Лет двадцать назад этот парень еще только окончил школу, и о его существовании я знал лишь косвенно, зато с его отцом, Михаилом Скомороха, мой круг общения был намного шире.
Пролог
Нас свела привязанность к охоте. Михаил на тот момент работал завтоком и попутно выстраивал собственный бизнес, венцом которого стало двухэтажное здание у оживленной трассы на въезде в Новонеженку (Аулиекольский район). По сути, комплекс, вмещавший в себя продовольственный магазин, СТО и пару гостиничных номеров. Делалось все это основательно, красиво, надолго. Но в 2015 году жизнь Михаила оборвалась. С его сыном Андреем СКОМОРОХА мы встретились меньше месяца назад. До этого все мимолетно. И тут – нашло. Уже 34-летний семьянин, Андрей, лицом в отца, – открытый, улыбчивый. Владелец транспортной компании, фуры которой не ходят разве что только по Северному полюсу...
Наследство
– Андрей, ты последний раз когда самолично сидел за рулем большого транспортника?
– Полтора месяца назад. Гнал через несколько европейских стран и по просторам СНГ купленный мною большегруз «Вольво». Почти три недели кабинной романтики и роскоши погранично-таможенных удовольствий.
– Бандиты, как в 90-е, не требовали мзду за «крышу»?
– Думаю, они давно на пенсии, если, конечно, уцелели.
– В 2015 году, как я понимаю, ты стал управленцем отцовского наследства – того самого комплекса СТО. Сейчас там другой собственник, перестроивший здание по своему. В шиномонтажном цехе, единственном на всю деревню, теперь кафе... Почему ты его оставил?
– В том самом году мы поженились с Аней, и вместе заправляли и магазином, и шиномонтажкой. Второй этаж пустовал. Несколько лет этот объект был для нас чем-то вроде чемодана без ручки: кое-какой доход приносил, поэтому было жалко бросать, с другой стороны, на него уходила уйма времени. На тот момент я уже был погружен в грузовой транспортный бизнес. Точнее сказать, раскручивался. Мне он казался наиболее перспективным в плане развития.
– А придорожный сервис, учитывая, что он находился на оживленной республиканской трассе, разве это не перспектива? Сотни проезжающих машин с пассажирами.
– Картинка с виду ничего так... На самом деле содержать магазин, и почти ежедневно ездить за сто километров на городскую оптовку, требует привязанности. У меня же с привязанностью получалось не очень – я попутно занимался другим бизнесом. Это первое. Второе, как это ни странно, постоянных рабочих на готовый шиномонтажный цех со смотровой ямой, с тельфером и ремоборудованием не находилось. Хотя, казалось бы, что за проблема для села, где проживает свыше двух с половиной тысяч человек? Ну потому, что машины ломаются не каждый день. Сравните Костанай или Рудный в сезон перехода с летних шин на зимние. И наоборот. Там либо очередь по предварительной записи, либо простоишь с утра до ночи. Для шиномонтажек самый доходный период. У нас же, в Новонеженке, проходной двор, через который тысячи машин проносятся уже переобутыми. Ну, бывает, кто-то заедет, и то, если колеса подкачать, что для стабильной зарплаты маловато.
– То есть, Андрей, ты, после ухода отца, оказался как бы на распутье: бизнес в родном селе или вне его на совершенно иной платформе?
– Никакого распутья. Цель была одна – международные перевозки. У меня немало друзейдальнобойщиков, в машинах я разбирался, в логистике тоже. Оставалось дело за деньгами... Давайте для ясности разложим ситуацию по частям, в хронологическом порядке.
– С детства?
КамАЗ, дрова, скотина
– Не помню, чтобы мечтал о чем-то особенном. Я, сестра, мама и папа по деревенским меркам жили небедно: семья постоянно была в круговороте каких-то событий. Скучать не давало обильное подворье – коровы, козы, птица, поросята... Причем все это выглядело не как заунывная рутина, а смена деятельности, при которой уроки в школе, например, сменялись лыжами в походе на зайцев, потом череда каких-то праздников... Отец задавал ритм – все у него выходило без напряга, понуканий, мелочной опеки. Он никому не завидовал, брался, будучи шофером, за любую работу. Открытый, веселый, легкий. На КамАЗе попеременно возили с лесосек дрова, строительный материал.
Первый раз я поступил на «Финансы и кредит». Проучился полгода и понял, что не мое. В итоге получил диплом инженера-машиностроителя. К этому времени я уже был захвачен идеей собственного бизнеса. В 2007 году знакомый пригоняет из Германии 20-тонную тентованную фуру «Рено-Магнум». Я сажусь на нее, оформляю ИП, и вожу из России ярославские двигатели на один из костанайских заводов. Через два года мне из Германии предлагают еще два большегруза – на этот раз рефрижераторы. Условия прежние, исключительно на честном слове: машины остаются за собственниками, а я лишь управляю техникой, набираю персонал, ищу заказы, ремонтирую, а часть заработанного отдаю немецким партнерам.
Эти машины, груженые авторезиной (чтоб порожняком не гонять), я забирал со своим шофером в порту Любека (север ФРГ): загоняли на паром, оттуда шли морем до Хельсинки, далее самоходом в приграничную российскую Нарву. В одной из машин еще на пароме полетела тормозная трубка – с ней мы намучились. В Нарве история повторилась, только на сей раз с российскими таможенниками: сначала они велели нам полностью выгрузить авторезину (вдруг там какая-нибудь запрещенка), потом загрузить обратно, и после этого принесли грабительский счет, из которого следовало, что разгрузка-выгрузка осуществлялась силами некоей компании. Две недели поездки зашли как год.
– Это ты о нелегкой доле дальнобойщиков?
– У каждой работы свои плюсы и минусы. В феврале прошлого года под Уфой одна из моих машин попала в аварию. Пришлось делать специальные сцепки, гнать две машины, чтобы буксировать сам трейлер со сплющенной кабиной и его полуприцеп. На восстановление ушло полгода и куча денег. В грузовом транспортном бизнесе постоянно нужно быть в зоне спроса, иначе даже день простоя может потянуть цепочку упущенных возможностей. На этом рынке репутация и реакция идут ноздря в ноздрю.
Шампанское и масло
– Как выстраивалась твоя бизнесстратегия, если ты продолжительное время был вынужден тащить два дела?
– Бизнес-стратегия? Наверное, у меня ее не было. Я разрывался между городом и селом, содержа на плаву магазин и СТО, потому что так объективно сложилось. И продолжалось это с 2015 по 2021 год. За свой сельский объект не цеплялся – его просто нелегко было продать за адекватную цену. На сегодняшний день у меня шесть большегрузов, а также промбаза. И еще, о реальности: нужно понимать, что бизнес на дальнобоях не имеет конечной точки. Типа взял груз, отвез его из Бреста в Восточно-Казахстанскую область, получил от заказчика деньги, и можешь пить шампанское. В принципе, не влезая в детали, это так. С деталями ситуация, как сжатая пружина... Начнем с того, что технически каждая фура требует постоянных вложений. На 40 тысяч километров пробега, которые она наматывает за три месяца, нужно поменять масло стоимостью не меньше 150 тысяч тенге. Сюда же плюсуем топливо (дизель) 35 литров по цене 295 тенге на сто километров хода. Сложно считать? Давайте сравним для наглядности: вы на своей легковушке за этот объем топлива и цене бензина проедете полтысячи километров, затратив в два раза меньше денег. Это моя среда. Со всеми ее масштабами, непредвиденностями, конкуренцией. Тут густо всего намешано.
– Да, но при всем, как я понимаю, ты уже в статусе босса с обязательной секретаршей и конторскими клерками...
– Ну если по киношному сценарию, то да (смеется). На деле все гораздо проще: у меня шесть водителей, жена Аня, которая в перерыве между кормлением и воспитанием детишек – админ и бухгалтер в одном лице. Остальное на мне – ремонт машин, поиск запчастей, заказчиков, межгосударственная бюрократия и еще громадье мелочей без выходных и сверхурочных. Мне нравится это. Почему? Ну как можно объяснить, что вам, например, нравится охота? Там ведь тоже не потопаешь, так и не полопаешь. Каждый день как будто проживаешь с чистого листа. Азартная штука!
