19 мая «КН» разместили на своем сайте публикацию портала nur.kz, со ссылкой на газету «Время», под заголовком «Работодатель-извращенец довел студентку из Костаная до попытки суицида».
Подробнее: http://kstnews.kz/news/society?node=36924Любое копирование материалов сайта разрешается только с активной ссылкой на материал с согласия администрации сайта. Использование авторского материала разрешается не более 30%.После этого к нам обратился адвокат Илья Васильев из Рудного. И потребовал дать ему слово. По словам защитника, «статья заказная, в ней по существу вынесен приговор сразу нескольким людям. Хотя суда не было, названы все фамилии, в том числе 71-летнего дедушки - Николая Николаевича Федорова и двух сотрудников УВД Рудного. У одного из них, Рашида Абедчанова, и Федорова я являюсь адвокатом».
-Илья Владимирович, а если по существу?
- В статье 19-летняя студентка рудненского колледжа заявила, что пенсионер, у которого она работала, извращенец, а полицейские применили к ней пытки. После появления статьи произошел буквально взрыв, началось сумасшедшее давление со всех сторон. Николай Николаевич оказался с гипертоническим кризом на больничной койке, а телефоны родных полицейских покраснели... У кормящей ребенка жены Абедчанова молоко пропало.
Я много лет проработал в следствии, знаю систему изнутри. Все мои «крестники», которых «сажал», никаких претензий ко мне никогда не имели. Потому что лишнего ни на кого не «повесил». И в этом случае могу, хоть расстреляйте, сказать: два моих клиента невинны. А теперь - по порядку.
Елена Царегородцева (ее фамилия уже была указана в статье газеты «Время») пришла работать к одинокому пенсионеру Федорову по объявлению. Убиралась у него, и каждый раз получала по пять тысяч тенге. Потом дважды попросила, по словам Николая Николаевича, у него деньги взаймы. Он дал. Третий раз с той же просьбой она пришла 2 февраля. И пенсионер ей отказал.
Пока Елена убиралась, он пошел в туалет. Когда стал выходить, не заметил из-за перекрывающей коридор двери, что та стоит сзади. По рассказу пенсионера, она была в перчатках и прыгнула ему на спину сзади. Обхватила руками и ногами (девушка владеет приемами) и стала душить. Дедушка попытался ее сбросить с себя, но у него ничего не вышло. Последнее, что он помнит, это слова Лены в ухо: «Прости, прости...».
Очнулся на полу. Потянулся к телефону, провод оторван. Не оказалось и мобильного. Отдышался и добрался до спальни, где был параллельный телефон. Вызвал «скорую», а потом медики - полицию. Дедушка написал заявление. Кроме сотового телефона у него пропали 160 тысяч тенге и цифровой фотоаппарат.
Все, что он знал о Царегородцевой, это имя и что она учится в колледже. Вычислили ее полицейские. Сначала, когда с ней разговаривали в колледже при мастере и педагоге, Лена все отрицала. И ни слова не сказала ни о каком домогательстве. Ее пригласили проехать в УВД. Как и полагается, сняли отпечатки пальцев. Надо было провести опознание, но Федоров настолько плохо себя чувствовал, что не мог приехать. И тогда оперуполномоченный Евгений Охотниченко попросил моего клиента, только потому, что тот был на машине, поехать к Федорову домой. И они вместе с Царегородцевой поехали.
Николай Николаевич тут же Елену опознал. Но та стояла на своем: «Дядя Коля, да ты перепутал, я у тебя 2 февраля не была». Когда полицейские попросили ее показать телефон, чтобы определить, с кем созванивалась, девушка заявила, что накануне ездила на мотоцикле (это в феврале-то) и разбила его. Ей сказали, что в таком случае установят это другим путем.
И вот тут Елена и расплакалась: «Да я все верну...». Ее повезли в УВД. Доставили к дознавателю. Вот там-то в ее показаниях, где находится цифровой фотоаппарат, и прозвучало имя Максим. Это важно. Хочу заметить: дело тогда оформили как кражу открытым доступом. Такие дела закрываются еще в ходе дознания, если стороны примирились. Поэтому Елене и предложили: собирай деньги, верни деду фотоаппарат - и все! То же самое было сказано и ее другу, которого в здание УВД и даже в кабинет провели вместе с Царегородцевой. Там же она этому самому другу и призналась в нападении на деда. Да он и сам, убежден, все знал с самого начала.
Четвертого февраля в одиннадцать вечера этот друг вызвал Елене «скорую», якобы, та пыталась покончить с собой, наглотавшись феназепама. Наутро в больнице она уже стреляла сигареты. А на следующий день, хотя к ней пригласили психиатра и других специалистов, просто покинула больницу. Медики все же поставили ей диагноз: отравление средней тяжести. Хотя, я думаю, просто со слов. Потому что содержимое желудка не исследовалось, давление у нее при поступлении в больницу было, как у космонавта.
Заявление о работодателе - «извращенце», а также о применении к ней пыток со стороны Охотниченко и Абедчанова появилось седьмого февраля. Якобы, ни в чем она не виновата, ее принудили дать признательные показания. Естественно, полицейские все отрицали. Я вступил в дело уже в апреле. И мне было важно установить истину: кто говорит правду? Очень просто оказалось установить по камере видеонаблюдения передвижения Охотниченко и Абедчанова, когда они привезли Царегородцеву в УВД. Сама она на протяжении двух месяцев меняла показания, где и когда ее, якобы, избивали полицейские. Зачем избивали? Она говорила: чтобы заставить признаться в том, чего она не делала. Сразу встает вопрос: если ни в чем не виновата, и полицейские, стряпавшие дело по заказу деда- «извращенца», это знали, то зачем они требовали вернуть камеру?
Ознакомившись с документами, на что имею право как адвокат, сразу увидел несоответствия. Это показали и встречи с рядом свидетелей, которые я записывал на камеру.
- Ваша задача была доказать, что полицейским не было смысла принуждать Царегородцеву давать признательные показания?
- Что не было пыток и даже оснований для этого. Помните, я уже упоминал имя Максим. Его я взял именно из первых признательных показаний Елены. Так вот, мы вычислили этого парня, хотя на тот момент он уехал в Аулиеколь к родителям. При своей матери и бабушке он выдал цифровой фотоаппарат, номер на котором совпал с документами, хранившимися у дедушки. И дал потом полицейским показания, что его передала ему Елена, просила спрятать. Сначала, якобы, Царегородцева объяснила, что Федоров дал ей фотоаппарат в счет зарплаты, потому что денег у него не было. Потом - что, якобы, сама взяла, потому что после того, как отказала домогавшемуся ее деду, тот ее прогнал и не заплатил за работу.
- И что теперь?
- Я подал несколько ходатайств в управление спецпрокуроров, которое вело дознание по факту пыток. В том числе, о приобщении протокола выемки фотоаппарата и о признании его вещдоком. Просил вынести постановление о прекращении уголовного дела в отношении моего клиента.
-И что?
- Мне ответили, что неважно какой она ведет образ. Вот, посмотрите.
- Это что?
- Это видео, на котором Елена токсикоманит, нюхает клей.
- Об этом можно говорить?
- Это приобщено к делу как характеризующий материал.
- Как здоровье Николая Федорова?
- Спасибо, плохо. Из больницы вышел, но каждый день ходит на системы. Его надо увидеть. Сколько там боли и надрыва. Я зачем к вам приехал? В том числе, чтобы он вздохнул спокойно.
