Государство требует подчиняться его интересам. Но интересы человека далеко не всегда учитываются государством.
Человеком из подземелья называет себя Адильбек Исаев. Считает, что он и такие, как он, остались в эпохе. Какой? Вопрос, с одной стороны, риторический, а с другой, вполне конкретный. И в этом нет противоречий, если иметь в виду события, к которым оказался причастен этот человек.
Адильбека Исаева призывали в армию из Аркалыка тогда еще Тургайской области осенью 1986 года. Именно в этом году в декабре в Алматы проходили небезызвестные события, которые по-разному оценивались тогда и сейчас. Тогда это были волнения, сейчас их называют началом национального движения в Казахстане. Последствия их Адильбек оценил уже в учебке: ему, казаху, не выдавали оружие. Потом определили в мотострелковую часть, расположенную в Тбилиси. Адильбек стал механиком-водителем БМП – боевой машины пехоты. Службу в Закавказском военном округе нельзя было назвать мирной. До самой демобилизации у солдат не было увольнительных, потому что самый непродолжительный выход в город мог оказаться для них последним днем жизни – стычки с населением были жесткими. Даже в поезд, когда закончился срок службы, вспоминает Адильбек Сапаргалиевич, их сопровождали автоматчики, а военные билеты раздавали уже в вагоне. Отцы-командиры объясняли ситуацию так: грузины требовали вывести советские войска из Закавказья. События 1987 года в Тбилиси были жаркими. Наблюдались серьезные волнения, суть которых девятнадцатилетний солдат тогда до конца понять был не в состоянии. Такие, как он, были нужны государственной машине для одной цели – поддержания порядка.
– И это выглядело так, как была недавно в Киеве, – рассказывает Адильбек Сапаргалиевич. – Мелкими группировками нас доставляли к месту, где бастует народ, в два-три ряда ставили в оцепление. Стояли день и ночь. Первый строй ушел, второй становился первым. В нас стреляли, били. Были и снайперы, и машины горели.
А потом стало еще страшнее. В Закавказье начались азербайджанско-армянские события. Те, что потом переросли в проблему Нагорного Карабаха. Деревня шла на деревню, солдаты стояли между ними и весь удар брали на себя.
– Была реальная стрельба, ребят резали на передовой ножами, вилами, они умирали. Приказа стрелять не было, но когда была реальная угроза жизни, стреляли, – рассказывает Адильбек Исаев. – Нас снимали с БМП и тоже ставили в ряды. Видите шрам у глаза, есть еще на боку – 27 лет заживают. Так я стране свой долг отдавал. Тогда это все не афишировалось. Закавказье больше знают по событиям 1991 года, когда туда отправляли ребят из школы милиции. А 1986-88 годы и не вспоминают. По Костанайской области я, похоже, единственный экземпляр...
Когда Адильбек Исаев говорил о том, что его раны заживают 27 лет, он не имел в виду раны физические. Все эти годы проходило осмысление, а ценит ли государство – не важно, советское или новое, казахстанское – самоотверженно исполненный долг своего (все равно своего) солдата. По его словам, был он в Костанайском горвоенкомате. Молодой военком очень удивился, услышав об особенностях его службы в армии. В Казахстане, как оказалось, даже архива по тем событиям нет. Обещали в военкомате сделать запрос в Россию, ответа, говорят, нет. А нынешний военный министр, усмехается Исаев, пороха наверняка тоже не нюхал. Был в областном совете ветеранов: «Там на меня долго смотрели, откуда, мол, вы взялись?» И депутат Мажилиса Ольга Киколенко, повествует Исаев о своих похождениях по государственным людям, сказала: «Извините, но мы про вас не знали». Другой депутат, Ирина Аронова, которая вела прием в партии «Нур Отан», попросила подождать до сентября, когда начнется новая сессия, тогда ответ даст. «Подождем», – резюмирует Адильбек Сапаргалиевич. Ему не привыкать. У его семьи нет своего жилья в Костанае, с 2002 года стоит в очереди на получение 10 соток земли под строительство. Пока не дождался. Нет, говорит, у него никакого статуса, и интереса государства, получается, к нему тоже нет.
Закон «О льготах и социальной защите участников, инвалидов Великой Отечественной войны и лиц, приравненных к ним» с 1995 года дважды дополнялся. В него внесли понятие участников локальных войн, но события в Закавказье, когда там служил Исаев, такой войной, видимо, не посчитали. Сергей Жалыбин, экс-депутат Мажилиса, председатель комитета по законодательству и судебной реформе, сказал, что такой вопрос никогда не поднимался. Его коллега Мухтар Тиникеев (и ныне действующий депутат, до которого, очевидно, из-за каникулярных дел мы дозвониться не могли) еще в 1993 году участвовал в работе межгосударственной комиссии стран СНГ, когда обсуждался вопрос, какие локальные конфликты можно признать со всеми вытекающими последствиями. Однако закавказские события не соответствовали международным критериям. Была попытка инициировать принятие закона о ветеранах (с соответствующим реестром), однако ее судьба известна – у государства не нашлось достаточных средств. В итоге Адильбек Исаев продолжает ждать и надеяться. О деньгах он не говорит. Больше – о статусе.
