Сталинградская битва стала первой и последней для Андрея Петровича Крикливцева.
После двух звонков на телефон никто не ответил. Третий звонок: «Алло» – раздался слабый голос. Мы объяснились. «Хорошо... Только я ведь почти не воевал...»
В коридоре квартиры Андрея Петровича – большая политическая карта мира. В зале банки с соленьями и тыквы. На плечиках висит пиджак с медалями. Андрей Петрович опирается на бадик, в его левой ноге при движении что-то скрипит. С трудом сев на стул, он спросил:
– Вы хотите узнать о войне?
– Да.
– Хорошо, я расскажу вам. С чего же начать... Вы не знаете, есть ли точные сведения, как Гитлер ушел из жизни?
– Много версий... В любом случае, сейчас он уже мертвый.
– Конечно... Бог с ним... Черт бы его забрал... Сволочь...
Андрей Петрович после каждого предложения делает большие паузы.
***
– В 1942 году из свердловского училища нас с другими курсантами отправили на Сталинградский фронт. Мы прибыли по железной дороге в ноябре-декабре 1942-го. 10 января мы пошли в наступление. Вышли на позицию, когда было еще темно. Пришли толпой, как всегда... И тут не известно, как... Снаряд прилетел и прямо в толпу – вот как... Многих ранило. Убитые были. Я был подальше немножко, и меня ни осколок никакой, ничего... Кричат: «Командира роты поранило». Окружили его. А он стоит на коленях, у него кровь льется с головы, руки окровавленные: «Убило меня, ребята, убило, убило...» – повторяет. Его схватили, унесли в медсанбат... Вот так началась для меня война...
***
– Ну что же... построили нас фронтом. Друг от друга на 2-3 метра примерно. Винтовки у нас – еще автоматов не было тогда. Идем по степи, дорог нет никаких, ничего. Овраг – так через него лезешь... Шли, долго шли. Ну, километров 10-15 мы прошли за день. Никого нет. Идем, идем и идем. Было видно – фронт прошел. Разрушенные строения, воронки... Мы успокоились, думали, что это уже наша территория. Но вдруг впереди показался как будто буран. Два клуба снега. Все ближе и ближе – танки! Остановились и начали стрелять. Мы легли. Стреляем друг в друга – они с орудий, пулеметов – мы с ПТР (противотанковое ружье). В одном танке что-то загорелось. Вспышка сильная – люк открылся, и начали выбегать танкисты. Заскочили во второй танк, он сразу загудел, повернул на 180 градусов и назад. Ушел. Это был мой первый бой...
***
Поднялись мы и пошли дальше. Ко мне подходит командир минометного взвода лейтенант Зинченко. «Ты, – говорит, – будешь миномет нести». Миномет небольшой, но тяжелый – около 20 кг. Нагрузили меня. Я шел до темноты. Ночью на привале бросил его и спал, как убитый.
Утром опять поднимаемся, опять строимся. И снова миномет... Вот идем уже так часов, наверное, 12. Тяжело. Чувствую, ноги стали деревянными. Бежит лейтенант: «Немцы! Давай скорее миномет снимай!» Сбоку из леска высыпалась пехота – они легли, стреляют. Мы легли, стреляем. Лейтенант между колен миномет взял – я ему подаю эти мины, а он их бросает. Штук 10 бросил: «Давай быстрей, – кричит, – по две бери». Ползаю я, подношу мины... Вдруг не берет... Сидит, медленно так заваливается на бок. В полушубке на груди дырка. Тут «ура» закричали со всех сторон, поднялись и побежали.
...А я что? Смотрю – лейтенант так-то живой... и смотрит. Спрашиваю – не отвечает... Молчит. Стал я думать, как его тащить, но тут показался санитар с санками.
– Иди, – говорит по моему следу. – Вези его в медсанбат. А я еще здесь посмотрю раненых.
Довез я лейтенанта. Он все молчал по дороге, даже не стонал. Отдал его, и расстались мы. Не знаю, жив он остался или умер... Что это вы на часы смотрите? Осталось немного – уже скоро война для меня закончится...
(Продолжение рассказа ветерана – в ближайшем номере «КН»).
