Героиновое подполье

Как, исходя из материалов уголовного дела, выглядела наркосеть в Костанае? На верхних этажах пирамиды – «мамки»: Резида Асылбаева, Алевтина Петренко, Надежда Киселева, Полина Середенкова, Олеся Чебунина и Любовь Осенникова. Они закупали героин, фасовали его в большие и малые дозы для продажи. А для конспирации то и дело меняли съемные квартиры. На женщин работали так называемые бегунки. В основном наркоманы, которые выходили на «точки».

Этих «точек» в областном центре было много: у больших магазинов, возле кафе и клубов, и даже за городом. Их хорошо знали наркоманы, которые и были основными покупателями. По признанию одного из бегунков, в день он приносил хозяйке до миллиона тенге выручки. Если получалось меньше, день считался неудачным. Эта схема была отработанной. Иногда, конечно, давала сбои. Это когда несведущие полицейские кого-то задерживали или дозы силой отбирали наркоманы. В таком случае привлекались «защитники». В их роли выступали те же полицейские.

Их было много, гораздо больше, чем те десять, что в итоге попали на скамью подсудимых. В суде назывались их имена, а чаще – прозвища: Куба, Кинотеатр, Шапокляк, Папа... Им платили – деньгами и дозами. Была среди полицейских и мелочь, которая постоянно клянчила – им давали по 2-4 тысячи тенге или дозы. Другим отстегивали до ста тысяч ежемесячно. За собственную безопасность, как сказала в суде Надежда Киселева. Без поддержки полицейских такого размаха наркобизнеса не было бы.

Практически каждая из подсудимых имела в своей семье наркозависимого – мужа, детей. У Резиды Асылбаевой двое сыновей – наркоманы, употреблял наркотики и сожитель. У Алевтины Петренко – наркоман-муж. Полина Середенкова примкнула к компании, когда ее сестра вышла замуж за одного из сыновей Резиды. По существу все женщины понимали, насколько губительно то, чем они занимались. Но им были нужны деньги и дозы, чтобы «их» наркоманы не воровали, не грабили, а всегда имели то, что им надо.

Почти все они – бывшие торговки на рынке, некоторые открывали магазины, но этот бизнес не был таким стабильным и прибыльным, как героиновый. Сначала одна женщина работала на другую, потом заводила свою сеть. Что очень трудно понять, так это то, что они привлекали в этот бизнес своих детей.

Дочь Надежды Киселевой, Ирина, была в помощницах у матери: фасовала, отвечала на телефонные звонки. Сноха Резиды Асылбаевой, Елена, рассказывала на суде, что узнала о бизнесе свекрови еще в 2008 году. Начала помогать фасовать героин. Потом, когда женщин арестовали, они всю вину взяли на себя. Когда Асылбаевой стало известно, что за наркотики арестован ее сын, ей стало плохо прямо на суде. А потом она попросила дать ей слово и стала называть новые имена полицейских... Как будто перекладывала ответственность на них. Уже после приговора она умоляла быть умницей присутствовавшего в зале второго сына, тоже наркомана.

Отлично понимая, что их родных в свое время кто-то посадил на иглу, женщины не могли не видеть: развивая свой бизнес, они вовлекали в круг наркозависимых все новых и новых жертв, в основном молодых людей. Их судьбы тоже загублены, потому что вырваться из этого круга практически невозможно.

– Мама, мы любим тебя, – кричала Надежде Киселевой дочь в зале суда.

– И я вас очень люблю, – отвечала та.

Женщины-подсудимые говорили, что признают вину и раскаиваются. Но лично меня не оставляло ощущение, что так говорит лишь загнанный в угол человек. Искренне они презирали лишь стражей порядка. Тех, кто перед ними унижался, выпрашивая и отрабатывая подаяние.

Помню свои первые впечатления, когда в судебном заседании из уст свидетелей, а потом и подсудимых, стали звучать прозвища полицейских. По отношению к человеку слово «кличка» обычно не применяется, но оно как будто прилипло к сидевшим в пластиковой клетке восьми молодым людям и еще двоим, что находились в зале, потому что были под подпиской о невыезде. Позвонил Куба, подъехал Кинотеатр, это был Мурка...

Иногда интересно наблюдать за теми, кто присутствует в зале судебного заседания. Один молодой человек в соседнем ряду пытался втолковать сидевшему рядом, что в полиции нет других методов раскрыть преступление. Речь о том, что иногда дозы, которые сотрудники получали от наркосбытчиц, шли на подкормку наркоманов, чтобы те слили оперативную информацию по очередной краже. Таким способом достигался процент по раскрываемости.

Из всего, что прозвучало на суде и в судебных кулуарах, этот случайно подслушанный разговор, наверное, и есть самое страшное. Неудивительно, что фактически все подсудимые-полицейские ссылались на то, что действовали в интересах службы.

Безусловно, им хотелось любыми способами уйти от ответственности. Но можно ли поручиться, что эти молодые люди (некоторые из них не прослужили в полиции и года) на самом деле не видели ничего плохого в своих связях с героиновым подпольем? И даже не заметили, что стали его частью. Не раз и не два на суде звучало, причем не только из их уст: так требовали командиры. На уровне УВД Костаная начальник отдела якобы кивал на вышестоящих чинов.

То, что на скамью подсудимых сели далеко не все люди в погонах, причастных к крышеванию наркобизнеса, рефреном звучало на протяжении всех четырех месяцев, пока шел процесс. Однажды, когда зал в очередной раз шумно отреагировал на новые фамилии, которые называли свидетели, судья Асылбек Жумагулов даже вынужден был успокоить людей: дела на еще почти четыре десятка бывших полицейских находятся на расследовании в финансовой полиции. Позже в управлении собственной безопасности ДВД мне сказали, что многие материалы, которые нужны для работы по этим делам, находятся в суде. И что после того, как приговор вступит в законную силу, расследование будет продолжаться. Так или нет – мы еще услышим. А пока интересен факт, который неожиданно всплыл на судебном процессе.

Почти десять лет назад Костанай впервые взорвало уголовное дело начальника управления по борьбе с наркобизнесом областного полицейского ведомства (не хочу называть его фамилию, потому что этого человека, умного, образованного, но позволявшего себе участвовать в сомнительных играх, уже нет на земле). Тогда полковник дал показания, что несколько килограммов героина ему прислал из Астаны его начальник на реализацию. Однако наркотик оказался некачественным, сбыть его не удалось. Тогда на нем решили сделать показатели. Нашли наркомана, которого уговорили довезти героин до границы. Там его и должны были «хлопнуть». Однако «операцию» сорвала служба нацбезопасности.

Дело было громким, полковник потерял и звание, и свободу. Во время одного из перерывов в судебном заседании, помню, он подозвал меня к металлической клетке, где находился, и заявил, что крест на нем ставить рано. Тогда думалось, что он имел в виду высокое покровительство. Но теперь эти его слова стали восприниматься в другом свете.

Имя того полковника неожиданно всплыло на нынешнем судебном процессе, в показаниях Любови Осенниковой. Она заявила, что работает с героином с тех самых пор, как тот полковник контролировал наркосбыт. Любопытен и такой факт: одна из судей специализированного суда по уголовным делам на брифинге подтвердила для журналистов: да, в делах по наркотикам, которые она рассматривала, попадалось прозвище «Маржаниха». Однако неизменно на сигналы судьи из полиции приходил ответ: такая не установлена. Между тем в Костанае многие наркоманы знали, что «Маржаниха» – это Любовь Осенникова.

Работать она предпочитала одна. А попалась, да еще с килограммом героина, который хранила дома, можно сказать, случайно. Искали Петренко, которая, узнав, что идут аресты, пошла прятаться к старшей подруге. Так все в один клубок и свернулось. Правда, хотя обвинению и удалось добиться, чтобы суд признал в действиях женщин– сбытчиц организованную группу, Осенникова и здесь проходила одиночкой.

Среди осужденных – четыре майора, один капитан, пять старших лейтенантов и один младший сержант. Все они лишены званий. Плюс конфискация имущества. Уже наложены аресты на дома, квартиры, машины. Приговор в законную силу пока не вступил.

А в службе по борьбе с наркобизнесом, как на уровне областного департамента, так и в районах и городах сменился едва ли не стопроцентно кадровый состав. Адвокаты, когда им говорили, что после такого громкого дела хоть на время наркосбыт уменьшится, откровенно смеялись. Слишком привлекательный это бизнес, чтобы место оставалось пустым. Да и спрос большой, мол, только по официальным данным у нас наркоманов немного. Посмотрим. Но хочется быть оптимистом.