За последние несколько месяцев из областного Дома юношества ушли несколько воспитанников. Все они написали заявление по собственному желанию. Совпадение?
30 ДЕКАБРЯ в редакции «КН» раздался звонок.
– Я не знаю, к кому обратиться... Из областного Дома юношества один за одним уходят дети, – сказал голос в телефонной трубке. – Я этим обеспокоена. Такого никогда не было. Мне так жалко Веронику... Да, она девочка сложная, с характером. Но она не заслуживает того, чтобы встречать новый год где-нибудь в подъезде или на вокзале... Не заслуживают и другие.
Женщина не назвала своего имени, а потому анонимное заявление за неимением подтверждающих фактов было отложено в долгий ящик.
Но в начале нового года на пороге редакции «КН» появился воспитанник областного Дома юношества (правильнее сказать – бывший) Денис Шейдман. Немного стеснительный, аккуратно одетый. Он рассказал, почему это место несколько месяцев назад перестало быть для него домом.
– В тот вечер я находился у своей подруги на этаже, хотя это запрещено уставом. Я знаю, что нарушил правила. Но директор разговаривала с нами, как с какими-то босяками, с людьми, недостойными уважения. В тот момент, когда она заявила, что при таком поведении она меня отчислит, я на эмоциях сказал, что сам напишу заявление. Только когда я его подписал, осознал, что наделал. Воспитатели меня уговаривали извиниться. Я так и сделал. Но директор мои извинения не приняла… Мне некуда было идти. Я ночевал в парке, в подъездах, пытался залезть в Дом юношества через окно, чтобы хотя бы одну ночь не спать на улице, но меня оттуда вышвырнули...
Так Денис Шейдман во второй раз остался без дома. Первый – еще в раннем детстве, когда его родителей лишили прав.
Я видела ворох докладных на Дениса – и опаздывал к отбою, и занятия пропускал, и матерился, и даже, страшно подумать, спиртные напитки распивал. И вообще он ленивый. «Почему другие дети должны страдать из-за Дениса?» – вопрошала директор Дома юношества Ольга Коваленко, не уточняя, правда, кто из ребят обращался с жалобами на парня. А между тем воспитанники в ее же присутствии говорили, что Денис добрый, справедливый, да и не матерится он вовсе. Защищают своего товарища?
Однако и бывший директор Дома Людмила Бурячок считает Дениса талантливым молодым человеком с задатками лидера. Да, не без лени, и сил, чтобы внушить ему желание учиться, было затрачено немало. Узнав о сложившейся ситуации, Людмила Анатольевна даже растерялась и предположила: возможно, дети изменились за это время. Хотя, быть может, изменился стиль отношения к ним?
В управлении образования нам сказали, что Людмила Бурячок написала заявление по собственному желанию. Там не исключают, что при ней в Доме юношества было гораздо демократичнее, были послабления и в режиме учреждения. А новый директор решила усилить контроль и навести порядок. Но именно о Людмиле Анатольевне ребята говорят с большим уважением. Они вспоминают, как она учила их ценить друзей и разрешала опоздать даже на час, если они уходили в кино («главное было предупредить ее, чтобы она не волновалась»). Если это и послабления, то очень человечные, с пониманием того, что 17-20-летние люди не могут все время жить на казарменном положении. Что они, как и домашние дети, влюбляются, хотят развлекаться и делают ошибки.
Понятно, что каждый из нас расставляет для себя приоритеты, в том числе и в профессии. Для одного педагога важно, чтобы его воспитанник ощущал себя личностью, для другого важнее формальный порядок – чтобы не опаздывали, чтобы кровать правильно заправляли.
Вот Денис с детства мечтал быть поваром. Это нам подтвердила и его бывший воспитатель по Дому юношества Наталья Пикуль: «Он любил готовить. Это у него очень хорошо получалось». Но еще в Рудном, в детском доме, его определили учиться на… автослесаря. Потом ему обещали решить вопрос о переводе, но в итоге не решили.
Согласитесь, те взрослые люди, профессионалы, которые упустили из виду предпочтения Дениса, вряд ли могли забыть о столь важных вещах, если бы этот вопрос касался собственных детей. Могла ли потеря мечты стать катализатором дальнейшего поведения парня? В журнале посещения учебных заведений у него рекордное количество пропусков, на практику он ходить не хотел, не желал и работать.
– Молодой человек уклонялся от получения образования. Он мотивирует это тем, что мечтал учиться на повара. И он бы мог в будущем продолжить обучение, но вместо этого прогуливал занятия. Его отец постоянно приезжал к нему, устраивал на практику, участвовал в его жизни, с ним работали воспитатели, – объясняет ситуацию Ольга Коваленко. – Он считает, что ему все должно государство. В итоге посчитал, что самостоятельно сможет жить и строить свою судьбу, что и сделал...
Как Денис строил судьбу, мы уже знаем – скитался на первых порах по подъездам. Но тут обращает на себя внимание и тот факт, что для директора, похоже, не важны мотивации ее воспитанника. Действительно, а зачем мечтать человеку, который рос за счет государства? И разве он может иметь какие-то обиды на отца, который его бросил? Одним словом, ершистого, неблагодарного парня поделом выставили (а как иначе, если он все-таки просил прощения) за дверь! Впрочем, заместитель председателя Костанайского областного филиала НДП «Нур Отан», доктор педагогических наук Римма Бектурганова считает иначе:
– Нужно было использовать все меры педагогического воздействия. В руках педагогов очень большой арсенал таких средств. Я из своей практики знаю, какой это порой титанический труд. Но, если задаться целью, можно откорректировать поведение… А учитывая социальный статус таких детей, это просто необходимо делать. Отказаться от них – не выход. Вернее, это выход очень легкий.
Денис Шейдман – не единственный, кто написал заявление по собственному желанию.
– Я не идеальный и прекрасно это знаю и не оправдываю свои поступки, – говорит Денис. – Не за себя пришел просить. Я не хочу, чтобы так поступили с теми, кто сейчас там живет. Ведь не я один ушел. Не говорю, что ребят не за что было отчислять. Но сейчас некоторые из них на улице, хотя и не признаются в этом из гордости. При прежнем директоре все было по-другому. Мы были ей небезразличны. Знаете, в чем разница между тогда и сейчас? Тогда в каждом из нас видели человека.
По нашим данным, заявление написали еще пятеро ребят. В их числе Вероника Толмачева (именно о ней рассказывала звонившая в декабре женщина). Веронику мы нашли в Костанайском педагогическом колледже, где она учится на хореографа. Она признала, что с ее стороны были нарушения внутренних правил, что в ноябре написала заявление по собственному желанию. «Когда я стала собирать свои вещи, меня попросили сдать зимнюю куртку. Как оказалось, выдать эту одежду могут только выпускникам, а значит, мне она не полагалась…».
В Костанайском педколледже отмечают, что Вероника никогда не пропускала занятий без причины. А потому, когда девочка не вышла на учебу, здесь забили тревогу.
– Мы начали ее искать, наши психолог и социальный педагог обращались в Дом юношества. Там сказали, что она больше у них не проживает, где находится, никто не знал, – говорит заместитель директора по учебной работе Костанайского педагогического колледжа Олеся Гринькова. – У нас было много вопросов к Дому юношества. Наверное, было бы логично сообщить в колледж о ситуации. Пусть не официальным письмом, но хотя бы сделать звонок. Можно было сказать, что они выселяют студентку, потому что с ней есть определенные проблемы. Они ведь знают, что у нас есть общежитие. В любом случае мы бы не оставили девочку на улице.
Как говорят ребята, заявление по собственному желанию здесь стали писать при новом директоре, раньше такого не было.
В управлении образования признали, что проблема существует, а значит, надо менять педагогические подходы к этим детям, начиная с детских домов воспитывать их более самостоятельными.
– Я разбирался в этой ситуации по каждому ребенку, – говорит заместитель начальника управления образования Костанайской области Камиль Ибрагимов. – Эти дети не посещали занятия, нарушали устав. И когда к ним стали предъявлять требования, они написали заявление и ушли. Вернуть этих ребят мы не можем, ведь они не изменили своего поведения. Я своим специалистам говорю – надо повстречаться с ними, а они боятся с ними встречаться.
– Ваши специалисты боятся с ними встречаться?!
– Да, боятся…
Без комментариев.
Ольга Коваленко делает акцент на том, что не нарушала закон. И с этой точки зрения к руководству Дома юношества не может быть никаких претензий: договор между воспитанниками и Домом юношества расторгается в нескольких случаях, в том числе по собственному желанию. Но если все же отойти от формального подхода?
– Неважно, взрослый это или ребенок, ему даже нельзя было разрешить написать такое заявление в холодное время года, – говорит депутат Мажилиса РК Ольга Киколенко. – Да, у нас пока домов юношества меньше, чем детей-сирот, и, конечно, сами ребята должны держаться за это место, а значит, контролировать свое поведение. Но воспитателям нужно использовать все педагогические средства. Ведь эти дети не простые. Нам и со своими детьми бывает нелегко, а руководители домов юношества в данной ситуации заменяют родителей. Нужно ставить на их место собственных детей. А если ребят куда-то и препровождать, то только в тесном сотрудничестве со службой занятости и только в том случае, когда они найдут работу, чтобы оплачивать съемное жилье.
Самое интересное, что не педагоги-чиновники, а депутат нашла важные слова – примерять ситуацию надо на себя: а мог бы я так поступить со своим ребенком? В семье не выгоняют детей на улицу за плохое поведение...
