Создатель костанайского оркестра русских народных инструментов, его главный дирижер и композитор Анатолий ЗАРУБА на этой неделе отметил большим концертом своё 80-летие. О творчестве и жизни говорим с юбиляром, заслуженным работником культуры РК и отличником народного просвещения в одном лице.
Кому наследство?
– Анатолий Васильевич, к восьмидесяти годам уже привыкаешь к юбилеям или каждый раз как новый рубеж?
– Юбилеи, они свистят, как пули у виска! – рассмеялся наш собеседник. – С другой стороны, эти самые юбилеи – вещь безжалостная. Каждый следующий не столько обнуляет, сколько заставляет задумываться о вечном...
– Но вы на восемьдесят не выглядите, моложе. И читатель посмотрит на фото, не поверит, что оно сегодняшнее.
– Это всё снаружи, как на афише. А внутренне тяжелее и тяжелее замахиваться на формат больших концертов. То не забыть, это сделать, там договориться... Оркестр, как государство – забот полон рот. И потом нормальные люди в свой юбилей за стол садятся, а я на сцену выхожу.
– Наследство в виде оркестра есть кому доверить?
– Конечно есть. Отличный дирижер, худрук нашего коллектива Наталья Дамаева, по мужу Вильянова. Вот и мой юбилейный концерт поделили с ней пополам. Очень талантливая!
Музыкант поневоле
– Удивительно, но факт: набираешь в Интернете ваше имя – Анатолий Заруба, и тот выдает множество спортсменов с таким именем и фамилией. С грудой мышц, с тяжеленными штангами или на ринге в боксерских перчатках. А вы со спортом не дружили? Сразу в творчество?
– К спорту не тянуло. Да и в музыку, получается, пришел поневоле.
– Родители заставили?
– Нет, брат привлек.
– Это ещё в послевоенные годы на Украине, где вы родились?
– Да, город Долинская Кировоградской области. Моё знакомство с игрой на музыкальных инструментах состоялось там, в детстве.
– Брат уже был профессиональным музыкантом?
– Какой там! На четыре года меня старше. Он был очень активным и влюбленным в музыку. Запросто, будучи школьником и музыкантом-самоучкой, собрал дворовый оркестр из нас, уличных пацанов. И потом мы выступали на школьных музыкальных конкурсах.
– На чем играли?
– Я в основном на струнных. Начинал с домры. Потом была и скрипка, и мандолина. Брат учил играть.
– Как?! Без образования? Он был настолько талантлив?
– Талант плюс огромное желание. Он к окончанию школы ещё и инструментовки расписывал. Мелодию делил на всех – бас, аккомпанемент, подголос и т.д. Такой был одаренный! Заставлял и нас читать с листа. Что не так – подзатыльник.
Потом он поступил в музыкальное училище и меня за собой потащил. Когда я заканчивал десятый класс, он меня письмами заваливал, мол, ничего не выдумывай, поступай в моё же училище. Так и сделал.
– Старший брат взял на себя ответственность за вашу судьбу?
– За что я ему очень благодарен.
– А как же родительское слово?
– Отец тогда уже умер, с войны пришел больным. Кстати, я недавно нашел семейное фото 1946 года. Там я, пятилетний, и папка, ещё живой... Мама была одна и три сына. Старший поступил в военное училище. В послевоенное время тяжело было. Но она сама шила, на базаре торговала. Сегодня точно была бы настоящей бизнес-вумен. У неё предпринимательская хватка и чутье были на все сто. Точно знала, что и когда нужно шить, чтобы это распродавалось быстро. Когда нужны красивые лифчики бабам, а когда – панамки детям.
– Мама не говорила, что вы с братом не тем занимаетесь?
– Нет, каждый делал то, что хотел. Любой труд был в почете.
Нотный стан
– Вы в Костанай попали по распределению?
– Это был 1962 год. Сначала работал преподавателем детской музыкальной школы. Затем в культпросветучилище, заведующим музыкальным отделением.
– И везде создавали оркестры.
– Правда ваша. Руководил оркестрами в музыкальной школе, педучилище, пединституте, Дворце культуры профсоюзов. Успешно выступали, становились победителями в конкурсах художественной самодеятельности. А в 1985-м я пришел в костанайскую филармонию, где и собрал оркестр русских народных инструментов. Больше никуда не уходил. В прошлом году ещё успели 35-летие оркестра отметить Форумом дирижеров.
– Себя, как композитора, с какого момента ощущаете?
– Ещё в музыкальном училище начал сочинять.
– Почему возникло такое желание? Мало было того, что уже придумано?
– Ещё родители заложили такое качество – стремись узнавать что-то новое. Я и попробовал сочинять музыку. Получилось. Очень любил писать романсы на стихи Есенина, Сосюра (украинский поэт, военный журналист. – Прим. авт.). В Костанае – на стихи местных авторов. Потом уже стал писать музыку и для оркестрового исполнения. Вот и на юбилейном вечере мои произведения звучат.
– Сейчас часто садитесь за нотный стан?
– Когда стимул есть, например, конкурсы композиторов. Я в таких был в числе победителей. Хотя сочинять музыку – это не только писать свою композицию, но и расписывать инструментовки для каждого в оркестре. Море вариантов для фантазии. Так что дирижер – не только руками размахивать. Выйти на сцену всего лишь вершина айсберга. (К слову, сегодня в репертуаре его оркестра более 400 пьес и аккомпанементов. – Прим. авт.).
И пусть весь мир подождёт
– Знаю, не только рыбалка в числе ваших хобби.
– Ещё охота, живопись и водный туризм.
– Рафтинг?! Вы ещё и по горным рекам ходок?
– Мой ученик меня к этому пристрастил. Сплавлялись по разным рекам – от Инзера в Башкирии до Енисея. Впечатления незабываемые!
– Ради чего? Адреналин?
– Да.
– Кажется, у кого-у кого, а у дирижера этого адреналина хоть ложками ешь!
– Это другой вид адреналина.
– Когда дирижер выходит на сцену и становится затылком к зрителям, он что-то чувствует?
– Нет, я поглощен оркестром. В этот момент для меня существуют только музыканты – и пусть весь мир подождет. Кстати, руки и дирижерская палочка лишь элемент. Главное – мои эмоции. Голосом столько сказать не могу, сколько мимикой. Особенно если кто-то не там вступил... Правда, ваши коллеги, фотокоры, тут как тут – могут застать дирижера врасплох из-за кулис. Поэтому сейчас нередко сдерживаю себя от «особо выразительного» лица. Своим часто повторяю: не играйте ноты, мне не нужны ваши длительности, в музыке должна быть душа.
В нашу жизнь лезет барахло
– Когда весь оркестр стал запросто заменять один музыкант, сидящий за электроникой, не было ощущения, что дирижер – исчезающая профессия?
– Ни один компьютер не заменит человеческие чувства в музыке. Там всё механическое и синтетическое. А в оркестре всё живое.
– Перспективы у своего оркестра видите?
– Хотелось бы. Жизнь непредсказуема. Всё окутывают мобильные сети. Вот и я себе недавно взял мобильный телефон без кнопок. Считаю, что благодаря соцсетям в нашу жизнь лезет, мягко сказать, барахло. Во время концерта поднимаюсь в звукопередающий кабинет, над залом, и вижу: у половины зала не концерт, а переписка в телефонах. Это убивает.
Мне хочется, чтобы мы опять вернулись к живой музыке. В советские годы много было сделано для пропаганды симфонической музыки, народной. Это были оркестры, ансамбли, хоры. В Костанае таких коллективов было очень много, чуть ли не при каждой организации. Все исчезли.
Мечтаю, что вернется серьезное восприятие музыки. В этом плане мир сейчас опять в первобытном строе. Не приемлю «звезд», которые гребут деньги лопатой. Не отрицаю их умения, работы. Но творчество оркестра несопоставимо с ними. Самое главное – народ на это повелся. Всё равно что за стеклянные бусы конкистадоров индейцы золотом платят.
Надеюсь, придет время, когда начнут отличать примитив от настоящей музыки.
Николай СТАДНИЧЕНКО
Фото автора и из личного альбома А. Зарубы
