Что и не снилось нашим мудрецам». Это цитата из «Гамлета», которой Уильям наш Шекспир хотел сказать, что существуют тайны и явления, выходящие за рамки человеческих знаний.
О Лешем ни слова
Моя 96-летняя бабушка при наступлении грозы вешала на розетки резиновые галоши. Она была уверена, что молнии залетают в дом через электропровода. Я не пытался ее переубедить. А еще мой друг-грибник рассказывал, как он полдня кружил в знакомом лесу, отчаянно пытаясь выбраться к людям. Обессиленного его нашел подросток, зашедший по малой нужде к сосне. Сосна росла в 30 метрах от оживленной трассы. И на таком же расстоянии стоял там автомобиль грибника.
В другой раз я бы промолчал. Полсотни лет охотничьего стажа избавляют меня от веры в подобные сказки. Изучайте географию, господа. Там про Лешего ни слова.
Однако недавно случилось нечто, что терзает меня смутным сомнением. Это не НЛО. И не про кошек и женщин с пустыми ведрами, перешедшими вам дорогу. Тут ситуация покруче будет.
Китайцы плохому не научат
Озеро, на котором я охочусь практически из года в год, ничем новым меня в текущем сентябре не встретило. Оно было таким же болотистым, с плотными камышовыми островками, сквозь которые пробираться пешим ходом никак (сначала вязко, а потом глубоко), а на лодке лишь кое-как, поскольку веслам тут не размахнуться, отчего нужно акробатом втаскивать себя вместе с судном к блюдцам воды, цепляясь руками за камыш.
Блюдца, конечно, не в счет: они все проходные, мне же нужен хороший большой лиман, через который носится местная утка. Место, оторванное у земли, как, например, какая-нибудь лагуна на безымянном архипелаге – синяя вода, вечное безлюдье, и дичь, которая не даст тебе уйти отсюда с пустыми руками. И я никогда не знал, что там, за пределами этого моего лимана, возможно, есть и другие подобные, ведь озеро не из маленьких. Но оно такое же и неизвестное, поскольку никто и никогда не рискнул пересечь его от берега к берегу. Сложная, рискованная (лодку пропороть на раз), оттого и бессмысленная задача. Как говорят китайцы, не ходи там, где тебя убьют. Я и не собирался.
Кто ты, остановивший мне время?
Наша стоянка метрах в трехстах от берега. Травянистая кочковатая земля. Я тащу лодку и ружейную амуницию на себе. Солнце встает по осеннему тяжело, роса на болотистых травах такая же тяжелая, крупная. Место захода на воду обозначено длинной деревянной тычкой: эта жердина у меня, как маячок. Прямо от него строго на север (запоминаем) тернистый путь к вожделенному лиману. Позади меня, соответственно, – юг. Справа от руки – восток, место старта солнца, слева – запад, заход светила. Все привычно до мелочей. Время на часах близится к семи утра. Поехали.
Это азарт, будь он неладен. Я только прошел отмель, как из с сиреневой мглы поднялись первые стайки уток. Через пару безуспешных выстрелов заклинило полуавтомат МЦ-2112. Редко, но бывает, что при досыле в ствол патрон перекашивает. Теперь нужна твердая опора и холодный терпеливый рассудок, чтобы вернуть оружию жизнь. По грудь в воде, это невозможно. Я опять тащу лодку к берегу, снимаю тяжелый резиновый комбинезон и несусь к стоянке за вторым ружьем – обычной вертикалкой ИЖ27. 300 метров туда и назад в темпе опаздывающей лошади, потом опять переодевание, опять лодка и ты в позе бурлака – это нормально. Просто нет других вариантов.
И вот, наконец, лиман. В течение 20 минут я снимаю трех увесистых уток. Они звучно падают вблизи линии камыша. Я их отчетливо вижу, поэтому не спешу подбирать трофей – времени полно, да и дичь только-только входит в активную летную фазу. Впрочем, любопытство пересиливает, и я гребу на лодке к трофеям.
Самое интересное, что я не нахожу ни одной утки. Зеро. Ноль! Такое ощущение, будто их сроду здесь и не было. Я кружил по воде и ломал береговой камыш в полной уверенности, что реальность нельзя изменить. Дичь – это не подранки, она не могла просто взять и исчезнуть.
При мне были часы. Мне бы посмотреть на них, но чудным образом время, как нечто материальное, имеющее смысл, вдруг тоже сломалось. Не по щелчку. Оно как-то само по себе исправилось, никак не дав знать о своем уходе по-английски. Я увидел только, что солнце все ближе и ближе к западу. То есть день на исходе. А значит, меня ждут на берегу приятели, волнуются, поскольку я уже, по сути, весь день на воде. Это плохо. Это сигнал о бедствии.
И я что есть мочи погреб по бесконечным заводям, протискиваясь сквозь завалы тростника, утыкаясь в стену двухметрового камыша, поднимая глаза только к заходящему солнцу. Я был уверен, что в темноте мне из этого жесткого месива не выбраться. Главное – солнце. Берем от него южнее запада, и как раз упираемся в нужный берег, лицом на юг.
Я еще не знал, что плыву в противоположном направлении.
Здравствуй, земля!
…Первое, что меня смутило, так это остатки забора от заброшенной лошадиной фермы, располагавшейся на взгорке. Точка на пике севера. Я не раз видел ее в бинокль, стоя на своем привычном южном берегу. И сейчас, вконец вымотанный, не веря своим глазам, я немного приблизился к этим останкам и понял: кто-то сегодня очень старается загнать меня в некое крайне пренеприятное состояние. Лежа навзничь на холодной земле, я, наконец, увидел на запястье свои часы. Они показывали 8.45 утра. День только начинался.
Возвращаясь по полукружью берега с севера на восток и далее на юг, к стоянке, я уже не рвал постромки, да и сил уже для лошадиной прыти не было: тащился и тащил по болотистому мелководью лодку. Приятели не удивились моему возвращению, а рассказ про три точечно сбитых утки не произвел на них впечатления. Знаем мы эту арифметику.
Ну и, наконец, вишенка на торте: в этот день я потерял ружейное цевье. Без трофеев, измочаленный невезухой и озерным мытарством странного и пугающего безвременья, без, наконец, ружья (цевье на нем номерное, ружье такое не продашь, ему одна дорога – в полицейский металлолом), я мученически пытался понять: а есть ли вообще жизнь там, где по моему разумению ее быть не должно? Кто в мистическом закулисье сводит створки бархатного занавеса, время от времени давая нам понять, что жизнь – это, как предупреждал Шекспир, еще и театральный спектакль с неожиданным действием и концом.
А конец вообще фееричный, вы не поверите: ровно через неделю я снова отправился на озеро и в степной колее нашел цевье. Оно лежало целехоньким так, будто только что его вернула сюда неведомая рука.
P.S. Впервые за четверть века я увидел описываемое озеро сверху: мой коллега Константин Должанский, обладатель винтокрылой машины, сделал аэросъемку. Мой путь в спутанных обстоятельствах прошу считать географическим открытием.
Фото pixabay.com и Константина ДОЛЖАНСКОГО
