Такое мнение главного финансового полицейского нашего региона не первый год подтверждает судебная практика.
Начальник ДБЭКП по Костанайской области Даулет АЙТЖАНОВ – о скромности и экономии при покупке служебных авто, о прейскуранте взяток для чиновников, о том, как из Костаная чуть не «улетел» миллион долларов, а также про потерянное поколение коррупционеров.
«Я таких чиновников не понимаю»
– Даулет Рымтаевич, «Шкода», что стоит во дворе финполиции, – ваше служебное авто?
– Да.
– Господин полковник, более чем скромненько на фоне ряда наших даже районных акимов, которые новые служебные джипы купили.
– Я таких чиновников не понимаю. Лучше дороги ремонтировать, чем внедорожники покупать. Мы неоднократно направляли письма акимам районов, когда видели, что на сайте госзакупок они размещают заявки на приобретение джипов. Причем в самой лучшей комплектации и не костанайской сборки. Акимы отвечали, что законодательство не нарушают. Но есть и другие критерии оценки работы, районные бюджеты не настолько богаты для таких приобретений. К тому же и глава государства неоднократно обращался к чиновникам с требованием быть экономнее.
– Финполиция как раз и начала активно мониторить госзакупки еще на стадии подачи заявок. Первые результаты 2014 года показали, что госучреждения порой безбожно завышают цены на товары. Вряд ли ответственные за госзакупки чиновники и их начальники живут на Марсе и не знают, почём «Сникерс». Чего больше – безграмотности или умысла, чтобы оставались деньги на «откаты»?
– Думаю, поровну и того и другого. Нельзя сказать, что все чиновники безграмотные.
– Джип, тушенка, бензин – товар. А как оценить стоимость услуг, которые оплачивает государство: благоустройство, строительство жилья и дорог?
– Непросто оценить. Да, Госэкспертиза проверяет стоимость проекта. Но насколько справедливо она это делает? Это уже зависит от конкретных людей. И поэтому в сфере госзакупок коррупционный риск один из самых высоких.
– Дело директора костанайского парка Анатолия Толпинского, которое передано в суд, из этой оперы?
– Там не было завышения цены за обслуживание Притобольского парка. Эти работы просто не были выполнены в том объеме, за который уплачено бюджетными деньгами.
«Наметилось снижение наличного оборота»
– Тема лжепредпринимательства на протяжении многих лет актуальна. Для борьбы с ним в законодательство не раз вносились изменения. Удалось ли переломить ситуацию?
– В нашей области, думаю, да. В регионе наметилось снижение наличного оборота. И это тоже важный показатель – меньше рисков для преступлений, когда расчет между бизнесменами идет безналичный. В минувшем году мы ликвидировали несколько группировок лжепредпринимателей. Например, с поличным задержали гражданку Грищенко. Накануне она обналичила в одном из коммерческих банков 1 миллион американских долларов. В аэропорту она передала сумку с деньгами курьеру, который вылетал рейсом в Астану.
После передачи ему сумки, курьера и Грищенко задержали. Деньги предназначались для одной из фирм города Атырау. Позже в суде было доказано, что Грищенко занималась лжепредпринимательством, она зарегистрировала 30 лжефирм. Сейчас по этому делу работают финполицейские Атырау. Схема проста. Создаются так называемые обнальные фирмы, которые предлагают свои услуги. За определенный процент, например 5-10, обналичивают деньги для бизнесменов. В Костанае Грищенко осуждена. Миллион долларов конфискован в доход государства. Кстати, она обналичивала деньги не в первый раз. Поэтому и попала в поле нашего зрения. Правда, ранее суммы были куда меньше.
– Службу собственной безопасности банка тоже должна настораживать история с обналичиванием таких сумм?
– Они в этом не заинтересованы. Банк же снимает комиссию. Например, гражданин заказывает крупную сумму, оплачивает работу инкассаторов, которые привозят эти деньги на указанный адрес. Вполне законная услуга. Зачем банку информировать об этом, например, нас?!
«В любом случае – это преступление»
– Бытует мнение, что на взятках «хлопают» чиновников, которые уже совсем «границ не видят» и «страх потеряли». Те, кто «лопатой не гребут», продолжают трудиться. Насколько велика в таком мнении доля правды?
– Я бы не сказал, что таких госслужащих много. Когда чиновник постоянно берет взятки или ворует, он рано или поздно на этом попадется. Рано или поздно найдется гражданин, который напишет нам заявление о том, что с него вымогают взятку. Причем сумма этой взятки для нас совсем не принципиальна. В любом случае – это преступление.
– Как, например, дело начальника управления земельных отношений Мереке Дихаева, недавно осужденного за служебный подлог и злоупотребление полномочиями?
– Людям, которые дискутировали со мной по этому поводу, я доказывал следующее: чиновник списывал деньги на гараж, который не нужен управлению. Да, суммы не заоблачные. Но принципиально важно, что делалось это долго и умышленно. И за это надо отвечать. В нашей практике мы часто сталкиваемся с фактами системной коррупции в госструктурах. Приведу в пример дело, которое мы расследуем, в отношении начальника департамента архитектурно-строительного контроля Александра Ена и его подчиненных. Там за строительную лицензию третьей категории была ставка взятки 3 тысячи долларов, второй – 6, первой – 10 тысяч.
– Осталось только в приемной прейскурант повесить, чтобы бизнесмен не мялся, как же задать вопрос о сумме взятки...
– Именно. И кассу открыть – «Для взяток». Конечно, это шутка. Опасность здесь в том, что такой способ, когда взятки поставлены на поток, – дискредитирует и все остальные госорганы. Тот же бизнесмен будет уверен, что там та же система и надо готовить деньги.
«Менталитет надо менять»
– Было дело директора школы в Затобольске, которую осудили за то, что вымогала с учителей деньги за предоставленное чиновниками жилье. Позже из достоверных источников нам стало известно, что некоторые коллеги осуждали учителей, что они заявили на директрису. Мол, настучали да еще и премию за это от финполиции получили. Это характерный пример отношения общества к коррупции?
– Не думаю. Ее осудили коллеги, которые не стали терпеть и считают, что это нормальная система. По работе знаю, что самый порядочный народ – школьные учителя. Там почти нет коррупционных рисков.
В целом, тут вопрос менталитета. У многих еще остались в сознании негативные ассоциации с доносами в советское время. К тому же зачастую люди предпочитают идти по пути наименьшего сопротивления, дать взятку или выразить материальную благодарность за оказанную услугу или лечение, например. Причем мы сами же и приучаем чиновников и врачей к этому. То есть надо менять менталитет.
– Как?
– В корне! Надо начинать с молодежи. Чтобы сегодняшние школьники и студенты завтра, придя на работу, негативно относились к коррупции. Чтобы они не думали, где можно больший доход получить – в отделе культуры или, например, в отделе ЖКХ. Поэтому мы и ведем сейчас активную профилактическую работу в школах, вузах.
– Важны и наглядные примеры. Военные, криминальная полиция постоянно приглашают на оглашение приговора коллег и подчиненных обвиняемого. Когда, например, за взятку в суде на него надевают наручники – на сослуживцев это производит сильное впечатление. А почему для чиновников показательные процессы не организует финполиция?
– Действительно, этот способ в наше время необходим. Его использовали и в советское время. Например, я служил в Германии, и там два солдата совершили кражу в магазине. Их судили в присутствии всех сослуживцев. Мы, 20-летние парни, потом даже и подумать не могли, чтобы нарушить закон. Мы можем предложить эту идею. Уверен, что эффект будет. И чиновник потом каждый раз, когда станет принимать решения, вспомнит, как его прежнего начальника уводил конвой.
– Сколько ни пишем, сколько чиновников суды на зону отправляют, а всё равно берут – деньгами, услугами. Неужели получил должность и... атрофируется страх?
– Думаю, немалую роль играет воспитание. Первое: тема коррупции была не самой актуальной в восьмидесятые. В девяностые годы страна переживала сложный период становления, когда у силовых структур не было возможности вести повсеместную борьбу с коррупцией, об опасности этого зла не говорили школьникам, студентам...
– Выходит, упущенное поколение взяточников...
– Возможно. И второе – соблазн. Попадаются те чиновники, которые контактируют с бизнесменами. В сферах, где нет стороннего участия – коррупционные риски малы, например, в Госцентре по выплате пенсий. А где строительство, сфера услуг – там многое зависит от честности чиновника.
– 6 июня у финполиции юбилей. За 20 лет ведомство меняло названия, и не раз его думали закрыть. Почему теперь не слышно таких предложений?
– Становление финансовой полиции шло не один год. Крайне важно, что здесь четко отработан принцип неотвратимости наказания: если возбуждено уголовное дело, его необходимо довести до суда. Коррупция есть в любом государстве, и с ней надо бороться так же, как с экономическими преступлениями. Поэтому вопрос вообще не стоит – нужна ли финполиция. Вопрос в другом – нам необходимо развиваться в ногу со временем. И мы это делаем.
– Уверен, что подробно об этом поговорим в канун 20-летия. Спасибо за откровенные ответы.
