Фамилия моей собеседницы неспроста написана латиницей. Ее так пишут уже два года. Алиса учится в магистратуре университета шведского города Уппсала. И в родной город приехала в качестве посла этого учебного заведения. Почему Дерево?
День первый. Встреча.
...Встречаемся в центральном парке. Она сидит на скамейке. Кеды на земле, уютно поджала босые ноги. Термос, рюкзак. В термосе вкусный зеленый чай. В речах свобода. Можно подумать, что это Европа ее такой сделала. Но, я думаю, что в каждом человеке изначально живет то, что имеет отражение во внешних проявлениях. То есть она и до отъезда была такой. Легкой и непринужденной.
– Алиса, а почему именно Швеция?
– Это самая демократичная страна в Европе. Швеция для Европы все равно, что Европа для нас. Очень свободное общество. Взять хотя бы то же равноправие полов, о котором сегодня много говорят. В Швеции даже декрет делится между женщиной и мужчиной... Там и церковь демократична. Может, ты слышала про шведского архиепископа Еву Брунне, первого в мире епископа-лесбиянку (в 1958 году шведский парламент принял закон, позволяющий женщинам быть рукоположенными в клир, в том числе быть пасторами и епископами. – Подсмотрено автором в Википедии)... Ну, да я это просто говорю, для примера – показать, насколько эта страна свободнее. Вот именно ощущение свободы мне было важно. И еще горизонтальное общество, в котором нет иерархических отношений между начальником и подчиненным, между преподавателем и студентом. Это тоже для меня важно. А еще лес!
– Лес?
– Да! Я не была в Костанае шесть лет. Хожу, смотрю. Вижу, что он сегодня красивый, ухоженный. Но вот это пустое пространство... Оно меня душит просто. Я очень люблю деревья. У меня раньше в соцсетях был ник Дерево. Деревья для меня – это символ жизни. Я ощущаю связь с лесом. И Уппсалу люблю потому, что там лес прямо внутри города. А я всегда говорю: когда что-то беспокоит, когда просто не знаешь как управлять своей жизнью, нужно взять кроссовки и отправиться в лес на пробежку. И решение придет.
– Именно в лесу на пробежке?
– Да, я очень хорошо себя в нем чувствую. И бег – мое привычное состояние. Иногда мне кажется, что кроссовки – это не обувь, а какой-то спортивный снаряд вроде велосипеда. Как только их обуваешь, сразу так и пружинит в ногах, подкидывает. (Смеемся).
– Связь с деревьями, лесом... Есть книга, которую когда-то читала... Фантастика, Роберт Янг, «Убить дерево». Там речь шла об универсальной живой экосистеме – деревья выращивали деревни из своих корней. Люди, которые жили в этих деревнях, тоже были частью этой системы – умирая, питали корни. А потом люди сами разрушили экосистему, деревья погибли, и деревни сгнили...
– О! Скинешь ссылку? Хочу почитать. Это похоже на основную тему в моем обучении. Сама программа называется sustainable development. Очень такая масштабная и глобальная тема с фокусом на взаимоотношения между природой, социумом, экономикой и политикой. В общем, про мировые проблемы, про планету, про то, что нам сейчас делать, чтобы будущие поколения тоже могли здесь жить. Очень много вещей, которые сейчас кажутся мне сами собой разумеющимися, никогда не упоминались у нас в школах и универах. В Казахстане пока все внимание фокусируется только на экономическом росте. Уровень развития страны измеряется в ВВП: больше производить, больше потреблять и больше выбрасывать. Мы забываем о природе, о человеческих отношениях, о моральных принципах, потому что большая часть массы работает, чтобы получить больше. Ну и отсюда же растет всякая коррупция, бла-бла-бла. Плюс наше потребительское отношение к природе: добыча, добыча и опять добыча.
– Вот ты долго не была здесь. Походила, посмотрела на людей. Тенденция, о которой ты сейчас говорила, заметна невооруженным глазом?
– Да, так. Я ходила по городу, была в торговых центрах, которые появились. Заметила, что сейчас много хорошо одетых людей, уровень жизни явно стал выше. Вроде хорошо, но... Сложно объяснить. Эта стадия – стадия общества пассивного потребления. И это заметно во всем, особенно в мелочах. Например: в Швеции очень сильно выражено чувство ответственности потребителя. В нем формируется уверенность в том, что потребитель не раб, который послушно поглощает то, что ему дают, а наоборот – творец, который определяет направление развития экономики.
– И как же это формируется?
– Отчасти возможностью выбирать... В магазинах продукты продаются с разными наклейками. Есть те, что просто свидетельствуют о том, что этот продукт экологически чистый, без химии и ГМО. А есть продукты Fair trade. Это что-то вроде системы, обеспечивающей честные цены для производителей в развивающихся странах. Ну, к примеру, растет где-нибудь в Бразилии кофе на плантации. Выдался неурожай. Фермер понес бы убытки и не смог рассчитаться бы с работниками. Если бы не эта система, в которой покупатель приобретает товар с наклейкой и понимает, что часть его денег идет как раз на страхование, на поддержку работяг, которые честно трудились и честно же получат деньги за свой труд. То есть покупая товар, ты думаешь о том, как он произведен и куда идут деньги, которые ты платишь.
– У нас таких программ нет...
– Да дело не только в этом. Вот у нас обычный человек бросает окурок на пол и думает, что даже если он не бросит, это ничего не исправит, бросит кто-то еще. Что от него ничего не зависит. А осознанность потребителя определяется тем, что в первую очередь он думает о том, что от него зависит все. И если так думать, то потом все на автомате получается. И мусор уже автоматически кладешь в разные контейнеры, и в магазине выбираешь товары, которые лучше и для твоего здоровья, и для общества в целом.
– Разные контейнеры... Вот тебе пример. Вернее, два. Я прошлым летом была в Германии, в скаутском лагере. Палатки, никакой цивилизации. И тем не менее, для мусора разные мешки – для отходов еды и бумаги-пластика. И народ не ошибается, что куда. Этой зимой, Челябинск, ж/д вокзал. Смотрю: вместо одной урны три контейнера, на каждом нарисовано, что туда кидать. Подхожу обрадованно, открываю один, другой, третий... А там, в каждом, бутылки из-под пива... Пожалуй, сложно изменить что-то одним только внешним копированием. А вот что поможет, как думаешь? Штрафы?
– Осознанное отношение. И видение системы в целом. К каждому клочку земли полицейского не приставишь. Внешнее копирование еще не означает, что получится что-то похожее. Например, просто скопировать идею возобновляемых источников энергии недостаточно. Нужно ею проникнуться. В той же Швеции, да и Европе в целом все просто болеют этой идеей. Может быть, у нас еще уровень жизни не позволяет задуматься о планете. А может нас просто этому не учили. Системе выгодно воспитывать потребителя, который потребляет, не осознавая, что же он делает.
День второй
...Строгая и собранная (Совсем не-ет! Это, скорее, было смешно! – Прим. Алиса). Уже не праздный гость, а полномочный представитель университета. Рассказывает. Объясняет. Побывала в КГУ, гимназии имени Горького, КГПИ. Презентация. Она ведь не просто так здесь. Посол университета... Смеется, потому что для нее это, скорее, возможность поделиться опытом. После презентации остается и еще часа два беседует со студентами...
–А как ты вообще попала в университет Уп... (останавливаюсь в нерешительности. Запамятовала название города).
– ...университет Уппсалы? О, сейчас я научу тебя запоминать это слово. Я всегда говорю, что это легко, надо поделить: уп и сало (смеемся). В университет я попала самым прямым и честным образом – подавала документы, проходила конкурс и т.п. Два года назад (ой, уже три) образование в Швеции сделали платным для не граждан EU, но у студентов есть возможность получать стипендии. Мне платят стипендию, и она покрывает стоимость обучения. Еще у меня есть практика-работа в Gapminder, это некоммерческое агентство по визуализации данных, задача которого так показать данные о ситуации в мире, чтобы это было понятно самому обычному человеку.
– Отправлять послов – это практика университета?
– Да, есть такая программа, по которой отправляют магистрантов в другие страны, чтобы они рассказывали об университете. Нужно подавать заявку. Я подавала, потому что мне это показалось очень интересным. Был, наверное, какой-то отбор, я, честно сказать, не знаю. Но некоторым моим знакомым отказали. Мы потом разговаривали с одним из организаторов, он говорил: круто, что нашелся человек (я!), который захотел поехать так далеко – в Казахстан. У них, как правило, европейцы едут в свои домашние универы.
– Зачем это им?
– Ну, это понятно – вербовать студентов себе. Только у меня к задаче, возложенной университетом, добавилась своя. Скажу так: я прекрасно помню то чувство, которое было, когда окончила школу – совершенная потерянность, непонимание того, что хочу делать дальше. У меня было четкое понимание, что в системе вокруг что-то неправильно, но баррикад, на которые лезть, не было. Хотелось изменений, но что конкретно я могу и хочу делать, не знала. Отсюда великое чувство ответственности за презентацию. Хотелось рассказать все как можно полнее – где, как, что делать... Потому что самостоятельно собирать всю информацию сложно и нудно. Я помню это чувство паники: «А-а-а! Что же делать?» Дедлайны короткие, делать много приходится для поступления, очень нужна информационная и моральная поддержка. Но в целом все возможно.
– И о Швеции?
– И о том, что в Швеции за-ме-ча-тель-но! (улыбается). Стараться, чтобы попасть сюда, стоит. Я хотела показать Швецию настоящей. Но заманивать туда никого не собираюсь и не собиралась. В жизни у каждого есть свое место, где он нужен и полезен. Поэтому вторую часть презентации я посвящала как раз рассказу о своей магистерской программе, о том, как каждый человек может внести свой вклад в решение проблем со страной, с людьми, с природой. Когда я рассказываю об этих вещах, люди часто отвечают что-то вроде «ну, конечно, легко сказать, у вас там в Швеции все в порядке, а у нас совсем другая ситуация, у нас так просто ничего не поменять». Я с этим не согласна. В Костанае, как и везде, есть много замечательных умных передовых людей, именно в их руках завтрашний день.
