Чтобы поговорить с ним не только о работе, повод пришлось все же выбрать профессиональный: сегодня, 5 апреля, День казахстанской миграционной службы. Ей исполнилось 25 лет.
Начальник управления миграционной службы ДВД Костанайской области Кайрат ДУТПАЕВ (на снимке) в ней всего на два года меньше. Сейчас ему 43, в 38 он уже стал полковником. Надо добавить: и одним из самых популярных полицейских в области. Не только у журналистов – у простых людей. Такова специфика его службы – быть ближе к населению. Я уже не удивляюсь, когда после очередной прямой связи (есть в «КН» такая форма работы с читателем) слышу в трубке: позовите Дутпаева, мне он нужен... Значит, у очередного человека проблема. Жизненно важная.
Приказы не обсуждаются
Он родом из Сарыкольского района. Закончил школу, потом с отличием механико-технологический (ныне политехнический) техникум. Сразу после учебы парня забрали в армию. Оттуда пришел в милицию постовым милиционером.
– Потом позвали меня в горотдел стажироваться. Приступил… Тут вызывают: «Переписывай рапорт, пойдешь в паспортный стол!» Не хотел, но: «Приказы не обсуждаются!» Прихожу в паспортный стол, там 58 человек штата. Все женщины, я один парень. Тогда паспортным столом заведовала Балжан Куанышпековна Сапарова. Ее, а еще Сауле Ескеновну Евдокимову я считаю своими наставниками в милиции. О них обязательно надо сказать. Прозвали меня в паспортном столе «а зори здесь тихие», помните такой фильм, где один офицер командовал женским батальоном.
Десять лет я в этой службе проработал. У нас считается: кто прошел горотдел, может работать в любом месте. Там не имеет значения, в какой ты службе. В неделю несколько раз заступаешь на дежурство, выезжаешь на преступления. Это была настоящая школа. Мне было 25 или 26 лет, когда меня назначили начальником городского отдела миграции. Шла смена поколений, кто-то уезжал, кто-то уходил на пенсию.
Конец эпохе
– Не зря китайцы говорят: не дай бог родиться в эпоху перемен. Развал пришелся на время, когда я еще в армии служил. Пришел в милицию, зарплату не платят, натуроплата – сахар выдавали. Когда постовым был – спецодежду, тельняшки. Не было денег даже на проезд. Перемены – это всегда очень болезненно. Сначала был паспортный стол, потом отдел паспортно-визовой работы, потом вообще половину функций в юстицию передали. Вернули назад, стали называться миграционной полицией, потом – миграционной службой. Служба – это служить, обслуживать. И тенденции новые: предоставлять услуги населению. Когда только начали говорить о стандартах, мы внутренне сопротивлялись: почему нас загоняют в рамки?! Время показало, что все правильно. Так и получается: всю жизнь какие-то новшества. В год, бывает, по два-три правила меняется, постоянные поправки в законы, надо успевать запоминать, анализировать.
Сама система паспортизации досталась нам от Советского Союза. Очень грамотная, я вам скажу. Но новая страна – новые правила. 5 апреля 1993 года было принято постановление о правилах документирования и регистрации граждан. Началось полное документирование населения. Чего мы только при этом не навидались! Люди ни за что не хотели отдавать свои паспорта.
– Красные, советские?
– Да, красные. Мы идем на предприятие – люди от нас убегают. Получают удостоверения личности, а паспорт не отдают, рвут его на наших глазах... Бабушки, дедушки кричат: «Я с ним умру!» Ломка была тяжелая. Рождалось новое государство, но люди еще этого до конца не понимали и не принимали. Помню, когда первый раз нам сказали: составляйте акт и уничтожайте красные паспорта. Едем в локомотивное депо, там топка была. Мешок в горловину печи не вмещается, поэтому паспорта пришлось высыпать на пол и потом лопатами бросать в топку… По сути, все мы присутствовали при историческом моменте. Сгорала эпоха...
– Ощущение помните?
– Ощущение – сжигаешь часть истории. И понимаешь: ничего не вернется. Я помню, как школьный учитель возил нас по всему Советскому союзу, в Киев, Ленинград. А тут – разъединились. И я попал как раз в ту службу, которая ощущает это глубже других.
Разъехались-разошлись?
– А насколько далеко разошлось миграционное законодательство бывших советских республик?
– Несколько лет назад мы в рамках взаимодействия ездили обучаться во Всероссийский институт повышения квалификации в Домодедово. Собрались сотрудники миграционных служб, начиная с СНГ и заканчивая дальним зарубежьем. На тот момент у всех уже было свое миграционное законодательство, но суть осталась советской системы. Сейчас, конечно, проще стало: человек купит железнодорожный или авиабилет и уже навсегда остается в базе. Получил диплом, водительское удостоверение – то же самое. Так делается в любом государстве. И у нас тоже. Родился человек – и ему сразу дается ИИН на всю жизнь. На миграционные процессы во всем мире обращают внимание. От них идет планирование экономики, политики. Даже когда строят торговые центры, миграционные потоки учитывают.
Сейчас в мире явно видна тенденция – свободное перемещение. Наверное, это закономерно: человек хочет жить там, где ему лучше. Независимо от того, гражданином какой страны он является. Пока в эту тенденцию вовлечен молодежный слой, но скоро он перерастет в средний, основной слой населения. Удобно молодому человеку жить и зарабатывать в Алматы – он едет туда. Удобно в Канаду или Южную Корею – напрягается, получает визу, едет. И при этом не теряет казахстанский паспорт. Я думаю, через несколько лет это не будет никого удивлять. Поэтому и миграционное законодательство Казахстана упрощается. Сейчас открыли безвизовый въезд для 45 стран.
– Но отток населения многие называют вопросом национальной безопасности.
– Это несколько другой аспект. Есть несколько областей, к сожалению, в их число входит и Костанайская, у которых последние несколько лет отрицательное сальдо населения. К сожалению, у нас выезжают на ПМЖ в другие страны больше, чем приезжают. Если раньше в области был миллион двести тысяч человек, сейчас 870 тысяч.
– Наша степь становится все шире и необъятнее...
– В последнее время миграционным службам в Казахстане придают большое значение. Как и во всем мире. Все началось с Франции. Помните, в 2000-е годы машины на улицах жгли. Тогда все свалили на футбольных хулиганов. Но оказалось, все идет из микрорайонов Парижа, заселенных приезжими из Африки, Ближнего Востока. Возникли анклавы, куда полиция даже заходить боится. Франция да и другие страны Европы потеряли контроль над миграцией. Самое же страшное – что обратного пути нет. В этом плане мудро поступила Венгрия: как ни давил на нее ЕС, не запустила ни одного иммигранта. Про Казахстан тоже говорят: полицейское государство, строгие законы, чуть что – выдворяют. Извините, но это один из вопросов безопасности нашего народа. У нас огромная территория, мы должны ее оберегать.
Свой чужой человек
– Изменилась ли ситуация с теми, кто у нас живет давно, а документов казахстанских не имеет?
– Еще полтора – два года назад таких в области было несколько сот человек. Осталась сотня. Некоторых мы просто перевели в разряд лиц без гражданства. Другие получили казахстанские документы. Мы сами напрямую выходили на посольства тех стран, гражданами которых когда-то были люди. На свои деньги покупали конверты и заказными письмами отправляли запросы. Сколько у меня таких случаев было – потом приходит человек и плачет: «Да я за тебя, сынок, свечку поставлю». На улице встретят и благодарят. А я уж и не помню.
– Потому что вы неравнодушный. Сколько ситуаций и через нас, журналистов, к вам уходило.
– Понятие такое: если я могу, помогу. Не в частной же лавочке работаю, и должность получил не по наследству. Хотя не всегда получается. Вот, например, как узаконить граждан Приднестровья, если государство никем, кроме России, не признано? Или Молдова. Ее посольства в Казахстане нет до сих пор. Ближайшее – в Москве. А как туда человек за документами выедет, ведь его через границу не пропустят? Теперь мы такого сначала признаем лицом без гражданства. Или ситуации с детьми, которые родились в Казахстане, а их родители – граждане других государств. В правилах документирования такие случаи забыли предусмотреть.
О личном
– Не могу, господин полковник, не спросить об истории с наградой вашего деда. Без нее портрет ваш будет неполным.
– Я уже говорил: родился и вырос в Советском Союзе. Для нас память о Великой отечественной войне святее святых. У меня оба деда воевали, и оба умерли от фронтовых ран. Когда мне было 20, 30 лет, мне было некогда. А тут родился сын, и он тоже начал про войну фильмы смотреть. Спрашивает: «А ты воевал?» «Нет, зато твои прадеды воевали». «А у них медали были?» Тут я растерялся. Действительно, дед в 1937 году ушел в армию, вернулся в 45-м, до Таллина дошел, а у него всего две медали. А ведь он офицером был, командиром. Подумал: бывает ведь, теряются награды. Сделал запрос, получил электронный ответ: удостоен был дед ордена Красной звезды. Когда увидел сканированный документ военных лет – представление на награждение, у меня аж мурашки по коже пошли: как все это сохранилось?! А дед так и умер, не узнав об ордене.
– Вас часто видят на футбольных матчах. И не одного, с сыном.
– Дочери у меня студентки уже. А сыну только семь лет, зовут Асхат, учится в 23-й школе. Я сам занимался борьбой, хотел, чтобы и он тоже ею увлекся. А он нет, только футбол. Теперь он у меня капитан команды, где играют те, кто родился в 2010 году. Вроде стало получаться. Малыши ведь играют, как взрослые. Выиграли – радости полные штаны. Как и у родителей...
– Кайрат Тургаулович, как надо воспитывать детей?
– Не знаю. Я думаю, нет ничего лучше собственного примера.
