Стоит надеяться, что Казахстан обойдётся без скандала по модели Ющенко, без запрета на экспорт мяса, без судебных процессов длиной в 35 лет. Во всем этом в буквальном смысле были замешаны диоксины, которые эксперты причисляют к самым опасным ядам.
Скоро пора весенних субботников – школьники, чье трудолюбие мотивировано кнутом и пряником классного журнала, будут сгребать прошлогодние листья и прочий сор в кучи, аккуратные взрослые будут эти кучи поджигать. А в воздух будет поступать тот самый яд XXI века. Проблема в том, что диоксины накапливаются в воде и почве, а затем аккумулируются живыми организмами – и никак не выводятся в ходе процессов обмена веществ.
Та же самая история и с другими современными ядами, например, с нитратами. Но если для нитратов опасные дозы измеряются в миллиграммах, то для диоксинов применяется единица измерения в миллиард раз меньше – пикограмм. Так что человеку не повезло оказаться на вершине пищевой цепочки, ведь в экологии существует пирамида концентрации, на каждой пищевой ступеньке концентрация растет в 10 раз. Допустим, в воде содержится 0,01 пикограмма диоксинов на кубометр (пг/м3 или 0,00001 пг/кг) – вполне в пределах норм, действующих в США. Тогда в водорослях содержание будет 0,0001 пг/кг, в питающихся ими рачках 0,001 пг/кг, в рыбе, которая поедает рачков – 0,01, в организме человека, в чей рацион регулярно входит эта рыба – 0,1. От такого быстрого сокращения нулей становится не по себе.
Как не по себе становится и от токсических свойств диоксинов: они вызывают рак, наследственные заболевания, тотально подавляют иммунитет – вызывают симптомы химического СПИДа. Отравившегося диоксинами видно с первого взгляда – по характерной обильной угревой сыпи. Кстати, диоксиновая угроза заставляет задуматься о диете. Ведь яды эти жирорастворимые, а значит, в жировой ткани их скапливается в сотни раз больше. Поэтому если человек имеет излишний вес, он рискует накопить токсическую дозу диоксинов.
Слово «диоксины» стало часто употребляться в СНГ в связи с отравлением в 2004 году кандидата в президенты Украины Виктора Ющенко. Однако самые громкие диоксиновые судебные процессы уже десятки лет будоражат умы в США и Италии. В первом случае ветераны Вьетнамской войны требуют компенсации за отравления диоксинами, которые содержались в жидкости, распыляемой с самолета на джунгли для того, чтобы деревья сбросили листву и стало видно, где прячутся партизаны. Итальянские рабочие требуют компенсации от фирмы ICMESA, по вине которой они, как и все жители города Севезо, ещё в 1976-м получили токсическую дозу диоксинов. Кстати, компенсации уже начали поступать, а химкорпорация решила свернуть производство в этом городе.
Уже в 2007-м вся Европа ополчилась против свинины из Ирландии, где были найдены диоксины. А пару лет назад мир был взбудоражен ядовитыми смесями для детского питания из Китая, тогда пострадало больше сотни малышей. Так что и с медицинской, и с экономической точки зрения шутить с этими ядами глупо.
Докторант ветфака КГУ Куантар Алиханов работает над темой «Санитарно-гигиеническая оценка продуктов животноводства на содержание диоксина». Он видит две главные трудности в выявлении этих ядов в еде. Во-первых, требуется дорогостоящее оборудование – специальный хроматограф, чтобы определить содержание диоксинов. Специальная диоксиновая лаборатория есть только в Астане – стоит она более миллиона евро и является единственной в странах СНГ. Во-вторых, в Казахстане, как, впрочем, и в России и в ещё многих странах, просто нет сколько-нибудь подробных нормативов по содержанию диоксинов в продуктах питания. Пока что в астанинской лаборатории провели 7 анализов, которые диоксинов в импортных морепродуктах не выявили. Ну а если бы яды нашлись, изъяли ли бы автоматически партии из магазинов? Жестких ГОСТов-то нет.
Куантар и ставит себе цель разработать такие нормативы – для обмена опытом он предстоящим летом отправится в Польшу. Ведет переговоры и с лабораториями Франции, подал заявку на участие в международном семинаре по диоксинам в Бостоне.
В плане диоксиновой угрозы Куантар считает Костанай относительно безопасным. Молодому ученому есть с чем сравнивать: родился он в Жамбылской области, учился и работал в республиканской ветлаборатории в Алматы, сейчас для проведения экспериментов регулярно ездит в Астану.
– Если сравнивать с другими областными центрами, воздух в Костанае чистый, – рассуждает докторант. – И хотя всего 10-20 процентов отравлений диоксинами происходит через дыхательные пути, разносятся эти яды по воздуху. Основные их поставщики в атмосферу – нефтепродукты и их переработка, сжигание мусора. Вот, например, покосил крестьянин сено у обочины дороги, накормил буренку, потом поел её мясо и внес несколько пикограммов в диоксиновую копилку своего организма. До поры до времени он может этого не замечать, но здесь, как в восточной мудрости, одна тростинка ломает спину верблюда. С годами понижается иммунитет, поражаются все внутренние органы, кожа в фурункулах. Поэтому опасность велика там, где сельхозугодья соседствуют с предприятиями тяжелой индустрии. Например, в Таразе с его фосфорными заводами или в Алматы, где обилие автотранспорта эквивалентно химической индустрии.
По мнению Куантара, 4-5 диоксиновых лабораторий на Казахстан будет вполне достаточно. А поскольку РК интегрируется в ВТО и намерен быть экспортером мяса, деньги на экспертизу сельхозпродукции по европейским стандартам выделяются немалые.
– Ещё лет пять назад газовый хроматограф был только в столичной ветлаборатории, – вспоминает Куантар, – сейчас он есть в каждом областном филиале.
Поэтому есть надежда, что в Казахстане, в отличие от остальных стран СНГ, спохватятся прежде, чем от отравления диоксинами пострадает несколько десятков детей в одном из детсадов, а простые люди станут с опаской покупать мясо и молоко.
