«Скучно вам, серые? Щас я накапаю правду на смирные ваши мозги». Обещал террорист-одиночка, лирический герой Юрия Шевчука в далеком 1988 году. Потом террористы надолго стали ассоциироваться с бородатыми мужиками в камуфляже и с «калашниковым» в руках...
Но, похоже, пришло время иных ассоциаций – когда я пишу эту статью, во дворе играют дети лет 5-8. «У тебя М-16, а я Террор», – говорит малыш лет шести с игрушечным карабином и торжествует победу... надо всеми. Ребятки постарше (предполагаю, лет 15-17) публикуют в Интернете фото Брейвика с подписью «Всё правильно сделал» или «Извините, что не доехал до Селигера». И радуются, когда их творчество попадает в топ по количеству просмотров.
Идеологический терроризм одиночек, как птичий грипп – тема вроде бы далекая. Но если уж где-то всплывет – без большой бойни не обойдется. Причем не только в смысле количества крови, но и сломанных публицистических копий: из-за чего, кто виноват, как не допустить... Пойдет ли парнишка, попадающий в топ, рука об руку с Брейвиком стрелять на улицах города из винтовки? Или в его виртуальной жизни настолько не хватает реального, что остается преклонять голову перед террористом? Или просто вакуум смысла и отсутствие идеологии постоянно толкает его к полюсам – сегодня ультраправый Брейвик, а завтра анархисты из немецкой организации R.A.F., охотившиеся за банкирами?
24 августа норвежский суд намерен вынести вердикт по делу своего террориста номер один. Убивавшие полицейских в РФ «приморские партизаны» уже давно сидят, рассылавший взрывпакеты в крупные компании на протяжении 17 лет Унабомбер (Теодор Качинский) из США отбыл уже 18 из положенных ему четырех пожизненных сроков. Немецкая R.A.F. давно объявила о самороспуске. А «таразский стрелок», по заверениям следствия, оказался скорее обыкновенным уголовником – без всякого романтического налета борьбы за идею. Однако всё это не решает проблемы: почему люди, в основном молодые, либо поддерживают идеологических террористов, либо слегка над ними иронизируют? Ни слова осуждения в социальных сетях не найдете. Да, возмущение есть – из-за того что Брейвику дали трехкомнатную камеру, в то время как «я буду ещё семь лет платить ипотеку за малосемейку». И списывать все на «юношеский максимализм», думаю, бесполезно. Он ведь был всегда – но вряд ли в 70-х можно было бы найти подростка, преклоняющегося перед Гитлером. Так или иначе, проблема восприятия терроризма в соцсетях расползается по четырем направлениям.
Вверх – с вопросом: может ли это свидетельствовать о кризисе любой идеологии вообще, государственной в первую очередь?
Вглубь – с предположением: а что, если это показатель всепоглощающей иронии молодых, когда стену сарказма не пробивают даже человеческие жертвы? Или юношеская психика так защищается от страховидных образов масс-медиа?
Вправо – с опасением, покоящимся на том, что многостраничные писания Брейвика, глубокая критика американских левых с «зеленых» позиций Унабомбера и даже приморских партизан кажутся вполне рациональной критикой общества, если отвлечься от того, что это террористы – они даже могут быть интересны СМИ как эксперты...
Влево – со спокойным либеральным отчаянием, что любые разговоры о сохранении «культурной идентичности» могут быть легко разбиты обвинением в том, что ведущие их люди – последователи Брейвика и пр. Таким способом можно дискредитировать любую идеологию.
Не менее сложно, чем собрать проблему, найти среди костанайцев экспертов по ней. Поэтому мы решили обратиться к трем из них, а затем побеседовали с философом Денисом Качеевым, который находится в гуще социально-политической аналитики именно благодаря социальным же сетям.
Дмитрий ЛЕГКИЙ, доктор исторических наук, председатель Костанайского филиала КНПК:
– Социальные сети – хорошая среда для эпатажа, который безопасен для репутации человека в реале. Сетевые хомячки могут возвысить любое преступление, вместе с тем загрызть самую чистую идеологию. Хотя будущее, абсолютно точно, за Интернетом. Поэтому учёным, экспертам необходимо активнее публиковаться на просторах сети, размещать там взвешенные аналитические материалы, раскрывающие суть проблемы – например, того же терроризма. «Герои» и «антигерои» – понятия зыбкие на просторах сети. Когда выбирали «Имя Украины» в лидеры, по результатам интернет-голосования, вырвались Богдан Хмельницкий и Степан Бандера. Жюри пришло к компромиссному выбору – Ярослав Мудрый. Но избавить молодежь от экстремистских крайностей способна только взвешенная оценка фактов, причем фактов подтвержденных.
Юрий БОНДАРЕНКО, профессор философии:
– У советской системы спецхрана и специализированных номерных изданий были свои плюсы. Наивно ожидать от человека, не научившегося работать с книгой как с источником информации, взвешенности оценок в интернет-среде. Тем более что многие авторы текстов в блогах стремятся спровоцировать других пользователей на экстремальные оценки. Пока что они могут проявляться в разговорах, как будет завтра – неизвестно. Да и как сделать информационный «откат» в эпоху, когда книги типа манифеста Брейвика или речей Геббельса были доступны только экспертам.
Екатерина СМЫШЛЯЕВА, секретарь областного филиала МК «Жас Отан» и руководитель Костанайского областного педагогического отряда «Ровесник»:
– Доступность, мобильность, анонимность – прекрасные условия для культивирования самых негативных человеческих качеств. Преступление, выполненное с особой жестокостью, – великолепный информационный материал. Его распространение – это бизнес. Так и получается «ничего личного, только деньги». Из любых самых бесчеловечных поступков виртуальная реальность делает шоу. И относиться к этому надо как к шоу. И учить этому подрастающее поколение. Формировать у них иммунитет к подобным идеологическим ловушкам.
Самым задетым за живое оказался кандидат философских наук Денис КАЧЕЕВ. Он остановился на каждом из четырех аспектов проблемы:
– Террористы, с идеологией или без нее, воспринимаются как некие виртуальные персонажи, не представляющие реальной опасности. Кризис идеологии мы сегодня наблюдаем во всем мире, и это происходит, наверное, потому, что все меньше людей могут создать что-то новое, выдвинуть какую-нибудь идею и все чаще берут и «подчищают» хорошо забытое старое, представляя его в новом свете. С другой стороны, все меньше и меньше остается обществ «традиционного типа», где идеология могла бы иметь какое-либо влияние на людей. Может быть, поэтому на постсоветском пространстве носятся с созданием «национальной идеи», но никак не могут сформулировать ее, а если что-то и создают, то такая «идея» не работает. С чем это связано?
Я не думаю, что «легкое» отношение к террористам и их жертвам есть всего лишь ирония. Скорее это «покрывало Майи», суеты, сквозь которую люди (и не только молодые) не видят реальной жизни и реальных угроз. В соцсетях сейчас активно обсуждается вопрос о легализации продажи огнестрельного оружия в России, как и в США. И те, кто поддерживает легализацию, не понимают, что оружие дает ложное чувство безопасности, не более.
Насчет манифестов. Мое мнение: манифест Брейвика и ему подобных идеологов интересен до той поры, пока он существует в теории. Если результатом данного манифеста стало убийство, тем более массовое, то такой документ нельзя ничем оправдать. Убийца не должен быть экспертом нигде, какими бы интересными его идеи ни были. Критика Брейвика была рациональной, пока он не спустил курок. Пусть бы он и дальше занимался интеллектуальными потугами.
Может быть, со мной многие не согласятся, но культурную идентичность сохранить не удастся никак. Глобализацию остановить нельзя, а следовательно, и западный культурный тип нивелирует все наши культурные особенности. Сохранить идентичность не получится – ни манифестами, ни убийствами, ничем. Конечно, попытки сохранения традиционной культуры есть, и они будут, но, увы, это будет уже атавизмом.
Может быть, действительно виновато общество потребления. Люди сами требуют биополитики – отношения к себе со стороны власти как к существам сугубо биологическим, которым только и требуется, что магазины шаговой доступности. Вот и получается, что в городе и мире – как в глобальном курятнике – стоит гул постоянного квохтанья, которое лишь чуть усиливается (и ничего более) при появлении там лисы, то бишь террориста. Преодолевать это чисто биологическое отношение стремится наше государство – случай в современном мире уникальный. Когда президент страны выдвигает идеологию не отрицательную (не замечающую различий между людьми), а положительную, практическую – с построением общества труда. Может быть, те ребята, которые сейчас играют в моем дворе, и впитают частичку ее. Может быть, они впитают критическое отношение к информации в социальных сетях – будут воспринимать её не с большим доверием, которое заслуживает печатное слово, а как простую болтовню в кругу друзей. Тогда и портреты брейвиков станут дурным тоном – так же, как крик во время беседы или призывы к насилию.
