Накануне профессионального праздника журналисты «КН» вспомнили о некоторых встречах, которые особенно запомнились.
Букет эмоций
Максим СУШКО
На городском празднике я поднялся на сцену, чтобы подарить исполнительнице цветы, а в итоге запел с ней.
День «Арая» ушел в прошлое, но в памяти, благодаря сво- ему размаху, остался навсегда. Этот лисаковский праздник в начале 2000-х собирал на городском стадионе жителей со всей области. Ежегодное выступление звезд российской эстрады всегда было фишкой торжества.
Очередные массовые гуляния в этот раз завершало высту- пление Натали. Признаюсь, что ее творчество часто подни- мало мне настроение. И ее концерт в Лисаковске стал хоро- шим поводом подарить исполнительнице цветы.
Букет из дачных и купленных в магазине роз красиво упаковывать не стал: подарок от сердца должен быть без преград. Поднимаюсь на сцену по крутой лестнице – и вот Натали передо мной. Тогда был ее первый пик популярности с песнями «Ветер с моря дул», «Мор- ской черепашкой» и «Считалочкой». Хит «О, Боже, какой мужчина» появился гораздо позже. Молодая и симпатичная певица с ее треками влюбляла в себя многих.
Очутился на сцене я в тот момент, когда в композиции «Считалочка» был проигрыш. Намеревался отдать цветы, сделать памят- ное фото и уйти. Но это были мои планы.
Натали поступила иначе.
– Знаешь слова песни? Готов ее со мной петь? – прошептала она мне на ухо.
От такого заманчивого предложения я растерялся, но, конечно, не отказался. Когда мы с Натали в один микрофон за- пели «А я считаю дни до нашей встречи, один, два, три, четыре, пять, неделя», я не верил, что это реально происходит со мной. Но звук из колонок «говорил»: «Максим, ты реально поешь со звездой».
Курьеза в этот случай добавили полицейские, которые услышав мой голос на весь стадион, под- умали, как затем выяснилось, что я «под градусом» и мешаю выступлению певицы. Они поспешили вернуть меня со сцены на «землю», но отдать букет и сделать фото с Натали я все же успел.
Это случилось на заре моей журналистской карьеры, поэтому стражи порядка меня не признали. Но получи- лось памятно и забавно.
Два крыла Абдрахмана Досова
Владимир МОТОРИКО
Мы могли встретиться с ним еще в семидесятые годы, когда он приносил свои стихи в газету, но познакомились лишь за год до его ухода.
И теперь мне остается лишь сожалеть о том, что мы так поздно свели знакомство с Абдрахманом ДОСОВЫМ. Общались около года, и он ушел в мир иной, успев отметить лишь свое 75-летие. Не смею даже мысленно ставить себя рядом с этим выдающимся интеллектом, но в последние дни именно мне он звонил вечерами. Рассказывал о себе, вспоминал стихи, свои попытки выжить при всеобщей травле. Он вел в Интернете блог, но по телефону говорил о том, что не мог выносить на публику. Хотя в Интернете не боялся вора назвать вором, а бездаря – ничтожеством. Но как бережно он переводил на русский язык стихи юных казахских девчонок, которых без него не прочитали бы даже в сельском клубе.
Этот человек в совершенстве знал казахский и русский языки, и не просто знал, он писал на них настоящие стихи. Мне трудно оценить его казахский, но на русском – вот они, и даже, может быть, не самые лучшие по его мнению. Но они у меня на рабочем столе компьютера, в виде песни. «Простор полей, прохладный сумрак ночи. / За- быв на миг земные все дела./ Иду межой. Рвут тишину на клочья / Вокруг меня перепела./ Мой край родной не любят соловьи. / В моем краю поют иные птицы. / Играет ночь на клавишах зари./ И плещут в небе сполохи зарницы». В этом ярком выплеске таланта много простых и добрых слов о родной земле, и про два крыла, которые ему дала родная степь.
Мне не надо объяснять, о каких крыльях идет речь. Конечно же, о двух языках, каждый из которых был ему родным. Он жил в поселке Кунай, дер- жал подворье и занимался переводами стихов. И даже успел выпустить двухтомник своих переводов. Однажды я спросил его, почему он не пишет прозу. Он засмеялся в ответ и сказал, что его рассказы никого не интересуют и скинул мне парочку на почту. Я читал их, не сумев удержаться от смеха, и вспоминал Василия Макаровича Шукшина.
Как жаль, что Абдрахман Досов ушел!
Договорились без слов…
Анатолий ЕРМОЛОВИЧ
Мне иногда хочется поговорить с воробьями. Или с семейством черных воронов, приводящих на мою дачу молодого носатого отпрыска подкормиться дождевыми червями.
Или с безродной собакой, у которой в глазах тот же, что и у меня вопрос. В основном за жизнь. Она у нас разная. Но поскольку речь заходит о выживании, то здесь возника ет желание узнать друг друга получше.
…Солнечным зимним днем я брел по заснеженному плот ному насту речки Сарыозень (это не ближний свет – за Дамдами, кто знает географию). Оказался я здесь за компанию с рыбаками, охочими до ловли щук. Не моя стихия. Поэтому взял ружье: мало ли кто подвернется.
Зайцев, судя по чересполосице следов, тянущихся вдоль высоких берегов с ракитой и камышами, было полно. И это меня вдохновляло. Я переходил от одного берега к другому, заглядывая под пещеристые глыбы снега, скрепленные, словно арматурой, береговой растительностью. Это были действительно пещеры – глухие, метра под три в глубину, с низкими или, наоборот, высокими потолка- ми, с которых свисали лохмотья сухих коряг. Они были как дно глубокого колодца: притягивали своей черной неизвестностью. И я ее получил. Не вошел, но уже у входа почувствовал, что в ней кто-то есть. Такое, знаете, пограничное состояние: ум отказывается верить, а к сердцу (душе) словно холодное острие ножа приложили. Не знаю, что бы произошло, если бы я инстинктивно, по-охотничьи, дернулся, вскидывая ружье. Вместо этого я просто замер.
В метрах пяти максимум, я видел перед собой волка. Крупноголового, в темной шерсти, неподвижного. Его глаза в сумерках пещеры были не видны до тех пор, пока я не заметил, что на месте одного из них зарубцевавшаяся давняя рана. Сколько он жил с ней, Бог знает.
Мы стояли друг напротив друга вечность, пытаясь понять, что же произойдет дальше – в действительности на второй или пятой секунде. Два одиночества. Двое в одной западне. Мы говорили на единственном понятном нам обоим языке: Я. Не хочу. Тебя. Убивать.
Я попятился, стараясь не смотреть в лоб волку. Я сделал вид, что ничего в этой пещере не заметил. Шел мимо. Не видел. Никому ничего не скажу. Мы договорились. Без слов. Так бывает.
Он богом себя не считает
Николай СТАДНИЧЕНКО
Мегазвезда, живой классик, само кино – Квентин ТАРАНТИНО. Встречу с ним забыть невозможно. И сегодня помню его ухмылку на вопрос: как удается создавать такие фильмы, которые отталкивают и притягивают одновременно?
Это было летом, 20 лет назад. Однако настолько яркая личность, что воспоминания свежи, словно это было на прошлой неделе. Тогда главной сенсацией очередного Московского международного кинофестиваля, куда довелось попасть и мне, стал приезд Квентина Тарантино. Свой киномир он выплетает из многочисленных цитат, тонкой иронии и говорящих взглядов. В ход идут и большое искусство, и трэш.
Открытие фестиваля проходило в концертном зале «Пушкинский». Помню, как глаза разбегались. Вокруг масса звезд кино. Но главная интрига заключалась в том, появится ли американский кинорежиссер в фойе Пушкинского или скромно «спрячется» в первом ряду. Обсуждали на тот момент его премьеру – «Убить Билла-2», фильм, которым открывали московский кинофестиваль.
Никита Михалков, как хозяин бала, принимал у входа именитых гостей. За час до начала церемонии вдруг резко стало тихо – Тарантино таки вышел в народ. Как мне показалось, в жизни он выглядит не столь эффектно, как в кадре. Но шарма и харизмы реальность у него не отнимает. Михалков проходил с Тарантино в полуметре от нашей группы. И мы «ринулись в бой»: «Никита Сергеевич, не проходите мимо». – «А вы кто?» – «Журфак МГУ». – «Попали в цепкие лапы прессы». Вопросами небожителя мы просто засыпали. Вот лишь некоторые из них:
– Как удается создавать фильмы, которые и отталкивают, и притягивают?
– Я люблю сам процесс создания кино. Делаю это по-своему, криво-косо. Если зритель неравнодушен, значит, получилось.
– Вы чувствуете себя кинобогом?
– Нет, никогда не владел качествами богов. Вот сценаристы – это боги!
– Вы часто в творчестве сближаетесь с Восточной Азией. Почему?
– Мне кажется, я в прошлой жизни был либо китайцем, либо корейцем. Меня тянет на Восток как магнитом. И это здорово!
– С какими актерами вам легче работать?
– Ума Турман и еще раз Ума Турман. Не люблю капризных: «Ой, я в воду не полезу, там холодно…».
В то, что я видел и разговаривал с самим Квентином Тарантино, до сих пор не верится. Но как журналист, лишний раз убедился: небожители бывают разные, и чем выше, казалось бы, недоступнее, тем гораздо проще.
Встреча с детством
Людмила КРУГЛОВА
Мне было девять лет, когда песня «Белые розы» стала хитом 80-х. Она звучала отовсюду. Ее пели от мала до велика. И я не исключение. Пела своим бабушкам, микрофоном служила… ручка скакалки. В те счастливые детские годы я и не думала о будущей профессии. И тем более не могла предположить, что встречусь с недосягаемым кумиром – Юрием ШАТУНОВЫМ.
Это была как встреча с дет ством. Певец приехал с концертом 7 сентября 2004 года в г. Костанай. Я, уже журналист, тщательно подготовилась к интервью. Перечитала массу информации о нем, составила вопросы. И вот перед концертом Юрий Шатунов сидит в зале Дворца пионеров (ныне ГШДТ). Меня охватило волнение. Это было первое интервью со звездой такого масштаба.
Помню милое лицо Шатунова, его взгляд, сохранивший детскую искренность и простоту. Он легко отвечал на все вопросы. Так вышло, что спрашивала я одна. Коллеги-телевизионщики просто писали видео. И тогда я поняла секрет его популярности. Он всегда был своим парнем для всех. Простой, без гордыни и тщеславия, умеющий слушать. Казалось, перед тобой не звезда с историей, а соседский парень.
А еще он умел быть благодарным. Ему тяжело было говорить о смерти своего друга, из-за чего певец и уехал за границу, спасая свою жизнь. 90-е были непростыми и опасными. Он рассказал и о мытарствах за рубежом, чем занимался, чтобы прокормить себя. В его словах не было ни жалости к себе, ни стыда, ни высокомерия. В них была просто жизнь. Ведь и звезды тоже люди. Могут ошибаться, страдать и любить, радоваться и переживать.
Позже было несколько звездных интервью. Я встречалась с Полиной Гагариной, Ириной Муравьевой, Авраамом Руссо. Но никто из них не смог в моих глазах сравниться с Юрием Шатуновым по простоте и прямодушию. Когда его не стало, я плакала, танцуя под «Белые розы»…
Гений был прав
Мурат ТЮЛЕЕВ
Его фамилия звучала в переводе с английского почти как «вершина» – ПИК. А имя, будто данное родителями- комсомольцами 30-х – Ким. Дастин Хоффман вдохновился образом Кима для своей лучшей роли, принесшей ему «Оскара».
Ким Пик страдал савантиз мом, редкой разновидностью аутизма, когда больной, по сути, человек превращается в гения. Научился читать в пол- тора года, в три поглощал газеты и книги – пачками. Его па- мять вмещала петабайты информации. Недаром американцы прозвали его «Кимпьютер».
На встрече с бизнес-сообществом на горнолыжном курорте Джексон Хоул, где мне посчастливилось увидеть Кима Пика, 52-летний гений поражал всех присутствующих. Любой же- лающий вставал и произносил свое имя, а в ответ слышал свой почтовый адрес или телефон. Или, наоборот, человек говорил свой номер, а Ким Пик отвечал: вас зовут так-то и так-то. А еще с вами по данному адресу живут такие-то люди.
Отец знаменитого саванта устраивал эти встречи сына с различной публикой не ради денег. До выхода фильма «Человек дождя», который является биографическим, Ким Пик практически впал в депрессию. Его мозг развивался, а физическое здоровье становилось все хуже. И вот грянул четырежды оскароносный «Человек дождя». О Киме Пике узнал весь мир. И он осознал свою значимость для мира, ответственность перед человечеством в планах нераскрытых возможностей человеческого мозга.
Знал наизусть всю классическую музыку. На той же встрече включали различные музыкальные фрагменты, и мистер Пик безошибочно определял композитора и произведение. Только однажды мне показа- лось, что он ошибся. Прозвучала увертюра Петра Чайковского «1812 год». Но Ким Пик, прослушав фрагмент, сказал, что это – гимн России.
По окончании встречи Кима попросили небольшой аудиенции для гостя из Казахстана. И, конечно же, возможности задать свой музыкальный вопрос. И я по глупости спросил: «Как называется альбом группы Supertramp 1979 года?». Ким Пик не стал даже думать и парировал: «Молодой человек, я не люблю эту группу». Конечно, надо было спросить что-нибудь о Казахстане. Наверняка гений не ограничился бы одним предложением.
А по поводу увертюры Чайковского я оказался не прав. Дело в том, что это был финал увертюры, где звучит «Боже, царя храни» – гимн России с 1833 по 1917 год.
Я, наоборот, соединял Союз…
Фарид ДАНДЫБАЕВ
Анатолий КАШПИРОВСКИЙ был одним из самых влиятельных людей в СССР.
Советский и российский психотерапевт в конце 1980-х – начале 1990-х со своими массовыми сеансами психотерапии собирал у экранов до 300 миллионов зрителей по всему Советскому Союзу. Этот феномен до сих пор не разгадан.
В Костанай он приезжал в 2013 году. Две недели собирал полные залы зрителей и согласился на интервью «КН». Я пришел в роли фотокорреспондента в номер гостиницы «Медеу». Анатолий Кашпировский оказался невысокого роста. «Рост как у Кости Цзю и Владимира Зеленского», – уклончиво отвечал он в своих интервью. Это значит где-то 168-170 см. Мне кажется, и это неточная цифра. В телевизоре он выглядел значительно внушительнее. Сразу Анатолий Михайлович предупредил, чтобы его снимали исключительно анфас.
Выражение лица было лишено мягкости. Четко очерченные, сжатые губы показы- вали решительность и контроль. Глаза были малоподвижны. Я далек от фанатской базы Кашпировского. Но факт в том, что через короткое время я почувствовал резкий упадок сил. Запомнились цветы, в номере стояла ваза с красными розами, они заметно увяли. И, как оказалось, их только утром принесли от поклонницы. К слову, сам Кашпировский не особенно любит цветы и в беседе процитировал хирурга Николая Амосова: «Не дарите мне шампанское – я не пьющий. И цветы не давайте – это половые органы растений».
Кашпировский запомнился произносительной ошибкой – вместо «Е», он иногда произносил звук «Э». Например, в слове «дэбил».
– Есть мнение, что появился Кашпировский со своими сеансами. А потом развалился Советский Союз…
– Что, что?
– Развалился СССР…
– Только полный дэбил, идиот, шизофреник скажет, что Кашпировский развалил Союз. Я, наоборот, соединял его…
В целом Кашпировский показался неглупым и начитанным человеком. Но меня, кроме чувства энергетической подавленности, мучил вопрос: «Как же он мог властвовать над миллионами?».
Этот вопрос остается актуальным к новым феноменам мира и политики. Какого же они роста – меньше или выше – неважно. Но сейчас Кашпировский рядом с ними кажется безобидным чудаком.
