Станислав Садальский и Татьяна Васильева меня обманули… Эпатажные, жесткие и скандальные герои глянца при встрече перед спектаклем в Костанае оказались белыми и пушистыми. Они буквально купались в любви друг к другу. Улыбчивые, добродушные, приятные во всех отношениях.
Кусайте локти!
Гастроли этого арт-дуэта по Казахстану планировались нешуточные. Однако столичные импресарио, похоже, обленились. Астана и Алматы отменили на своих сценах спектакль с громким названием «Голая правда». Мол, не набрали зрителя, не продали билеты. Ну и пусть теперь заевшиеся столичные театралы кусают локти! Тандем Васильева-Садальский представил нам отличный театральный эксперимент. За что нужно благодарить областную филармонию и продюсерский центр «ARTeL», которые настояли на том, чтобы эта встреча в Костанае всё-таки состоялась.
За час до спектакля гости согласились встретиться с костанайскими журналистами. Первым появился Станислав Садальский. Буквально впорхнул, поздоровался с каждым. И уже с порога развеял миф о собственном скандальном и эпатажном поведении: «Всё играю, – признался артист. – Зачастую сами организаторы просят: мол, нужно рейтинг передаче поднять, делай всё поперек».
Татьяна Васильева вошла в конференц-зал по-королевски: осанка, поступь, горделивый взгляд. На встречу с журналистами не побоялась выйти без грима, без единого штриха туши или румян. На лице только кремовая основа. Также и на вопросы отвечала – не приукрашивая. Ну, если только подыгрывая партнеру. Отвечали они дуэтом, а то и вовсе вступали в спор между собой. Казалось, мои вопросы для артистов были эдаким заданием, а ответы становились сценами из спектакля. С громкими паузами, сменой интонаций. Но однозначно искренними.
«На сцене отдадим всё, что есть»
Артисты – тоже люди: пасхальным яйцам, которые я им подарил при встрече, радовались как дети. «Настоящие?» – «Да, конечно». – «Тогда похристосуемся». Тут же ими стукнулись. Победила Васильева. Стоп-кадр: поцелуй на фотокамеры.
– Это всё твоя счастливая лягушка! – нашел причину Станислав, обращаясь с улыбкой к Татьяне и указывая на её палец с необычным кольцом. – Вы посмотрите, поклонники подарили, – уже в сторону журналистов. – Перстень дорогой, с черным бриллиантом. Это наш талисман. Но и он не помог в случае с вашими столицами – отменили нас. Хотя этот спектакль всегда собирает залы битком. В Алматы любой наш приезд – аншлаг. Вот в Астане всегда плохо проходят гастроли. Город богатых, и, как правило, наши коллеги там работают почти бесплатно. Недавно Ксения Собчак с «Бони М» выступала, та же история. В Алматы мы хотели бы побывать, жалко, что нарвались на аферистов…
– Сегодня вы играете в пасхальный день. А часто работа совпадает с праздниками?
Васильева: Регулярно. Обычно считается, что Пасха для артистов – мертвый сезон. Неделя до, неделя после и даже больше – мы не работаем. На этот раз нам повезло – и в Пасху работаем. Я думаю, Бог нас простит.
Садальский: Мы работали даже в Страстную пятницу в Шымкенте. Там сказали, что впервые за 30 лет в их театре спрашивали билеты на улице.
В.: Так что мы вознаграждены. Ну и потом, самый большой подарок в праздник для нас – это выйти на сцену.
С.: Как и в день рождения. Стараемся на свой день рождения ставить спектакль.
В.: Лучше три. Если повезет.
– Вы так легко друг друга продолжаете, по-семейному, что в желтопрессную новость – мол, вы вместе не только на сцене, поверишь запросто.
В.: Да, хотелось бы, чтобы так было всегда. У нас очень хорошие отношения, мы притерлись друг к другу. Это было непросто. Но это хороший урок и пример всем, кто ищет, хотя это отвратительное понятие, вторую половину. Люди очень нетерпеливы – это не моё, и точка. А для того, чтобы определить «моё – не моё», нужно достаточно бок о бок пробыть вместе. И тогда ты понимаешь, что важно для тебя, а на что можешь закрыть глаза.
С. (как будто в сторону): Я знаю, что важно для Тани. Она очень любит деньги. (И Садальский расплылся в довольной улыбке, Васильева ему ответила тем же). Вот и перстень-лягушка для богатства: переодел с пальца на палец – и деньги придут.
В.: Неправда, не так ты говоришь. Вот если моя лягушка будет смотреть на меня, это означает: всё мне. А вот когда выхожу на сцену, то по совету женщины, которая мне её подарила, лягушку разворачиваю к людям. То есть всё, что у меня есть, отдаю. В нашей профессии так и надо делать.
С.: Ну разверни её сейчас к журналистам!
В.: Милый, я уже показала все трюки.
«Без денег не работаем»
– Когда деньги в вашей планке ценностей поднялись на несколько ступенек выше? После советского времени?
В.: После, конечно. Они не имели такого смысла, как сейчас. Меня никогда не учили, что я буду работать за деньги.
С.: Всех нас не учили!
В.: А теперь мы пришли к тому, что без денег не работаем. И я считаю, что это нормально.
– 20 лет назад на одном из творческих вечеров вас очень задел мой вопрос о рекламе: «Я всегда с собой беру свой любимый кофе «Бру». Вы говорили и несколько раз повторяли, что это был вынужденный шаг...
В.: Да, это была, по-моему, первая реклама с участием артистки. И не самая плохая из тех, за которые можно испытывать чувство неловкости. Когда мне предложили рекламировать вантуз за очень большие деньги…
С.: Вантуз – это то, чем туалет промывают?
В.: Да. Так вот я отказалась. Другая артистка согласилась. А деньги были бешеные!
С.: Какая артистка? Говори!
В.: Не-е-ет, не скажу никогда, но вы её все знаете.
С.: За четверть миллиона долларов?
В.: Нет, больше.
С.: А за сколько бы ты хотела?
В. (скороговоркой): Я не просила, они сами дали. Можно было просить столько, сколько хочешь.
– Станислав Юрьевич, вы это узнаете, чтобы свой блог пополнить?
В.: Он все знает. Меня уже нечем пополнять, уже не интересна для тебя, правда, Стасик?
С.: Ну нет. Ты каждый раз на сцене разная. Почему мне и интересно с тобой. Ни один спектакль не похож на другой. Иногда очень смешно. Таня в последнее время страдает расстройством памяти… (общий смех).
В.: Я аналогичный диагноз могу тебе предложить.
С.: И когда она не скажет какую-нибудь фразу, я прошу на сцене её всё-таки вспомнить. И мне так смешно!
В.: Ничего подобного. Наоборот, даю тебе понять, что я её знаю и начинаю говорить одно и то же. Терпеть не могу, когда мне подсказывают. Это такая беспомощность артиста.
С.: Не путай меня с Игорем Борисовичем Скляром.
В.: Так вот не повторяй его ошибки. Не переходи на личности.
С.: Нет, я должен всё рассказывать, потому как сам журналист. А то начинают: кое-кто кое-когда кое-куда…
В.: Кто захочет, тот домыслит.
«Мы не страдаем тайнами»
– Вы часто говорите: ваш принцип – быть непохожими на других. Оттого и пытаетесь эпатировать?
С.: Это не специально делается. Или специально эпатирую.
В.: Можно я за тебя отвечу? (Умоляюще смотрит на партнера). У нас есть варианты «а», «b» и «с», которые мы играем в «Голой правде». Но не все готовы к этой самой правде. Мы всегда играем на час больше, чем люди выдерживают в зале, чтобы не пойти в туалет. И я объявляю – сегодня вариант «с», т.е. говорю одна я.
С.: Два с половиной часа идет спектакль. И мы не можем наговориться, наиграться, наоткровенни-чаться!
В.: Бывает, как вчера в Шымкенте, два спектакля подряд. Поэтому вынуждены что-то купировать. А так нет. Я права?
(к Садальскому).
(к Садальскому).
С.: Ты всегда права…
В. (оторвавшись от его любовного взгляда): Вы очень деликатны, прерывайте нас!
– Сейчас модно писать книги-воспоминания, разоблачения. У вас такого желания не появилось?
В.: У Стасика оно постоянно.
С.: Не-е-ет! Есть люди, которые сами собирают «записки сумасшедшего», сами издают и получают за это деньги. Ну и правильно делают.
В.: Я вела дневники долго-долго. Они лежат дома. Мама их веревочкой перевязала. Когда я их читаю, это сильное воздействие на меня имеет. Я не знаю, кому еще, кроме меня, это нужно. Думаю, никому. Если мне повторяют: давайте пишите, мы на все готовы. И я понимаю: как только напишу первую строчку – это будет ложь. Это будет для кого-то. Не могу так. Я начну стараться, начну приводить фразы в порядок, делать их законченными, грамотными. Это не я. Зачем? Когда совсем уже сядем в инвалидное кресло со Стасиком, начнем писать.
С.: Сядешь ты! (Общий смех).
– Чем вы для себя измеряете творчество?
В.: Это очень объемное понятие. Творчество должно быть во всем. Я услышала такую фразу: человек должен пробовать смотреть на себя со стороны. Это же прекрасно: подойти утром к раковине, взять хорошее мыло… Ощущение, что ты постоянно что-то творишь, должно быть всегда. Даже в какой-то ерунде. А репетиции – это вообще рутина, это так скучно. Ты думаешь: господи, скорей бы это кончилось, выйти на сцену и сыграть. Но это длится и длится, особенно если режиссер – идиот. А нужно в себе размотать это в другую сторону и увидеть: всё, что ни делаем, творчество. Тогда будет здорово.
– Вы сейчас работаете только в антрепризах. Серьезные роли остаются за репертуарными театрами. А антреприза предполагает более легкие...
В.: Уже нет. Антреприза себя реабилитировала. Мы много стараний приложили к этому. Никто нигде не халтурит.
С.: Иначе второй раз зрители не придут. Есть города, где мы по 4-5 раз в год играем. И каждый раз битковые залы. А большие театры гастролируют и проваливаются. «Современник» в Екатеринбурге провалился, в Самаре также. Они живут прошлым, мол, в 1973 году они были популярным театром.
– Вы говорите с обидой из-за того, что ушли из «Современника»?
С.: Мне приятно, что они проваливаются.
– Для вас «Голая правда» – это спектакль-откровение, актерский стриптиз?
В.: Да. Мы со Стасом не страдаем какими-то тайнами. Мы уже всё настолько рассказали, все всё знают про нас. Конечно, всплывают новые истории. Почему нет? Если я не пишу книги, почему я не могу этого сделать со сцены?!
– Вы играете саму себя?
С.: Нет, Таня над собой. Она смеется. Если бы саму себя, она бы страдала, плакала: какая я несчастная, у меня такая трудная жизнь. А она смеется, иронизирует над собой. Таня все-таки умная!
В.: Я тебя тоже люблю!
