Звезда эпохи
Её образы запоминаются с первого раза. Своенравная Ляля в «Подкидыше», «домомучительница» Фрекен Бок в «Карлсон вернулся», полоумная Маргарита Львовна из «Весны», злая мачеха в «Золушке». Положительные или отрицательные персонажи – не важно, главное – невероятно обаятельные. 50 маленьких ролей в кино и сотня на театральной сцене.
Но ещё чаще мы вспоминаем её иронически-гениальные высказывания. «Красота – это страшная сила». И это фраза женщины, не скрывавшей ни свой возраст, ни собственные недостатки. На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» – она отвечала: «Нет, я просто так выгляжу». Так что Раневская была бы рада, если бы через неделю, 15 августа, её поздравили со 117-летием. И она на этот счет, несомненно, что-нибудь сострила бы.
…Когда в этом году афиши с её именем появились по всей Москве, казалось, достать билеты на вечер памяти будет невозможно. Интернет-кассиры завышали цены в два-три раза, поднимая партер до 4 тысяч рублей. Но нет. Даже за три дня до творческого вечера можно было подойти в кассы концертного зала имени Чайковского и купить билеты в первый ряд за… 1,5 тыс. рублей. Оно и понятно: середина лета – мертвый сезон для Москвы театральной. А уж август для столичной Мельпомены и вовсе проходит, как могла бы сказать Раневская, «в гробовой тишине».
Но вот что странно: даже центральные СМИ не проявили интереса к этому вечеру: мол, у нас и без того культурных событий предостаточно. Интернет-пространство ограничилось коротким сообщением: прошел вечер «Раневская forever» и… точка. И только для нас, театралов из провинции, такие московские вечера – настоящий подарок. Тем более что такие известные личности, как Елена Камбурова и Марина Неелова, дружившие с Фаиной Георгиевной, делили в этот вечер сцену на двоих. И то, что вы сейчас читаете, можно назвать эксклюзивом «КН».
Лучше горькие огурцы, чем медовые пряники
Музыкально-драматический вечер-посвящение великой актрисе назвали фразой, вынесенной в заголовок. Это было некое таинство, открытие. В концертном зале имени Чайковского зритель узнал о другой Раневской. Не той, что вошла в десятку самых выдающихся актрис ХХ века, а очень ранимой, бескрайне доброй, любящей собак и воробьев, по-детски наивной и доверчивой.
Первые минуты заполнила сама Фаина Георгиевна. На огромных экранах прошли чередой фрагменты архивных киносъемок: «Муля, не нервируй меня!», «Ах, какая досада, что вы не привидение! Сейчас сюда приедут деятели телевизионных искусств. О чем я буду рассказывать?..» «Алло, это скорая помощь?! Кто больной? Я больной! Лев Маргаритыч, ой, Маргарит Львович…» «Чо говорите? Мне под 50? Замужем? Не-е-е, я ещё барышня…»
Первое отделение заполнила певица Елена Камбурова. Узнаваемый голос советского кинематографа.
– С Фаиной Георгиевной мы познакомились в последние годы ее жизни, – вспоминала Елена. – Много общались. Она, услышав по радио песни в моем исполнении, дозвонилась на радиостанцию и нашла мои координаты. Двери её квартиры всегда были для меня открыты. Но, увы, в общем-то, и для всех. Чем пользовались нечистые на руку люди – домработницы, случайные знакомые, которые её обворовывали. Она повторяла: лучше верить в то, что к тебе придут добрые люди с горькими огурцами, чем ожидать, что припрутся злые и завистливые языки с медовыми пряниками.
Свои воспоминания Елена Камбурова дополняла музыкальными паузами: исполняла русские романсы, шансон, песни, которые любила Раневская.
– При огромной всенародной любви к Фаине Георгиевне, она была очень одинока. Поэтому так любила животных и птиц. И прежде всего своего Мальчика! – заметила с хитрой улыбкой Камбурова. – Я, когда первый раз услышала краем уха – мол, у Раневской есть любимый мальчик, решила: а почему бы и нет? Каждый имеет право на любовь. И когда первый раз пришла в гости к Фаине Георгиевне, с порога услышала её голос: «Мальчик, встречай гостью!» Я жду, в нетерпении начинаю заглядывать за угол. И тут слышу сопение у ног… Оказалось, что это небольшая дворняга.
Раневская своего Мальчика боготворила, и он чувствовал это, пользовался этим. Мог развалиться в узком коридоре, прямо возле входной двери и не выпускать гостей.
Марина Неелова: слово «звезда» сегодня настолько избито, что лишь принижает огромный талант и человечность большой актрисы.
Женщина-птица… или пальма?
Если в первом отделении зрительный зал был на треть свободен, то после антракта стало яблоку негде упасть. Не умаляю таланта Камбуровой, но факт есть факт. Некоторые зрители, чтобы послушать воспоминания Марины Нееловой, были готовы простоять полтора часа в проходах между рядами. Популярная актриса не пела, не читала стихов, не играла сцен из своих спектаклей, не использовала дополнительные декорации. Она просто вышла к микрофону и всё это время рассказывала, рассказывала… Как о самом родном и близком человеке.
Темно-серый брючный костюм лишь подчеркивал, что актриса в отличной физической форме. Стоя перед зрителями, она не переминалась с ноги на ногу, пытаясь что-то вспомнить. По сцене не расхаживала, задействовала исключительно интонации, мимику и жесты. И это было волшебно.
– По отношению к Фаине Георгиевне я не могу использовать эпитет «великая», – сразу пояснила Марина Неелова. – Так же, как и «звезда», это слово сегодня избито, что лишь принижает огромный талант, человечность и безграничную доброту большой актрисы. Я хочу признаться: использовать те крепкие словечки, которыми легко жонглировала Раневская, не смогу. Ну воспитана я в питерских традициях – зал Чайковского, куда москвичи редко заглядывают, меня должен понять! (Аплодисменты).
Об их первом знакомстве Марина Неёлова рассказывала, как будто о первом свидании. Раневская увидела начинающую актрису в телеспектакле «Спешите делать добро». Позвонила в театр «Современник», где Неелова работает по сей день, чтобы узнать номер ее телефона. Но его не дали…
– Вы даже представить себе не можете, насколько я была обескуражена! – до сих пор возмущается артистка. – То есть самой Раневской отказались дать телефон какой-то «зелёнки» Нееловой?! Сказать, что я была в шоке, это не сказать ничего. Я тут же нашла её домашний телефон – все его знали. Но как мне теперь звонить? Кто я такая и кто Она? Проблеять: «Здравствуйте, Фаина Георгиевна, вы меня тут вроде как недавно, может быть, наверное, искали?..» И ждать приговора: «НЕТ». В общем, я так долго сидела возле телефона и репетировала этот звонок, что в итоге, когда набрала заветный номер и прозвучало: «Слушаю», – начала заикаться и повторять одни и те же слова. «Милочка, соберитесь, – уже войдя в образ, рассказывала актриса. – Вас зовут… Ах, Мариночка, это вы?!» И я растаяла.
Елена КАМБУРОВА: её двери в самом прямом смысле были всегда открыты для всех…
Подтвердив, что двери квартиры Раневской всегда открыты, Неелова недобрым словом вспомнила нашего брата-журналиста. Мол, некоторые писаки, пользуясь добротой Раневской, входили не только в квартиру, но и в доверие к актрисе. Так, например, один молодой и «продвинутый» журналист вынес из квартиры Раневской полное собрание сочинений Пушкина, которого та обожала – по две-три за один визит.
«Я Фаине Георгиевне говорю: мол, ну как же так, – вспоминала Неелова, – вы знали, что он вас обворовывает, и ничего не сделали?!» – «Нет, я ему отомстила, – тут же парировала она. – Когда он в последний раз приходил и звонил в дверь, я ему не открыла!» – «Так у вас же двери не на замке?» – «Ну и что! Я всё равно не подошла!» Хотя она и без этого старалась всем всё раздарить. Или оправдать воришек. Одна такая домработница украла у неё шубу, так Фаина Георгиевна отказалась обращаться в милицию со словами: «Уже весна, и, слава Богу, её и шубу я уже пережила! Моя верная подружка моль доделает своё дело!»
Последние три года Раневская уже не выходила из дома, и они чаще встречались с Нееловой. Как-то раз, сидя на кухне, молодая актриса рассказывала об очередной роли:
– Я обратила внимание, что на всех подоконниках были расставлены пакеты с крупами. Решила, мол, это старческая запасливость. Но не тут-то было. Значит, рассказываю я, и вдруг Фаина Георгиевна меняется в лице и восклицает в мою сторону: «Пошла вон, гадина!» И дальше пьет чай. Я подумала, что ей что-то почудилось, и продолжила свой рассказ. Но тут снова: «Кому сказала – пошла вон отсюда, скотина!» Тут я ни жива ни мертва – наверное, что-то не то сказала, потихоньку пытаюсь удалиться, и вдруг вижу, что за моей спиной на подоконнике сидит голубь, к которому та и обращалась.
Раневская их терпеть не могла и обожала воробьев, для кого и были рассчитаны все запасы круп. «Голуби, милочка, как посредственные артисты, всегда довольны собой, – объясняла мне Фаина Георгиевна. – А воробьи, как настоящие таланты, никогда не уверены в себе и мучаются своими недостатками». – «А вы себя с какими птицами сравниваете?» – «Что вы, я не птица. Я как старая пальма на вокзале – никому не нужна, а выбросить жалко…»
