Оперная дива Любовь КАЗАРНОВСКАЯ представила свою книгу. На её презентации побывал корреспондент «КН».
Хороша!
Любовь Юрьевна своих лет не скрывает. Да, 63. Но кто же ей столько даст?! Кажется, она с каждым годом всё моложе. Вот и на презентацию своей книги Казарновская пришла... нет, правильнее сказать, взошла на мини-подиум, как настоящая оперная дива. Прямая спина, белоснежная улыбка, в глазах поволока, платье оттенка весенней зелени, какие-то невероятные украшения. «Как же хороша!» – не удержалась от комплимента ее сверстница в сереньком костюме, которая всю встречу простояла с широко открытыми глазами.
Надо сказать, народу, желающего увидеть, послушать и задать вопрос артистке, в Московском Доме книги набралось очень много. Казарновская в ответах была искренней. Запланированные полчаса растянулись на все полтора.
– Кто вы – поющая актриса или играющая певица?
– Поющая актриса. Когда я была на третьем курсе консерватории, мне подарили записи молодой Каллас, её дебют в Гранд-опера. Я слушала до одурения. Но с тех пор придерживаюсь правила: лучше быть первой Казарновской, чем 25-й Каллас!
Зарубки на сердце
– Я даже садиться не буду, мне привычнее стоять! – начала творческую встречу Любовь Юрьевна. – Книга с интригующим названием «Оперные тайны» на самом деле о том, что происходило в моей жизни на протяжении, страшно сказать, 40 лет. Потому как мой настоящий дебют состоялся, когда я была на втором курсе консерватории. Это был замечательный Музей имени Пушкина, где постоянно проходили концерты и литературно-музыкальные вечера.
Тогда у меня был педагог Надежда Малышева-Виноградова, легендарная личность. Её муж академик Виктор Виноградов – наше всё в филологии, он был директором Института русского языка, который сейчас носит два имени – Пушкина и... Виноградова. Мой же педагог была абсолютно человеком 19 века, невероятно талантливой, умной, ученицей знаменитого итальянца Умберто Мазетти, который когда-то консультировал самого Шаляпина. Надежда Матвеевна владела всеми тонкостями основ техники работы бельканто и русской исполнительской драматической школы. Она аккомпанировала Шаляпину на так называемых концертах для неимущих студентов. В такие руки я попала!
На втором курсе она мне и объявляет: «Любанчик, мы будем петь концерт «Пушкин на все времена». Я задрожала как осиновый листок. Говорю: «Я ещё ничего не умею». Она меня прервала: «Сумеем». Мы много готовились. Публика на моем первом концерте была просто фантастическая. Дмитрий Лихачев, Ираклий Андронников и многие другие знаменитости. У меня получилось их удивить. Как? В книге я подробно рассказываю о секретах подготовки.
Я застала последний вагон уходящего поезда, который назывался «Золотое сечение оперы». К сожалению, сегодня мне очень жаль молодых, которые только вступают на этот путь. Другое время, другие ценности, абсолютно не время больших личностей. Мне посчастливилось выходить на одну сцену с легендарными людьми, получать от них очень ценные советы.
Но эта книга не только о профессии. Там есть интересные факты из жизни артистов, режиссеров, художников. Смешные ситуации и трагические. Как я их называю, зарубки на сердце. Как автор, рассчитываю на читателя, у которого непогасшая душа, у которого есть интерес к живому искусству. Ведь ничего нет прекраснее оперы, это музыка, помноженная на слово.
«Призываю любить театр»
– Почему не всем открывается опера? Кто-то влюблен в неё всю жизнь, а кому-то это искусство вовсе непонятно...
– Не буду повторяться, мол, сам человек в силу своего мировоззрения, мироощущения, понимания культуры выбирает, что ему нравится. Зайду с другой стороны. Опера может быть как самым прекрасным искусством, так и... не самым! (Казарновская рассмеялась). Когда вы, слыша даже хорошие голоса, но не артикулированное пение, не пропущенное через себя, вдруг слышите только (и дальше артистка очень ярко изобразила полумычание, получавкание. – Прим. авт.): «Аым-бы-пы-у-а-у-а-о-у!» (общий смех), – вы наверняка не будете любить такую оперу. В книге я призываю любить тот театр, который я обожаю. Профессиональный, уникальный, постоянно развивающийся. А главное – уважающий каждого своего зрителя. Оперная сцена что поле – ее нужно ежегодно пропахивать. В том смысле что опера – это не окаменелость из прошлых веков. Голоса в музыке живут только тогда, когда их обладатели постоянно работают над собой.
– У вас есть секрет актерского мастерства, которым можете поделиться?
– Как говорил Станиславский, обращаясь к актерам: «Вы должны знать о своем персонаже абсолютно всё».
И приводил в пример стихотворение Пушкина:
«Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге вижу я;
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя:
Где цвел? когда?
какой весною?
И долго ль цвел?
и сорван кем,
Чужой, знакомой ли рукою?
И положен сюда зачем?..».
Станиславский утверждал, что вся его система актерского мастерства заложена в этих стихах. Сможете ответить на эти же вопросы, но в отношении своего персонажа – значит, роль удастся. Я с ним согласна. Потому и начинала не с высокой ноты, а с поиска ответов.
Чтобы не впасть в маразм...
– То есть слово в опере стоит выше музыки?
– На равных. Кстати, мой педагог, когда ей было уже 80, заставляла меня и продолжала сама учить наизусть прозу Пушкина. Я ее как-то спросила: «Зачем вы сейчас-то учите наизусть «Пиковую даму?». Она ответила: «Понимаешь, чтобы не впасть в маразм и чистить свой язык, нужно постоянно читать Пушкина. Он как лекарство от старости, безграмотности, черствости и бездушия». При ней нельзя было сказать «батон хлеба», только «булка». Хорошо, что она не слышит, как сегодня разговаривают люди...
– На ваш взгляд, в чем главный недостаток сегодняшних артистов?
– К сожалению, сейчас работа – этот тяп-ляп, косые лапти. Рынок, спрос, клиповое мышление, гламур, который пожирает всё и вся. Ты сегодня никто, завтра про тебя написали, сняли в передаче, послезавтра ты звезда... Да какая звезда?! Звезда – это пахота, ежедневная работа над собой, это большая творческая жизнь. И когда мне один певец, не без способностей, заявил: «А вот скажите, я завтра выйду в эстрадном концерте, буду звездой, а смогу я и в опере проснуться наутро звездой?». Я ему: «Нет, не сможешь. Десять лет минимум».
Пока не наработаешь свой тембр, свой репертуар, свой стиль, пока тебя не прошьет всеми суровыми нитями каждой исполняемой партии, ты ничто и никто. А будешь звездой или нет, это смогут сказать только будущие поколения, которые смогут оценить весь пройденный тобой путь или забудут.
Вспомните Моцарта, который даже на смертном одре диктовал свой «Реквием». У него на всё было свое мнение. Он был дерзок, смел, космически талантлив. Свет от его творчества согревает по сей день.
Больная мозоль
– В чем отличие оперного театра 40 лет назад и сегодня?
– Наступили на больную мозоль. Мир оперы, музыкальной сцены изменился кардинально. Когда-то это было время классической музыки, чистого вокала, потом время великих дирижеров и композиторов, а сейчас имеем режиссерскую оперу, сокращенно «режопера»... Режиссеров, умеющих работать в области музыкального театра, можно посчитать на пальцах одной руки. Кого мы сегодня только не встречаем на оперном плэнере?! Забегают, что-то после себя оставляют, не будем говорить, что именно. Никогда раньше такого кошмарного состояния оперной сцены не было. Эксперименты – это замечательно, но... Уважение к партитуре, к первоисточнику, к либретто, к вокальной школе должно быть.
Увы, сегодняшний оперный театр меня не греет совсем. Какие-то привязки к войнам, стрип-клубам, барам, самокатам – это и спектаклем-то назвать сложно. Иногда и вовсе волосы дыбом встают. Представьте, в «Аиде» вдруг видишь чеченскую войну, оторванные руки и ноги. Или в афганские спецовки одевают артистов и заставляют петь партию «О Патриа мио».
В Зальцбурге поставили «Онегина». Так там Татьяну сделали женщиной легкого поведения, которая во время бала садится на колени офицеру КГБ и выдает: «Я очень рада, встречались прежде с вами мы...» Что это? Какое-то тотальное желание сделать не спектакль, а скандал? Нужно уважать и понимать ценность оперного искусства. К этому призываю.
