Лед и пламень
Редко встретишь такую гармоничную пару, как Тулебай и Сара Ахметовы. Я был в их доме около двух часов, и за это время у меня сложилось стойкое впечатление, что это два разных, но при этом здорово дополняющих друг друга человека. Одним словом, единство и борьба противоположностей. Сара Кабидулловна – директор товарищества с тысячей гектаров земли в сотне км от Костаная, Тулебай Нургалиевич – управляющий. Но попробуй определи, кто тут главный, когда речь заходит о текущих сельских делах. Кто лед, а кто пламень.
Впрочем, земля для них скорее привычка быть востребованными, чем средство к существованию. У них трое взрослых детей, внук и внучка учатся в элитных высших учебных заведениях. Бывшему председателю Кустанайского облисполкома (а это, напомним, было второе лицо в области) Тулебаю Ахметову в этом году исполнится 72 года. У него поразительная память на имена, факты, даты, события. Он нетороплив в рассуждениях, но в нем угадывается жесткая твердость характера. Я про себя назвал его последним комиссаром эпохи СССР. Но такие люди и в современном Казахстане числятся в золотом фонде. Почему? Монолог Тулебая Ахметова поможет на этот вопрос ответить.
Как я не стал ученым
Если начать с истоков, то я бы упомянул отца. Он работал комбайнером, жизнерадостный, обаятельный человек. В разгар уборки комбайн сломался, и тогда председатель колхоза сказал ему: «Нургали, если за ночь не сделаешь технику, пойдешь под суд как враг народа». Это был 1939 год. Отец ремонтировал комбайн при свете керосинового фонаря, а после уснул прямо в бункере. Пропотевший, разгоряченный. Ночи стояли холодные. Утром его вытащили с омертвевшей ногой. И на войну не взяли.
Мы жили в ауле нынешнего Мендыкаринского района. Плохо ли, хорошо – как оценить, если не с чем сравнивать было? Хлеба, скажу тебе, досыта не наедались. Это ответ тем, кто нынче утверждает, что зря целину в Казахстане затеяли. Я помню, как к нам приехали 16 человек из Белоруссии. Совсем другой народ, обычаи, еда, привычки. Мы стали жить как одна семья. Не скрою, я и сейчас изредка, но с удовольствием ем сало. Тогда наше традиционное жизнеустройство получило мощное ускорение.
В 2004 году на 50-летие целины Президент страны Нурсултан Назарбаев озаглавил свою речь удивительно точной фразой: «Освоение целины – грандиозный проект ХХ века». Сегодня, говорил он, существуют разные точки зрения о целесообразности освоения целинных и залежных земель. Но всегда должен учитываться масштаб и общее значение акции. Необходим широкий угол зрения, чтобы имевшиеся недостатки и просчеты не заслоняли суть свершений и преимуществ, которыми благодаря целине обладает сегодня наша страна.
Давай обратимся к статистике: в течение 1954-1956 годов на Кустанайщину переселилось свыше 150 тысяч человек почти 40 национальностей. Кому от этого стало плохо? Я окончил школу со слабым знанием русского языка, но на экзаменах в сельхозинститут уже писал сочинения без единой ошибки – новая языковая среда помогла. Хотя с пятого по последний класс учил немецкий, но, кроме дежурных фраз, ничего не усвоил. Сейчас в стране курс на повальное изучение казахского языка. Это не формальная кампания, а естественное течение жизни, в которой знание государственного языка становится нормой.
Я учился жадно. Это было начало 60-х годов, революция в технологиях протекала на глазах. Александр Бараев, будущий академик, гремел со своей почвозащитной системой земледелия. Моими руководителями на кафедре земледелия были люди с потрясающе глубокими знаниями и любовью к своей профессии. Я написал научную работу под названием «Борьба с сорняками в условиях Северного Казахстана». Это стало основанием для того, чтобы меня отправили в Москву на всесоюзную конференцию молодых ученых, где был замечен и прессой, и вниманием взрослых коллег.
Еще одна интересная особенность того времени: диплом об окончании вуза я мог получить, только отработав по специальности на каком-либо профильном производстве. Так я попал на Урицкий сортоиспытательный участок младшим научным сотрудником с последующей перспективой продолжить деятельность в аспирантуре. В общем, всерьез готовился к науке, но однажды мама сказала: «Сынок, тебе уже 25 лет, пора заводить семью». Конечно же, мама руководствовалась житейскими традициями, основанными на принципах элементарного выживания. Жена, семья, дом – базовые ценности. А науку на хлеб с маслом не намажешь.
Скандал с первым
Я так не считал, но ослушаться маму не мог. И вот я стою перед начальником Боровского районного управления сельского хозяйства Андреем Петровичем Минасовым, впоследствии ставшим Героем Социалистического Труда. Самое большое, на что я мог рассчитывать – это должность бригадного агронома. Но надо ж такому случиться: Минасов увидел мой портрет в краевой газете с материалом о поездке в Москву. И сказал, как отрезал: никаких бригадных агрономов, сразу же пойдешь в главные агрономы. Так я на три года стал главным по урожаям в колхозе «Север».
Но пик моей агрономической карьеры пришелся на совхоз имени Летунова, это нынешняя Введенка. 36 тысяч га зерновых, восемь отделений, уйма техники. В 1970 году совхоз сдает 47 тысяч тонн зерна – рекорд на долгие годы. Я тогда получаю первую свою государственную награду – медаль «За трудовую доблесть». Меня избирают членом обкома партии. Добавлю, что еще на пятом курсе института я впервые за всю историю кафедры стал первым студентом-коммунистом. Однако, честно говоря, никогда и в мыслях не было делать карьеру по партийной линии.
За меня это сделали другие. В стране была очень серьезно отстроена вертикаль подготовки руководящих кадров. Ты попадал в списки претендентов, но никто об этом тебя не предупреждал. Выдерживали тебя, как коньяк в бочке – долго и терпеливо. Меня это чуть не привело к скандалу с большими неприятными последствиями.
Однажды вызывает к себе первый секретарь Боровского (Мендыкаринского) райкома партии Алексей Григорьевич Ванин. Скажу откровенно, меня это напрягло – нечасто первые жаловали личным вниманием агрономов. Еду и ломаю голову: в чем же я согрешил? А у самого в кармане направление на полугодовые курсы директоров. За плечами девять лет удачного агрономического стажа. Да, я хотел быть директором.
Ванин на моих глазах рвет направление и говорит, что переводит меня в совхозные парторги: «Готовься к переезду в другое село». Это было как обухом по голове. Значит, надо бросать жилье, налаженный быт, в конце концов, зарплату. А у меня семья. Как главный агроном я имел 270 рублей в месяц, секретарь партийной организации – 180. Но и это не все. Ежегодно за свои урожаи я получал от 6 до 10 месячных окладов премии. На одни только эти премии я купил «Жигули», которые смотрелись тогда как самая крутая иномарка, предмет необычайной роскоши!
Я встал на дыбы. Ванин отреагировал соответственно: тогда, мол, вообще в районе работы не найдешь. Но 11 месяцев спустя тот же Ванин приглашает меня и говорит, что рекомендовал меня на должность секретаря райкома. «Ты был в резерве. Я тебе не мог сказать тогда, когда ты собирался на курсы директоров. Собирайся в обком партии на утверждение к Андрею Михайловичу Бородину».
Мы выстояли
С этого момента и началось мое пришествие во власть. Был в ряде районов секретарем, председателем Костанайского облисполкома, а заканчивал главой администрации Семиозерного района. Сложнейшее было время, распад человеческих ценностей, страны. Посмотрите архив. В декабре 1995 года костанайское село закончило год с убытком в шесть с лишним миллиардов тенге. Странам СНГ костанайцы задолжали 780 тысяч тонн зерна. В Костанае проходит совещание руководителей хлебных инспекций Казахстана, России, Кыргызстана. Помню выступление члена российской делегации: «Честно говоря, за последние годы у нас сложилось мнение, что в Казахстане зерновое производство доживает последние дни». На элеваторах области ждут своего покупателя полтора миллиона тонн зерна прошлого урожая. Нет цены. Зимой костанайские управленцы объехали десять российских губерний в поисках выгодного покупателя зерна – результат нулевой.
Мы выстояли. Мы построили новый, суверенный, активно развивающийся Казахстан. Ошибкой большого Союза было несколько факторов. Первое: не надо было трогать религию. Второе: не нужно было закрывать национальные школы. Третье: не стоило глушить внутренний суверенитет республики при подборе кадров. На всю область при Андрее Бородине не было ни одного казаха среди начальников сельхозуправлений. На 200 совхозов только 10 директоров-казахов. Василий Петрович Демиденко, возглавивший область после Андрея Михайловича, менял ситуацию... Николай Трифонович Князев, сменивший Демиденко, продолжил эту тенденцию.
В душе остаюсь агрономом, хозяйственником, я постоянно среди работающих людей. Жалею, что вместе с моей эпохой ушла в небытие система подготовки кадров для производства. В институте у нас был учхоз, где мы студентами сеяли, пахали, косили сено, кукурузу, выращивали овощи... И это наряду с углубленным изучением сельхознауки. Сейчас отношение к труду изменилось. Нурсултан Назарбаев в одном из своих Посланий назвал такое отношение «социальным инфантилизмом». «В его основе, – сказал он, – извращенная мотивация к труду, навязанная в переходный начальный период «дикого капитализма» 90-х годов. Это возвело в абсолют неверные формулы достижения благополучия – «меньше работать – больше получать», «делать деньги из воздуха» и т. п. Доморощенное мещанство, помноженное на социальный инфантилизм, способно стать тормозом модернизации».
Общество меняется. Я искренне надеюсь, что в лучшую сторону.
