Или почему детей не надо жалеть, говорим с основателем одного из лучших военно-патриотических клубов в Казахстане Булатом КИНЖИБАЕВЫМ.
От кочегарки до «Олимпа»
Булат Баридович показывает фотографии бывшей кочегарки, на которой написано: «Олимп». Не входить». Одноэтажная постройка при школе в поселке Владимировка Костанайского района.
– Мы сейчас в этом же здании находимся?
– Не верится, да? Мы сначала его в порядок привели сами, еще в 90-х. Потом в 2012 году нам сделали капитальный ремонт. Подождите, какое сегодня число?
– 18-е. Поздравить кого-то забыли?
– Сам себя. 16 мая ровно 30 лет было, как я работаю во Владимировской школе. А я в тот день с ребятами на соревнованиях в Костанае в пожарной части бегал. Холодина еще такая была. Совсем забыл.
– Кажется, вы сами учились в этой же, Владимировской, школе?
– Да, мои родители – педагоги. Их переводили постоянно, так попали и сюда. И основные мои школьные годы прошли тут. Никогда не думал, что буду педагогом. Мне всегда был ближе спорт, занимался самбо. Как закончил школу, сразу сам начал зарабатывать грузчиком. Потому что не дело просить у родителей на «погулять». А так у меня всегда было три рубля, чтобы в кафе сходить. Большие деньги, на них семья могла неделю жить, а у меня это был выход в свет. Потом армия. А потом не получилось у меня поступить на спортфак в Караганду. Отец сильно заболел, и я поступил на худграф в Кокшетау, где тогда жили родители. Всегда неплохо рисовал, это от отца. Встретил там супругу. И мы вместе переехали во Владимировку. Деревня нам обоим ближе, чем город.
– Как появился «Олимп»?
– Я был в школе учителем ИЗО и одновременно физруком. А еще... помогал участковому унимать разборки. Самбист же. Приду – уложу толпу. Один. Все сразу успокаиваются. Захотели у меня учиться люди. Решили что-то вроде кружка в школе сделать. Я думал, придет человек двадцать. Захожу в спортзал, а там – сто пятьдесят. От мала до велика. От первоклашек до взрослых мужиков. А что делать? Я им, как в армии: «Напра-а-аво. Раз-два». Так с тех пор и шагаем, уже тридцать лет. Конечно, секция – это хорошо, это развивает. Но клуб совсем другое. Это уже дом, семья. Армейская дисциплина. Поэтому мы с другом Витей, который был военруком, решили создать «Олимп».
Мастерами не рождаются…
– Рассказать, как название появилось?
– Конечно!
– Выбирали все вместе. «Смерч», «Ураган», «Барс», «Тигр»... Что только не предлагали. «Олимп» я придумал. Потому что это символ пути человека – путь к вершине. Ты будешь идти, падать, спотыкаться, скатываться вниз и все равно идти до своего олимпа. Мой сэнсэй говорил, что надо во всем быть мастером. Мы учим детей быть мастерами своей жизни.
– Если можно стать мастером, значит, олимп достигаем. И есть его предел?
– Нет. Потом появляется новый олимп. А когда ты все уже покорил, то наступает нирвана. Когда можешь пользоваться результатами своего труда. Понимаете, мы учим их не сдаваться. У меня был ученик, звонит как-то его мама и говорит: «Он сегодня был на тренировке у вас, а я ему запретила. У него по математике тройка». Я отвечаю: «Ну так он же у меня был, не курить куда-то бегал». Она считала, что математика – это реальная жизнь, а не какие-то тренировки. Я всегда думал, что мы учим детей настоящей жизни. И то, что мальчик все равно шел на тренировку, было воспитанием его характера. Хороший был пацан. Я думал, что вырастет и будет мне помогать в клубе. Он в бизнес ушел в 90-е. Потом случились серьезные проблемы. Пришел ко мне, говорит: всё потерял. Я ему: «Ну ты же курсант. Упал – поднялся. И все будет хорошо». И он поднялся. Сейчас живет в Австрии, у его фирмы есть филиалы в Казахстане, полностью обеспечивает своих родителей.
– Что вы вкладываете в понятие «клуб – это дом»?
– Некоторые ребята проводят тут по четыре-пять часов, а не только на тренировку приходят. Знаете, почему? Домой идти не хотят. Потому что им там нехорошо. Сейчас этого уже меньше, а тогда... Однажды в середине тренировки пацан-пятиклассник говорит: «Булат Баридович, я пошел». Спрашиваю, куда. Он говорит: «Зарплата сегодня в совхозе». А ты тут при чем? «Буду помогать мамке у отца деньги забирать. Пропьет же все, а нам жить надо». Пятиклассник! И такие взрослые вещи, о которых он и не должен думать.
Примерно в это же время девочка ходила к нам. Узнаю, что она прямо на линейке упала в обморок. Оказывается, три дня ничего не ела. Родители в запое. Я всегда замечал, что она бледная, но не думал, что все настолько плохо. С тех пор я каждый день хожу на работу с булкой хлеба. И в отдельном шкафу у нас всегда есть чем перекусить. К концу дня этой булки нет. Поэтому клуб для них дом. Я считаю, что нет плохих детей. Ребенок не рождается плохим и виноватым в чем-то. Есть плохие родители и плохие воспитатели. Но при этом детей нельзя жалеть.
Чтобы не завелись тараканы
– Вы строги со своими ребятами?
– А как по-другому?
– Просто сейчас такое время – стоит учителю повысить голос, родители сразу идут на конфликт.
– За тридцать лет практики у меня такого ни разу не было. Но как я, будучи военруком, буду не строг? Раньше как было, пацаны дерутся, носы разбили, вытерли и дальше борются. А теперь царапинка – и сразу слезы. Если я буду их жалеть за каждый удар, то кем они у меня вырастут? Сразу говорю родителям, что это не дети приходят заниматься, это они приходят. Они должны водить ребенка, знать время тренировок и следить за тем, чтобы он не пропускал. Даже если не хочет. Есть такое слово – «надо». Как родитель вообще может говорить, что ребенок не хочет?! Ему десять лет, тебе тридцать. И ты опускаешься до уровня десятилетнего ребенка, который сам не может знать, что для него хорошо, а что плохо?
– Своих детей так же воспитывали?
– Мои две дочери до семнадцати лет ходили в «Олимп». Выросли тут. Конечно, говорили: хочу танцевать, хочу крестиком вышивать. Это все можно, но в свободное от клуба время. Старшая дочь отказывалась, потом опять начала ходить. А теперь говорит: «Спасибо, папа, что сделал меня сильной и выносливой».
– Ну а если боевые искусства человеку совсем не подходят, нужно заставлять?
– Дети должны знать, что слово родителей – закон. И если ты любишь маму и папу, то будешь делать то, что они говорят. Они желают тебе лучшего. Любовь нельзя покупать телефонами и дорогими джинсами. Человек должен с самого раннего детства знать, что такое дисциплина и что ее нарушать нельзя. У детей не должно быть слишком много свободного времени, иначе в их головах заводятся тараканы. Оттуда все эти истории, что был такой хороший мальчик или такая хорошая девочка, а потом попытка в неутешительной статистике.
– Где же в этом случае место личному выбору, талантам и склонностям?
– Вот когда будет уже достаточно большим, чтобы осознавать, что ему действительно нравится, тогда нужно с этим помогать. Опять-таки моя старшая дочь, бредила французским языком, сама заказывала дистанционные курсы. Но это все было не то... Я поехал в Костанай, в университет. Пришел к профессору Айше Оспановой, говорю, так и так, дочка сильно хочет. Она говорит: «Хорошо, будем заниматься, двести тенге в час». Огромные деньги по тем временам, в 2000 году. Моя зарплата была три тысячи тенге. Но я держал скот и подумал, что потяну. Мы ездили в Костанай три раза в неделю. На тракторе даже дочку возил. Придем, позанимаются они три часа, я оставлю 600 тенге, и едем домой. Конечно, это очень накладно не только по деньгам, но и по времени было. Я до глубокого вечера был в клубе, а потом занимался домашними делами. Мои коровы знали, что у них кормежка не вечером, как у всех остальных, а ночью. А потом, где-то через пять-шесть занятий, Айша Султановна говорит: «Я не буду брать с вас деньги. Ваша девочка молодец, она старается». И, как я ее ни уговаривал, она не соглашалась. И занималась просто так. Потом дочка поступила к ней на грант и закончила с отличием. Айша Султановна уже ушла от нас, но мы всегда будем ее помнить. Дочка сейчас живет в Париже, младшая тоже выучила французский и живет в Бордо. Она у нас человек творческий, увлекается фотографией. Дочки нашли свое призвание, и разве это плохо, что их характер был воспитан в военно-патриотическом клубе?
Личная премия
– Получается, вы работаете на долгий результат?
– Да. Аграрии сеются весной и ждут урожая осенью, а мой урожай всходит за десяток лет. Родителям говорю: «Вы приводите ребенка на три-четыре года минимум». И то это если уже подросток пришел. Если малыш, то эта работа не меньше чем на десять лет. И потом, я же не только строгостью действую, поощрения тоже есть. Ребята знают, что за первые места на областных соревнованиях они получают по две тысячи тенге, за победу на республиканских – пять тысяч. Это моя личная премия для них. Они потом сами приучаются работать. Восьмиклассники у нас дрова рубят летом, кто-то веники вяжет, кто-то скот пасет. На пикник собирались в том году, ребята свои заработанные деньги вкладывали. Я этим горжусь.
– А если родители в свое время ошиблись, не дали дисциплины и всего того, о чем вы говорите? Может ли взрослый человек сам себя воспитать?
– Конечно. Если этого сильно хочет. Опять-таки через дисциплину. И нет тут лучшего инструмента, чем спорт. И лучшей мотивации, чем дети. Ты же хочешь, чтобы ребенок вырос готовым к реальной жизни человеком? Значит, должен сам быть человеком, который верит в идеалы порядка и дисциплины. Идти к олимпу. Он у каждого свой.
