16 лет назад они приняли решение уехать из города и начать жизнь с нуля.
Вне гонки
Белоглинка – за более чем сто лет уставшая от жизни и скукожившаяся до сорока дворов деревушка в Узункольском районе. Если посмотреть на карту области, находится она на самом ее северном острие. Шаг прямо – Россия, погранзона, березовые нехоженые леса и озера, ощетинившиеся плотным высоким камышом. Если бы не зерновые поля, то можно было бы легко потеряться во времени. Сдается мне, в этих роскошных травах и синих озерах, встречавших в конце 19 столетия переселенцев, ничего не поменялось.
Но это сегодняшняя лирика. Когда хочется есть каждый день, а получается гораздо реже, жизнь предстает в ином ракурсе. В 2003 году Николай и Ирина после многочисленных попыток зацепиться в городе каким-либо бизнесом, поняли, что в этой гонке многое зависит от случайностей. Или от людей, которые на поверку друзья, а по сути – прохожие.
Они собрали вещички в полуубитый желтый «Фольксваген» и отправились на край света. До него и нынче от Костаная 260 км – я ехал сюда около пяти часов, зимой можно смело накинуть еще пару. В Белоглинке искать Шефера не придется: его владения начинаются прямо с въезда.
Вдвоем, не считая кур и собак
Это часть старых совхозных строений, что-то вроде отделенческой машинно-тракторной мастерской, покосившихся сараев и заколоченных серых домишек. В одной из половин такого жилья обустроенная часть Николая и Ирины. Никаких заборов. Куры, собаки, вороны свободны во всем. Летняя печурка под навесом. Ирина носит воду из озера и поливает грядки. Внутренние покои опрятны, на окнах цветы. Прохладный подпол забит банками с соленьями-вареньями, овощами, с объемом которых можно пережить и ядерную войну. Чувствуется, люди крепко вросли в быт. Жизнь, как на скальном маяке, где очень скоро понимаешь, что поблажки ни от кого ждать не стоит. Глядя на кучи заготовленных поленьев, понимаешь, как зимой за стенами этого жилища непробудно люто...
Мечты, конечно, отчасти сбылись, отчасти тихонько догорают. Николай говорит, что изначально планировал заняться переработкой рыбы, открыть небольшую ферму. Именно под эти планы и были куплены «основные фонды производства» – полузаброшенные помещения, трактор. Шефер физически силен, плотно сложен, на вид суров и немногословен, а Ира, как на контрасте, высокая, худенькая, улыбчивая. Она готовит нам на огромной чугунной сковороде яйца от кур, никогда не знавших биодобавок, режет лук и кабачки прямо с грядок, жарит золотобоких карасей...
Однако пора и за дело.
Три озера
Дело Николая – рыбалка. У него в аренде три озера – Шишмурино, Большое Меншиково, Прудок. Они словно нанизаны на одну зеленую тропу, которая, извиваясь, приводит нас от одной пристани к другой. И вдруг... Да, это были выстрелы. Методичные, громкие, как будто кто-то сидел в камышах и средь бела дня расстреливал из 12-го калибра уток. Хотя какие утки вне охотничьего сезона?
– Это пушка, – спокойно отозвался Николай. – Чаек и бакланов гоняю.
Пушка, состоящая из небольшого газового баллона и установленного на доски ружьеподобного устройства, автоматически выпаливала в озерную тишь громоподобные раскаты. Сколько знаю арендаторов озер, такое вижу впервые. Это, конечно, деталь в общей рутинной картине рыбоводства, но она дает представление, насколько человек погружен в свое дело.
На одном из озер стоит под тенистыми березами недостроенный дом из хорошо откалиброванного бруса. Рядом колодец. И все это заглушено высоким разнотравьем. Видно, что задумка основать здесь комфортное рыбацкое пристанище, подобие фазенды для сдачи внаем, наткнулось на некое препятствие – то ли денег не хватило, то ли рук...
Насколько я знаю, никто в нашей области из более чем полутысячи арендаторов-рыбаков, на этом бизнесе не озолотился. Мужики упорно тянут лямку, пытаясь разводить в природных водоемах сазана, карпа, рипуса, тратят огромные деньги на закуп мальков, привозя их к себе за тысячу километров, но природа, незримый соглядатай за своими владениями, то выморозит до самого дна водоемы, то смертельно высушит их.
Можно блаженно попивать пивко за вяленым рипусом, рассуждая о романтике рыбной ловли, но в реальности, чтобы вырастить его товарную партию, окупить расходы на бензин, на дорогостоящий, под пару миллионов тенге, закуп молоди, нужен изнурительный труд. Еще нужна куча приспособлений (например, зимой загонять под лед воздух из кислородных баллонов), нужно вести в город воду на анализы (это не прихоть, а обязанность, записанная в договоре с арендодателем), нужно отчитываться ежемесячно о произведенной работе, не имея права при этом ловить рыбу по своему желанию. Только по квотам, которые тебе выписали в госконторе. Эта невидимая сторона хлопот, психологически изматывающая формальностью, контролирующая каждый твой чих, сильно подрубает энтузиазм арендаторов.
Я не спрашивал Николая и Иру о том, нашли ли они на этих берегах свое житейское счастье. Потому что счастье – это итог, сумма, подведение черты. А они еще в движении, еще держатся...
P.S. ...Жаркий день сворачивался в густую безлюдную тишь. Сидеть в безмятежной неге с удочкой на теплых досках пристани – что может быть лучше этого? Из памяти выплыли чьи-то строки: «Будьте довольны собой и наслаждайтесь тем, что у вас есть сегодня. Вчерашний день уже прошел. Не оглядывайтесь назад. Там ничего уже не изменить».
Но есть еще день грядущий. А в нем столько еще надо сделать...
Анатолий ЕРМОЛОВИЧ
Фото автора
