Бабушка Аня с порога нас удивила. Чувством юмора.

– Да, я тоже слышала про Интернет да «Одноклассники». Внуки говорят. Решила тоже своим написать. Одноклассникам-то! Но их уж нет. Зарегистрированы на том свете…

Бабушка говорит о своём возрасте без грусти. В свои 98 лет она ничего не видит. Потому может попросить потрогать макушку или руку собеседника. От этого становится на душе тепло, и разговор сразу приобретает доверительную окраску.

– Как здоровье ваше, Анна Михайловна?

– Да ничего. Нервы только.

– Из-за чего нервничаете?

– Уходят близкие. Умирают зачем-то, и всё. Раньше меня. Человек двадцать – один за другим. Муж, каким молодым умер. В 82 года!

– Нам сказали, что новости по телевизору слушаете. Тоже, наверное, настроение портят?

– Ох, да. Одно радует – что Назарбаев с Путиным дружат. Это хорошо.

– А ведь вы, наверное, помните, как первый телевизор в деревнях появился?

– Конечно помню. Смотрели гурьбой, и чего? Сначала он еще не разговаривал, без звука. Уже тогда всякого показывали. Интересней было, когда отец мой сказки рассказывал. Вся детвора с деревни собиралась: «Ну расскажи, дядь Миш!» А он сочиняет на ходу, мы слушаем, за вечер ведро шкурок от семечек нагрызали. Еще помню, газплита первая появилась, это да! Боялись мы её страшно. Думали, взорвется в любой момент. А потом как опробовали, сама к ней рвалась. Уж очень готовить любила.

В комнатке Анны Михайловны свежий, не старческий воздух. Просто и уютно. Старый сундук, кровать с чистым бельем и много платочков. Как нам рассказали сын и сноха, с которыми живет бабушка, она очень чистоплотная. До сих пор требует, чтобы раз в неделю постельное белье выносили на мороз, а помытую посуду летом обязательно на солнце. Чтобы убить микробы. И это, признают родственники, способ самый действенный. Наработанный веками.

В Мендыкаринском районе этот посёлок основал её дед. Михаил Спесивцев привёл сюда русских из России в конце 19 века. Место понравилось тем, что есть и лес, и речка, и земля для огородов и полей. Поселились, а место так и прозвали Михайловкой, в честь своего предводителя.

– Жили-то шибко слабо, вот и искали, где получше будет, – рассказывает бабушка. – Раньше тут Спесивцевых было – через двор. Так и пошла Михайловка… Жили сложно, конечно, и здесь, время такое было. Помню, как в школу меня собирали. Мама сумку из тряпочек сшила, одни соседи валенок дали, другие – пим. Так и ходила (смеется). Папа мой охотником и рыбаком был, да еще конюхом служил. Он очень сдружился с коренным населением. Повсюду охотиться ездил, его казахи своим считали. Вообще, здесь всегда был дружелюбный народ. И до войны, и в войну, и в целину наций не знали, все с одной тарелки ели. Потому я горжусь своей Михайловкой, и всегда гордо говорю, что я – михайловская Анна Михайловна! Папу моего назвали в честь деда, и я сына назвала в честь него. Так что у нас уже три Михаила.

А потом в её жизни случилась первая любовь.

– Сёма, да-да, его звали Семён, – бабушка искренне радуется, что не забыла это имя. – Я любила его. Но тут армия. Война. Он не вернулся. А я родила. Тяжело было. В доме у нас жило по несколько эвакуированных семей. Мама им помогала, выхаживала. Я пошла работать почтальоном, а потом на курсы по освоению винтовки. Чтобы в Костанай почтовые телеги сопровождать. За это деньги давали, а не трудодни. И зимой, и летом всеми днями возила, да разносила… Похоронки одна за другой. И от брата Пети сначала письма, а потом тишина. Погиб он. Тогда я за всех наших погибших, кажется, все глаза и выплакала.

Однажды Аня отправила брату пуховые варежки на фронт. Он в ответ – мол, ребята увидели, обзавидовались. Тогда она связала еще. И еще. И вязала их всю войну. На посылке указывала просто: «На фронт». Говорит, что однажды даже письмо со словом «спасибо» пришло в ответ. У бабушки есть песня про те самые варежки. Она вообще знает много частушек и песен именно про мендыкаринскую землю, местных авторов. Говорит, под песню почтовые лошади легче шли, вот и пела.

– Потом брат с войны вернулся, Ванятка. Да не один пришел. С парнем. Он-то и стал мужем моим. Я, если честно, не хотела замуж. А мама и говорит: «Ты, Аня, одна, а в деревне людей чужих всё больше. Увезут. А Яша не брезгует тобой, хоть ты и на 8 лет старше». В общем, сосватали.

Когда Анна узнала историю своего мужа, научилась его просто жалеть. Родные рассказали, что она, если муж выпьет, даже в метель шла его встречать. Руки отогревала, домой вела, берегла. Ведь и так досталось ему крепко.

– На войне он поваром служил, вот бомба и угодила прямо в кухню. Яша лежит, танк подъехал и засыпал его землей. Как только бой закончился, наши ребята помчались его откапывать. По шинели нашли. Достали 20-летнего пацана седым. Но живым. А когда война окончилась, он плакал. Ему возвращаться было некуда, всех родных война забрала. Вот мой брат и позвал его в нашу Михайловку. Так у меня появился Яша, а потом и четверо детишек от него.

Бабушка Анна пережила и революцию, и войны. В голод сушила траву, отказывала себе, но кормила единственную коровку. Её дети удивляются, когда бабушка их ругает, что кур да коров так кормить нельзя, как сегодня принято. По ее рецепту корове полагается и тыква, и кабачки, и картошка. Всё мелко режется и в кормушку. И, кстати, вся округа помнит, что у Ани Спесивцевой корова всегда давала самое вкусное молоко. Бережливости, стойкости и вере ее научили в семье. С верой у нее вообще особые отношения. Вот вся округа говорит, что бабушка умеет лечить хвори. А сама Анна Михайловна лишь улыбается:

– Молитву на воду читаю, да и все чудеса. Я только намоленной водой и умываюсь. Раньше ведь и тесто месили под молитву.

– Говорят, в вашей семье есть свой особенный рецепт хлеба. Первый ингредиент, мы поняли – молитва. А что еще?

– Это правда, без доброго настроя еда вкусной не будет. Но еще мы вместо дрожжей хмель заваривали, вот вам и весь секрет.

– Вы человек очень набожный, но ведь в Михайловке нет церкви.

– Была. Её разрушили при советской власти. Мама моя в кровь билась, когда из икон санки хотели сделать. Две иконы ей удалось спасти. В траве спрятала. Потом занемогла и умерла. Но мы с братом знали, где они лежат. Долго и очень тяжело их несли в Боровское. Одна почти с дверь размером была. Но до Боровской церкви мы их все же донесли. Нам батюшка за это две иконки подарил. Старинные.

Иконы эти и сейчас рядом с бабушкой. На толстом дереве, с какими-то надписями, но особенно бабушке дорога одна из них:

– Это «Троеручица». От пожара. История ее такова: случился пожар, а у женщины в огне трое детей. Двоих схватила, а третьего никак. Тогда мать и взмолилась: «Господи, дал бы мне третью руку, я бы и его спасла». И Бог дал. Хотите верьте, хотите нет, но я, когда слышала в Михайловке пожарный гудок, всё бросала и с иконой подмышкой неслась в сторону пожара. Пока добегала, уже огня нет. И в нашем доме пожара не было ни разу.

А та большая михайловская икона, которую Аня с братом на себе несли до райцентра, уже много лет украшает иконостас в Боровской церкви.

Мы отобедали за столом с бабушкой Аней под аккомпанемент ее песен. Кстати, её до сих пор зовут петь на местные свадьбы. Начала обед 98-летняя Анна Михайловна с рюмочки вина, а закончила… мороженым! Когда ей принесли лакомство, бабушка словно просветлела. И залихватски заметила:

– Я и апельсины люблю, но особенно кофе. А что, если моя внучка – уже бабушка, я должна лишь охать да ахать, жалуясь на жизнь?

– Откуда такие не деревенские пристрастия?

– Кофе впервые захотела, когда о нем в журнале прочитала. Почту-то всякую разбирала, вот и вычитала. А вообще, жить нужно с легким сердцем, с улыбкой, шутками. Не копить обиды и зависть. И маленькие праздники с мороженым да апельсинами – тому только в помощь.

Она всю жизнь жила тяжелым трудом, после войны работала дояркой и пекарем. Но при этом не растеряла непосредственности, легкости, ясности ума и любви к жизни. До 80 лет Анна Михайловна парилась в бане, здоровье позволяло, до 85-ти на попутках ездила в райцентр, в церковь. Спать приучена ложиться в 9 вечера, а вставать в 4 утра. Чтобы всё успеть, надо больше шевелиться, но и жизни надо радоваться, объясняет бабушка. Она и успевала – получала многочисленные награды за свой труд. А будучи уже на пенсии, помогала местной детворе ставить спектакли. Признается, что сейчас ей не хватает общения. Люди, говорит, уже не приучены по дворам ходить, как раньше.

– Даже свадьбы вы один день играете, куда это годно! Меня бабушка Алёна приучила петь и веселиться, когда тяжело. Вот лето наступит, и себе грядку выпрошу. Дело, оно ведь всегда спасает.

Как Анна Михайловна справится с той грядкой, представить сложно. Ей уже тяжело ходить. Но она уверена, что урожай осенью на той грядке выдастся знатный.

– Я еще долго проживу. Точно знаю. Такую, однажды сказали мне во сне, в землю не закапывают. Сначала всё, что знаю, передать должна. Если честно, устала… Но это пройдет. Хотите частушку?

Вот умру, расскажу там, что с газеты ко мне приезжали.