Под таким названием журнал «Сибирские вопросы» опубликовал письмо на имя члена III-й Государственной думы Т.Белоусова. Кто его автор?
Неизвестно, подписи нет. Помещая письмо в журнал, Белоусов нашел нужным пояснить: «Человек страдает от горя, от нужды, от голода, от созерцания ужасов голодной жизни близких своих... и боится подписаться под письмом, описывающим эти ужасы и скорби, ожидая, что его «авторство» принесет ему еще горшие муки...»
По почтовому штемпелю можно судить, что отправлено письмо из Кустаная 19 декабря 1910 года. Оно порой столь наивно в выражении безысходного человеческого горя и печали, что не остается сомнений в его подлинности.
Письмо написано на «малороссийском» языке (знатоки украинского, несомненно, найдут в нем определенные ошибки и уклонения – простим это малограмотному автору), и, возможно, читателю это обстоятельство представит определенные затруднения. Но зато каков колорит! Предлагаю полный текст письма, чтобы получить представление о жизни дореволюционной переселенческой деревни.
«От щё, г. Белоусов, прыймайте слезы от малоруссов, знайте, чым богаты, тым и рады. На слезы богаты, слезы й шлем, а от вас помощи всэ ждём.
Ось ще, г-н Белоусов! Нужда нас заставляе бросатця на вси стороны, тай ны видкиль помощи ны мае.
Подумайте... на ще воно так у свити робыця, за ще нас надумали ризать биз ножа? За ще нас началы пырысылять у цю Сибирь? Нехай бы мы вже там пропадали з голоду, то може пропали, та ны вси. А тут прыходыца всим до одного здыхать из голоду и мерзнуть от холоду.
Стою я коло своей хатыны. Дывлюсь: иде женьщына, так собы лит 30-ти и так здорову одита, шо мини аж страшно зробылось. Мороз 25 градусов, а вона в одний холодной кохточки и накынулась платком и в одних чырывычках, та ще и на босу ногу й вона вся аж посынила. Вiйшла вона в хату мою, я за нею тож у хату...
Дывлюсь: вона плаче, и вся трусыця, як на ножи та дывлючись на ней, и я заплакав. Тай хтоб ны заплакав, дывлючись на ту женьщину: кажыцяб самый лютый звирюга и той -бы сжалився над нею...
Ох, як бы, Господы, на землю хочь на мынуту ты зiйшов... И ты бы побачив, як голодный страдает, обманутый тут, бидный люд... И скилькы ран вин носе в серци, як слезы гирки тут тычуть...
Ты сам кровьянымы-б слезами, Наш Бог, заплакал бы тогда.
Эге! став я пытать ту женьщину, хто вона и видкиль. Колы вона здалыка аж од нашего пидселка 15 верст. И прiйшла вона гола и боса просыть кусочек хлиба, ны хочиця-ж з голоду умырать.
Та и просыть то прыйшла до таких же , як вона, ще биз хлиба.
Одигрилась вона трохы в моей хати, та и начала разсказувать свою радисть...
«Человик, каже, у мене гарный мастер, та бачь, тут нымае дила... так вин нас бросыв, а сам пишов у г.Кутанай, може чы ны встряне де робыте. А я, каже осталась оцэ с 5 дитками вси маленьки, адин грудной и вже, каже, двое суток тут ходю уже и груды пухлы, ще, никому сосать, та й дытынка мабуть з голоду опухла»...
А есть уже и в другом пидселку 120 душ заболили голодным тифом. И мини так страшно зделалось! Думаю я: це-ж, я-к изъзъим я свои 20 пудов муки той мини тоже буде!...
Як пырысылялы нас сюда, так обищалы нам давать и лису для постройкы, и по 160 рублей на семью помоществования, а теперь ныма цего нычыго.
Ще було дома, так попродалы, а пока доихалы сюда, той потратылы, а теперь де нам ще брать?
Пойдыма до цих...чыновников... Та по двоеп суток стоймо кодло его хаты. А вин послы выйде, та и каже: «Де я вам визьму, мыны ны дають»...
А я де вызьму!... Оце и лучше!...
Ще же мы-то теперь будем робыть?... Чы нам пастись на цiй степы, так iй снигом занысло, а копытив у нас нымае, як у кыргысских конный. Чымындовский пидселок сталы було просвть у переселенческого начальныка ще б дав йм хотя по сотни помоществованiя, так их лубисенько чаловик 18 забралы, та нызвисно куда задилы.
За помощу нидокого кыдаця, бо воны оци паны ще тут вси як одын м...с...с... Потом. Столпотворенiя пры нас ны було, а языка нашего ны понымают... Мы просым хлиба, а нам далы камень...
А прислухайся за Думу, та там по цилой ныдили думають: якым судом судыть: чы волостным, чы такым нас нынадо судыть, мы с Сибирь и без суда зайшлы...
Мабуть, прыйлыця со всим з дитками йхать до главных переселенческих начальныков та замерзать у их у двори, на их глазах, може, кому и ныдадут здохнуть... Ныма нам никакой пособки! Боже наш, защё нас так оставив, щё прыходыця хоть сам сабе йшь.
Так оце мы, г-н Белоусов, по слухам чуим, щё вы все таки человик с душой... похлопочите и об нас, бидных, хочь трохы... Надумайте там заглянуть до нас, поскорить, то може таке ны всим прыйдыця выздыхать...
Укажите оцим... панам, як тут надо распоряжаця...
Може ци можно у газетку, ще-бы вси знали, щё тут робыця, ще-б хочь други сюда вже ныйхалы погыбать». Декабря 3 дн.
Приезжал ли член Государственной думы Т. Белоусов в Кустанай, что смог предпринять и что мог он в этой ситуации предпринять? О том неизвестно.
Яков Духин
