Накануне 8 Марта в собеседники «КН» мы пригласили Марию Байтурину, директора архитектурного ателье «ДОМ».
Мария показалась мне в стиле модерн. Как это понимать? Хотел сказать, что девушки такого типа в XXI веке встречаются крайне редко.
Архитектурное ателье «ДОМ» находится по адресу: ул. Пушкина, 33. Здание построено в 1912 году. Я огляделся по сторонам:
– Стандарты жизни с начала XX века как будто улучшились, а стандарты жилья, напротив, только уменьшаются. Где сейчас найдешь такие стены, потолки, метраж комнат?
– Начнем с того, что это здание никогда не являлось жилым домом – до революции здесь находилось учебное заведение. Во время войны госпиталь для раненных, а потом милицейское подразделение.
– Пусть не жилой дом, но и школы сейчас строят совсем другие. Там тоже нет высоких потолков.
– Это нормы, которые разрабатываются в проектном институте, а потом утверждаются в Министерстве. В этих нормативах и высота потолков, и ширина коридоров и все-все.
– Наши строительные нормативы загонят современного человека в коробку. А вы их поддерживаете?
– Мы им следуем, – коротко ответила Мария.
Ну и что?
При первом взгляде на Марию Байтурину я удивился ее прямой осанке. Потом удивился загару, зимой на это обращаешь внимание. Наконец, удивился, когда увидел на рабочем кресле Марии потертые ручки. Рядом с изящным и строгим костюмом девушки это было заметно.
– Архитектура – это ведь черчение, расчет, инженерия… В общем, все, что подразумевают в мужчине и, напротив, не подразумевают в женщинах. Как же вы выбрали эту профессию?
– Это клише, наверное, что женщины легкомысленные, а мужчины рациональные, с ясным умом. Не знаю, я не чувствую дисгармонию. И склад ума все же зависит не от пола. Например, в школе мне нравились геометрия и черчение. Особенно задачи, где давались две проекции какой-то детали и нужно было узнать, как она выглядит с другой стороны. Ведь в этом есть какая-то интрига. А любопытство – это женская черта.
– Кроме этого, я узнал, что вы играете в бридж. Бридж – это, кажется, тоже мужская игра...
– Труд дорожных рабочих также больше подходит мужчинам, но мы видим, что занимаются им женщины. Да, в бридже, как и в архитектуре, встречаешь больше мужчин – ну и что?
– Скажите, Мария, когда умер ваш отец и вы продолжили его дело – не было опасений, что другие люди придут и отберут ваш бизнес?
– Нет, у меня было опасение, что я просто не вырулю, не выкручусь, не справлюсь с управлением. Боялась, что люди начнут уходить, что я не смогу найти заказы и все такое. Это опасение у меня и сейчас остается. Смогу ли я? Пока что все более или менее держится. Не так, конечно, как оно было при папе. Но я стараюсь – силы мне дает моя семья. Мы работаем вместе с мамой и сестрой, мой брат, пусть и не архитектор, тоже всегда рядом.
– Это стол вашего отца?
– Да. Это его стол, его канцелярские приборы, и кресло я оставила его. Оно немного потерлось, но я не хочу ничего менять – пусть будет, как есть...
4 класс
С Марией мы встречались два года назад во дворе жилого дома по Каирбекова. Тогда жильцы протестовали против строительства.
– По-вашему, эта практика строек внутри жилых массивов оправданна?
– Оправданна нашей бедностью – не хватает денег, чтобы тянуть коммуникации куда-то за город. У всех ведь своя правда. Я понимаю жителей – некуда ставить машину, негде играть детям, но также я представляю и обстоятельства муниципалитета.
– ...Это то же уменьшение стандартов жилья, о котором я говорил. Нам остается все меньше пространства для жизни. А сами здания – типовые и безличные.
– Эта тенденция не только наша. Когда я училась в Германии, в архитектурной школе, то во главу угла учителя всегда ставили Баухауз. Для этого немецкого архитектурного стиля характерны минимализм, конструктивизм, утилитарность. Функциональность в чистом виде. Мы, в свою очередь, строим жилье 1, 2, 3, 4 класса. 4 класс – потолки 2,40, совмещенный санузел и кухня не больше 9 квадратных метров. Сейчас это жилье самое востребованное государством.
– А первый класс?
– А первый класс нам никто еще не заказывал. Если и будут, то, наверное, частные заказчики.
– Большая проблема также в парковках. Как вам идея подземного паркинга?
– Это какое-то решение. Но если взять тот же MART – заметно, что авто стараются ставить на открытой площадке. На мой взгляд, на проблему парковок значительно влияет наш менталитет. Люди хотят доехать прямо до подъезда на своей машине, поставить ее так, чтобы до двери осталось полшага.
– А вы управляете автомобилем?
– Я не доучилась на права – так вышло. В прошлом году начала учебу и бросила. Хочу возобновить.
– Зато проблемы парковки у вас нет...
– Во всем есть свои плюсы.
– И даже в архитектуре...
– (Смеется). Как это – даже? В архитектуре очень много плюсов. Хотя в последнее время я мало работаю как архитектор. Все больше как администратор...
– Администратору, чтобы его слушались, надо иногда громко стукнуть кулаком по столу...
– Бывает, что нужно воззвать к дисциплине. И я это делаю. Иногда кажется, что недостаточно строга, а потом думаю, что, может быть, и не надо. Все мы люди, можно и спокойно объяснить.
Индия
– Есть ли у вас мечта построить какое-нибудь здание в Костанае?
– Мы продолжаем дело отца, застройку жилого квартала «Таун-Сай» (Город в овраге. – Прим. авт.). Это за новым мостом на КЖБИ, на месте песчаного карьера. Сейчас строим жилые коттеджи, а года через три, по моим планам, приступим к строительству детского сада. Не подумайте, это не какое-то там масштабное сооружение – просто это моя цель. Построить детский сад.
– Какой стиль в архитектуре вам импонирует?
– Я никогда не работала с ним, но мне очень нравятся здания в стиле модерн. Это начало ХХ века. Пример – по улице Толстого дом купца Кияткина. Наш русский драматический театр изначально был построен в стиле модерн. Это большие витражи, плавные линии, элементы, подсмотренные у природы – в общем, надо смотреть.
– А стиль Гауди (знаменитый испанский архитектор конца 19 – начала 20 века. – Прим. ред.)?
– Гауди трудно квалифицировать. Он, кстати, тоже много брал у природы – такая вот природная готика.
– Вы были в Барселоне и вообще путешествуете?
– В Барселоне не была, архитектуру Гауди вживую не видела. Путешествовать люблю, как и все. Две недели назад ездили с мамой в Индию.
– Вот как. А я сначала подумал, что вы ходите в солярий.
– Нет. Солярий не для меня. По-моему, неправильная трата сил, своих ресурсов – временных и денежных.
– Индия вам понравилась?
– Да, очень. Много слышала о том, какая грязная страна. Вот скажу: грязно, но гармонично. Если у нас где-то навалить кучу мусора, это будет заметно. А там этот мусор как-то вписывается в общий ландшафт и совершенно не режет глаз. Лежит себе и лежит – никому не мешает. Вообще, нам многому нужно поучиться у индийцев. В этой стране миллиард человек, до сих пор существует голодная смертность, качество жизни ужасное. Но знаете, эти люди, даже самые бедные, – улыбчивы и приветливы. Готовы танцевать и петь. У нас таких сияющих лиц не увидишь даже у самых обеспеченных людей. Индийцы удивляют своим жизненным подъемом.
(Мария вдруг задумалась и даже приложила ладонь ко лбу. Мы уже говорили два часа, и она, возможно, вспомнила о злополучном штампе от электрика или еще кого-то).
– Я уже ухожу, может быть, проводите и покажете здание?
– Конечно...
* * *
Экскурсия была интересной, я только успевал поворачивать голову.
– Вот это главный зал – когда отец получил здание, крыши не было. В самом брошенном здании стреляли из пневматики, жарили шашлыки. Вот эти ниши – это были печи. Мы оставили один дымоход и сделали камин по папиному проекту. Он еще требует работы. На Новый год собираемся здесь коллективом и сжигаем прошлогодние календари. Вот автомобиль «Москвич 401» – это мой, а еще такой же был у папы. «Москвич 401» – это, по сути, немецкий «Опель-Кадет». А это тренажер – его подарили, кстати, на 8 Марта. Сначала им пользовались, а теперь нет.
– А вы спортом занимаетесь?
– Я занимаюсь йогой. Пройдемте, я покажу вам люстру.
– У вас очень прямая осанка.
– Я занималась конным спортом немного. Наверное, это оттуда. Вот люстра, которую мы нашли на помойке, очистили, и посмотрите, какой она стала... А вот это внутренний дворик. У нас очень небольшая территория, и папа придумал такую вот террасу на крыше гаража. Летом мы здесь пьем чай...
– В «Одноклассниках» вы были в последний раз в октябре 2013 года. Совсем времени нет?
– Уу, и то случайно, наверное. Живое общение более интересное, чем писать что-то на страничке или кому-то плюсики ставить. Какой-то костыль, а не общение.
– Костыль?
– Когда нет чего-то живого, то мы пользуемся костылями. Когда у меня не будет живого общения, я стану пользоваться социальной сетью. Всего хорошего, до свидания!
