.
В итоге мясокомбинат получил инвестсубсидии двумя траншами, сумму рассчитывала специальная программа. По утверждению Порт, субсидиями на удешевление мяса (они были получены в марте 2022 года) занималась только она и бухгалтерия. На них можно было рассчитывать только после того, как предприятие получило за продукцию деньги. И вот тут подсудимая решила заработать не только проценты от субсидий, как было обозначено в ее договоре.
В суде Виктория Порт рассказала, что на заводе познакомилась с неким Романом Васнецовым (по делу этот человек не проходит) и стала с ним сотрудничать. Тот работал на ТОО «Нур Ет»: покупал продукцию на мясокомбинате, затем ее перепродавал. Он же производил закуп скота для продажи его Beef Export Group. В КХ скота было мало, зато у них можно было купить ветеринарные справки и «приделать» их к скоту частников, которые документов не имели. КРС поступал на мясокомбинат как бы от крестьянских хозяйств, им за него и платили. Но, поскольку реально у частных лиц скот покупал «Нур Ет», вкладывая собственные средства, КХ должны были деньги вернуть, оставив себе сумму вознаграждения. О том, что крестьянские хозяйства получали субсидии за якобы сданный скот, утверждает Порт, она не знала.
Вину в совершении мошенничества Виктория Порт не признает. Только в даче взятки в размере 120 тысяч тенге бухгалтеру управления сельского хозяйства Сауле Еримбетовой. Та по роду своей деятельности перечисляла суммы субсидий мясокомбинату. Однако Порт настаивает на том, что переводила она два раза по 60 тысяч тенге исключительно по собственной инициативе, а не группой лиц по предварительному сговору, как сказано в обвинительном акте. Еще она сообщила, что в начале следствия от страха (видела в наручниках Доброниченко, не имела возможности получить жизненно важные для нее лекарства) подписывала все, что ей предлагал следователь. Но затем от своих показаний отказалась и сейчас настаивает на том, что правду говорит именно в суде.
