Айтжан Есенгельдинов. Разрушитель легенд

Он любит на французский манер носить шарфы, играет на пианино, всегда улыбчив и деликатен, поэтому его легко принять за человека из книги «100 правил успешного бизнеса». На этом аналогии с кенноновскими персонажами кончаются. Звездная болезнь к 56-летнему Айтжану Есенгельдинову не пристает. Он переодевается в зимний спортивный костюм, сапоги, и теперь его не отличить от обычного работника торговой базы. Машины, вагоны, людская сутолока. Крупнейшая оптовка области, ее главная плодово-овощная кормилица… К вечеру он спешит на заседание общественного совета проекта «КН» «Жизнь на ладони» (помощь больным детям), являясь ее активным участником и спонсором. Ну чем не повод поговорить с человеком, у которого все прекрасно, как по Чехову: и лицо, и одежда, и душа, и мысли?

– Государство такое, каким общество в целом его воспринимает и воссоздает. Поэтому если иметь в виду западные стандарты, то еще надо посмотреть, насколько они подходят нам с точки зрения опыта. «А вот в Америке, а вот в Германии!..» В Германии можно выращивать в своем саду яблоки, но лишь в качестве декоративного элемента. А вот есть этот элемент нельзя. Потому что если ты будешь питаться собственными яблоками, то, соответственно, за тобой последуют другие, а в результате пострадают стандартизованные производители и продавцы яблок из фермерских хозяйств. И это не казус, а следствие существующих стандартов, без которых их отлаженная система просто скатится с катушек. Поэтому неудивительно, что при вступлении в ЕС от других стран требуют полного запрета домашних хозяйств. Логика очевидна: обеспечить транснациональным компаниям предсказуемый рынок сбыта. А маленькие человеческие радости сюда не вписываются. Поэтому, заговорив о наших с государственными институтами взаимоотношениях, могу сказать: мы не топчемся на месте, это очевидно.

– Ну почему же… Например, когда правительство говорит, что банки идут навстречу бизнесу, то это не всегда так. Я не виню филиалы, с которыми мы имеем дело на местах. У них есть головные ведомства, которые находятся в Астане или Алматы и которые устанавливают правила игры для своих структурных подразделений. Я кредитами пользовался редко – за всю свою более чем 20-летнюю бизнес-деятельность обращался за ними не более трех раз, предпочитая работать на оборотных средствах. И раньше было так. Приехали банкиры, посмотрели залоговое имущество, и в течение непродолжительного времени твой вопрос с кредитом решен. Нынче картина иная. Количество требуемых справок зашкаливает. Даже если затребуют документ о том, чем занималась ваша прапрабабушка во времена джунгарских набегов, удивляться не стоит. Конкретный пример? Мне нужен был срочно кредит – в течение недели. И что я слышу? «Деньги дадим при условии, что откроете у нас депозит в размере 30 процентов кредита». То есть, не получив ни гроша кредита, я уже должен им на счет сбросить 28 миллионов! И при этом говорят: запаситесь терпением, нам надо будет еще согласовать с головным банком… Приплыли! Хлопнул дверью, пошел в другой банк, третий – везде одна и та же история!

– Я не сторонник серых схем и сердечных братаний в бизнесе. И этим сказано все. Принципиально никогда не брал в долг, как, впрочем, и не давал. Потому что если хочешь поссориться с хорошим человеком или родственником – дай ему в долг деньги. Это уже почти классический жанр раздора. Да, ко мне приходят и совсем не чужие люди, что скрывать? Просят. Говорю: давай я тебя лучше на работу устрою. Мне нужны строители, грузчики…

– А как вы думаете? Но я полагаю, что здоровые люди, которые сетуют на свою неуспешность, должны задавать вопросы только самим себе. Ты либо меняешь в себе что-то, либо остаешься премудрым пескарем.

– Крылатая фраза Достоевского, что счастье всего человечества не стоит слезы одного ребенка, все-таки цепляет за сердце, когда видишь страдающее дитя. Это моя личная позиция, к которой следует добавить, что она распространяется не на всех. Я не Дед Мороз с сумкой подарков.

– В реальной жизни много желающих рядиться в сирых и болезных. Они шустры и деятельны. Поэтому я лично проверяю, кто чего стоит. Есть много фондов, чья деятельность сводится к перераспределению средств между богатыми и неимущими. Почта регулярно приносит на мой рабочий стол стандартные запросы. Однако я предпочитаю иную форму общения с теми, кому нужна помощь. Была областная акция «Дорога в школу». Это помощь для ребятишек из малообеспеченных семей. Можно было сразу, не выходя из кабинета, перечислить деньги. Но я давно взял себе за правило смотреть, как живут подобные семьи. Я не парю над ними, а погружаюсь в них. Так острее чувствуешь запах бедности или беды. Но необязательно всегда такие критерии. Есть в Сарыкольском районе пос. Суналы. Я в нем никогда не жил и не учился. Но здесь росли мои предки. Поэтому к будущему этого поселка я неравнодушен. Много лет помогаю местной школе – книги, спортинвентарь, музыкальные инструменты, медийное оборудование… Учу в университете выпускницу этой школы. У нас с ней и ее родителями договор: я оплачиваю учебу, дополнительные занятия, а она с дипломом педагога возвращается в Суналы. У меня с ней есть даже письменное соглашение. Правда, оно не имеет никакой юридической силы, но с моральной стороны мы с этой студенткой как бы деловые партнеры, где слово на вес золота.

– До мельчайших деталей. Когда мои юные сверстники играли в футбол, я собирал шкуры, тряпье и сдавал в заготконтору. Это при том, что наша семья ни в чем не нуждалась: отец, кстати, фронтовик, был знатным чабаном, еды и уважения хватало. Но мне было интересно зарабатывать. После армии я работал экспедитором-водителем, развозил молоко, а после пяти вечера искал металлолом, заготавливал лес. Я все время был чем-то занят. Не пил, но при этом никогда не чурался компаний умных и веселых людей, хорошо одевался, одним из первых в районе купил жигулевскую «шестерку». О, тогда это было особым шиком! Даже когда я стал директором районной оптовой базы, тем не менее я держал дома до 17 голов КРС, сотню гусей, с полсотни овец. Покупал телят, выращивал в течение года до сдаточных кондиций и продавал.

– Построил большой дом, женился, растил своих девочек. Причем, заметьте, я был противником того, чтобы мои дочери ходили с вилами в сарай. Воспитание детей вопрос большой, но дети – зеркало родителей, поэтому им важен пример. Но по дому работать – варить, убирать, стирать – это как в армии приказ начальника для рядового: вперед и с песней.

– Нет. Когда отпала необходимость делить на весь район три дефицитные норковые шапки, я почувствовал облегчение. Что толку в зарабатывании денег, если я мог позволить себе только раз в году слетать на пляжи Болгарии, и то группой в три десятка человек? У нас была неадекватная экономика. Людей призывали работать за светлое будущее, но стыдились говорить, что в настоящем их труд оплачивается пустыми бумажками под условным названием «деньги». Очереди за холодильниками и телевизорами были расписаны на годы вперед. Желание побольше заработать своим же трудом приравнивалось к стяжательству, рвачеству, к постыдному подражательству Западу. У нас же, помните, работников торговли было принято унизительно называть торгашами. Словно они были виноваты в том, что полки магазинов пусты. В общем, когда кончился СССР, я уже был готов к бизнесу.

Сегодня бизнесмены – это представители нового поколения деловых людей Казахстана, меняющих традиции ведения бизнеса в сторону открытия, публичности. Они не просто заботятся о своем деле, берут что-то, но и отдают через общественную деятельность и благотворительность. И мне отрадно, что в Казахстане специфика ведения бизнеса и передовых технологий создает новый образ делового человека. Я бы хотел закончить словами писателя Чарльза Колтона: «Две вещи, которыми мы особенно дорожим – это наша репутация и наша жизнь».