С первого дня Великой Отечественной войны пошел счет не только человеческим жертвам: под ударом вражеских войск оказалась 31 тысяча промышленных предприятий, около 100 тысяч колхозов и МТС, десятки тысяч километров железных дорог.
Были захвачены важнейшие районы добычи стратегического сырья, разрушены 750 машиностроительных и 60 станкостроительных заводов, энергетические, транспортные, пищевые предприятия, легкая промышленность. Экономика СССР стремительно перемещалась на восток, в тыловые регионы. Кустанайская область вместе со всеми встала в строй обороны.
Эхо начала войны
В докладной записке Кустанайскому обкому (тов. Журину) сохранились короткие сообщения, что происходило в городе 22 июня 1941 года. Партийные органы разъясняли, военные комиссары мобилизовали. Партийный архив хранит эхо начала войны: «…общегородской митинг, где участвовало до 10 тысяч человек, прошел с большим подъемом…». Копия рапорта от 3 июля бывшего командира Красной гвардии и партизанского отряда Ф.И. Мирошниченко отражает норму поведения заметных горожан, должностных лиц, на них нужно было равняться: «Ввиду сложившейся чрезвычайной обстановки в стране и отступления частично Красной армии, несмотря, что у меня в РККА находятся три сына защитниками Родины, прошу: поставьте (в известность) Наркома НКВД Казахской ССР об освобождении меня от работы начальника гормилиции» (ф. 209, оп. 1, д. 59, л. 25).
24 июня состоялось бюро обкома партии с повесткой «О мероприятиях по усилению оборонно-массовой работы». Ставилась задача немедленно готовить военные кадры: стрелков, радистов, сандружинниц. Самая важная задача была обозначена однажды и до конца войны: организованно и бесперебойно вести мобилизацию.
В аграрной Кустанайской области, как и в других тыловых регионах, были созданы местные чрезвычайные органы власти в лице первых секретарей – будь то обком или райком. На них возлагалась ответственность за готовность к труду и обороне.
В ноябре 41-го Пленум обкома потребовал от коммунистов области скорейшего пуска станкозавода «Комсомолец» и фабрики «Клинволокно». Одна из страниц нашей военной истории: часть оборудования Клинской фабрики искусственного волокна («Клинволокно») из Московской области из-за угрозы оккупации была эвакуирована в Кустанай. Прибыло 130 вагонов с оборудованием и 55 работников предприятия – монтажники, инженеры, техникихимики и 70 бойцов пожарной охраны. Справиться с этой задачей городу было очень трудно: не хватало рабочих и специалистов. Эвакуированное предприятие должно было производить вискозный порох для фронта по технологии Московского института тонкой химии и НИИ №6. К 1943 году завод в Кустанае начал выпуск пороха. Наш город обеспечил сырьем производство двух миллиардов патронов для Красной армии.
Тем временем партия требовала привести в действие все идеологические рычаги в сельских районах: клубы, избы-читальни, библиотеки, парткабинеты. От райкомов партии потребовали восстановить все ранее закрытые политпросветучреждения. (ф. 72, оп. 6, д. 3, л. 20-21).
Все секретари парторганизаций проводили ежедневные политинформации в коллективах Кустаная. В летнем кинотеатре перед каждым сеансом преподаватель учительского института Европейцев читал лекции. С 22 июня по 13 июля здесь прочитано 18 лекций для 4254 слушателей (в совокупности). Все и всех считали: отчеты шли в верха.
Газета в строю обороны
Первые же номера газеты «Сталинский путь», предшественницы «КН», от начала войны рассказывают о патриотизме кустанайцев. Петр Черныш, один из авторов книги «И каждый день и целый век», цитирует заявления кустанайцев в военные комиссариаты. 38-летний В.С. Попов пишет: «Не могу терпеть, не хватает больше сил оставаться вне рядов Красной армии…». М. Габдуллина: «Я дочь трудового казахского народа, воспитанница ленинско-сталинского комсомола, прошу отправить меня на фронт для борьбы с германским фашизмом…». И.Т. Шурмалев: «…я хочу с оружием в руках встать на защиту дорогой Родины…». Из коллективного заявления медсестер, выпускниц медкурсов: «…просим облвоенкомат зачислить нас в ряды Красной армии медсестрами…». Петр Максимович назвал девушек по фамилиям: М. Андреева, Е. Свистунова, А. Зуева, А. Моргунова, Н. Логвинова, В. Дектерёва, К. Чеганова, Боженко, М. Волкова, Перекальская, Грунёва, Черноиванова, Захарова, Феоктистова, Романцова, Саяпина.
Колхозник артели «Алкау» Затобольского района Мурза-Ахмет Батакасов на собрании сказал односельчанам: «… Страна в опасности. Зачислите меня в национальную часть, которую формируют в Кустанае. Не пожалею жизни для матери-родины».
П.М. Черныш пишет: «Газета рассказывала, как в Кустанае и области удлинили рабочий день, отменили выходные, отпуска, отгулы, увеличили нормы выработки, жители перешли на строго нормируемый режим снабжения всем необходимым, основной движущей силой на любом производстве стали женщины, которым, как могли, помогали старики и дети». Примеров множество. Домохозяйка Золотарева говорит со страниц газеты: «Мой муж 27 июня уходит на фронт. Вместо него на комбайне буду работать я…». Колхозницы Мария Беленькая, Людмила Солохина, Ида Пономарева, Мария Кушпитова обязуются овладеть профессией тракториста, Венецина и Мотанева будут слесарями.
Газета «Сталинский путь» в каждом номере агитирует, призывает, поднимает дух тыловому Кустанаю и самым отдаленным аулам. Газета в строю обороны, в этом ее миссия. Газета оставила нам имена тех, кто принял на себя огромные цнепосильные труды, кто воевал и помогал фронту, кто верил в Победу. Газета прошла путь от первого дня войны, вместе с земляками участвовала в жесточайших сражениях, брала Берлин – наша 151 бригада в составе Идрицкой дивизии завершала войну на башнях Рейхстага. Газету читали и хранили в семейных архивах.
Обращаемся к читателям: если перечисленные выше фамилии имеют отношение к вашему семейному древу, позвоните или напишите в редакцию.
Тени чужой стороны
Автору довелось много поездить по местам сражений – будь то Россия, Украина, Белоруссия или Германия. В последние годы выявился «внутри автора» и условный рефлекс: видеть в прохожих потомков тех, кто 22 июня 1941 года перешагнул через советскую границу с оружием в руках. Некоторые из седовласых мужчин выправкой напоминают немцев в наших военных фильмах. Даже крики на футбольном стадионе, лай собак включают тот самый рефлекс.
Среди коренных немцев личных знакомых у меня нет. Испытывают ли они пресловутое «чувство вины», о котором любят поговорить политики? Вопрос на засыпку. Когда подступают даты 22 июня и 9 мая, начинаю искать, что же здесь в 41-м и в 45-м было, в тех местах, которые вижу регулярно? Были еврейские погромы. Возле некоторых зданий можно увидеть плитки с еврейскими именами и названиями концлагерей, где этих людей не стало.
Немецкие архивы 41-45-х годов либо уничтожены, либо где-то охраняются грифом «Секретно». Гитлер официально не фигурирует в речах немецких политиков, но его тень не исчезла. Например, недалеко от нас есть «немецкий угол» на слиянии рек Рейн и Мозель. В 1934 году 170 тысяч человек приветствовали здесь рейхсканцлера. Нет ни памятника, ни плиты с его упоминанием.
Мост через Мозель, названный в 30-х именем Гитлера, сейчас называется Новый мост. Немецкий угол украшает символический палец Юлия Цезаря – он здесь был. О Гитлере нет ни одного внешнего напоминания, но все знают, что и он здесь был.
В разгар пандемии, когда с полок супермаркетов стали исчезать мука и растительное масло, покупатели бурчали: «как в 45-м». По аналогии с нашим сленгом: «как в 41-м».
Оцифрованные страницы газет из фондов Костанайской областной универсальной научной библиотеки им. Толстого
