Старая площадь в Астане – бывшее здание Правительства, бывший Дом Парламента, бывший Дворец целинников – перестала иметь политическое влияние, но сохранила прежнюю ауру. Когда я несколько раз упал на этой площади с роликовых коньков, то пересмотрел некоторые свои позиции.
В июне я сопровождал младшего брата в столицу, в немецкое консульство, где он оформлял визу для поездки на учебу. В тамбуре поезда я встретил человека, который представился Азаматом. Каждый раз, когда я выходил курить, он уже был там. В первый раз он пожаловался на то, что постельное белье грязное. Потом рассказал о том, какие плохие дороги в городе. В третий раз мы поговорили о коррупции. В общем, я даже стал реже курить, но во время беседы с Азаматом иногда кивал головой.
В одном здании оказалось много консульств и важных иностранцев. Некоторые, правда, делали вид, что они простые как цент. Но были все равно важные. Рамки с металлоискателем, турникеты, щелчки замка на стеклянной двери, равнодушный голос в интеркоме и люди в очереди. «Проходить по одному» – раздается голос. «Следующий». «Вы по какому вопросу?.. Нет, приходите завтра, между 14 и 16.00». «Почему завтра?» «Следующий»... Близко сталкиваться с государством не всегда приятно. Тем более с чужим. Стало даже как-то холодно.
Потом я согрелся, мы гуляли по красивому городу до самого вечера и, наконец, пришли на старую площадь Астаны. По сравнению с левым берегом она показалась скромной. На месте, где прежде стоял фонтан, оказался корт для роликовых коньков. Играла музыка, одни молодые люди и девушки катались, другие сидели на трибунах. Было трудно поверить, что в 90-х и начале нулевых здесь, на этой площади, решалась судьба страны, судьба столицы... Держась за борт, в это время продвигался какой-то юноша.
– Здорово катаешься... – кажется, я пошутил неудачно.
Он тяжело посмотрел на меня, но ничего не ответил.
Я подумал, что держаться за борт точно не буду. Взял на прокат коньки – 500 тенге в час (представляю, что бы сказал Азамат). Прокатчик роликов дал всего один совет: «Чуть наклоняй корпус вперед». С этим багажом я впервые в жизни вышел на роликовый корт и сразу ухватился за бортик... Так по периметру я обошел его, с завистью поглядывая на одного парня. На высокой скорости он катался и передом, и задом, и боком, ловко объезжая катающихся. Кружил вокруг девушек, но делал вид, что не замечает их восхищения. В общем, он мне напомнил одного иностранца в консульстве. Тот курил и свысока смотрел на людей в очереди. Я попробовал оттолкнуться от борта и грохнулся. Посидел, посмотрел вокруг – к счастью, я был не один такой…
После пятого или шестого падения я, сидя на корте, посмотрел на высокое здание бывшего Парламента. Солнце уже заходило, и здание как будто светилось. И тут я почему-то вспомнил и Азамата, и иностранцев, и новую столицу. «На самом деле не так-то просто делать первые шаги, – подумал я. – Я вот тоже вижу, что мне не нравится. Но разве пробовал что-то изменить? Например, я не стирал постельное белье в поезде, не строил дороги, в конце концов, мне никто никогда не предлагал взятку. А ведь строить государство или столицу труднее, чем учиться кататься на роликовых коньках. Англия, Германия, Франция давно ездят на роликах – но в начале они, наверное, падали будь здоров». В это время мимо меня проехал неуклюжий юноша, которого я нечаянно обидел. Теперь он катался совсем неплохо. Он торжествующе посмотрел на меня сверху вниз, но я не обиделся. Я подумал, что если на обратном пути в тамбуре вновь встречу Азамата, то больше не буду кивать ему головой.
