Когда по всем каналам снова стали вспоминать свердловских студентов, погибших на Северном Урале зимой 1959 года, захотелось добавить нечто свое на эту же тему. Мы ведь тоже прошли по Уралу, но южнее, летом и шестью годами позже. Без проблем, хотя и устали донельзя. Но если б мы знали тогда о трагедии с группой Дятлова, то, конечно, нашли бы иной маршрут. Да куда ж там, все было настолько засекречено, что про те дела не знали даже на турстанции в парке культуры и отдыха города Свердловска (ныне Екатеринбург). Там нас радушно приняли, даже кормили пару дней в местной столовой (помню плакат на стене: «Каждая ложка щей – удар по мировому империализму!»). Ну и прочие туристические шуточки. Если б там знали о группе Дятлова, узнали бы и мы. Но – нет, все было спокойно.
На турстанции мы докупали продукты в дорогу, катались на аттракционах в парке, вечером ходили в кино. Тогда как раз только что вышел на экраны фильм «Операция «Ы», и мы от души похохотали. Вся группа была собрана в основном из нашего 10 «б» класса десятой же школы г. Кустаная. Сразу скажу, что к большому походу мы были вполне подготовлены. Во-первых, у нас был опытный руководитель, студент (а скорее даже преподаватель) пединститута, опытный турист. Во-вторых, все мы не раз бывали в походах и навыки, какие положено, имели. Ну, костер разжечь, палатку поставить, обед на костре сварить. Все умели, все прошли курс молодого бойца. Сначала – сами, диким образом (об этом позже), а потом уже в туркружке Дворца пионеров. Школа была через дорогу от Дворца, и все его кружки были для нас домом родным. В том числе и туристический.
Мы с зимы готовились к походу. Заранее высчитали, сколько и чего надо в дорогу, командир указал форму одежды, особо предупредил насчет обуви. Только ботинки с крепкой подошвой. Резиновые кеды не могли уберечь от сучков и травм в тайге. Ну и прочие дела. Чтобы идти на Урал, надо было пройти сколько-то походов попроще, мы это сделали. Но самое главное – у нас была карта, подробная топографическая карта с указанием номеров лесных кварталов. Это сейчас легко добыть любую карту, тогда же это было великой проблемой, чреватой даже. Тем более Свердловской области, где военных объектов и полусекретных заводов натыкано повсеместно.
Сейчас я вспоминаю то время с каким-то странным чувством. Как нас отпустили родители? Не понимаю этого, я бы своих детей не пустил. Но это сейчас, когда каждый выпуск новостей начинается с криминала. Тогда же мы твердо знали, что все люди братья и советский человек своего в беде не бросит. Потому и шли спокойно, не думая о возможной опасности. Как-то пришлось заночевать на вокзале в Челябинске – сложили в кучу рюкзаки и залегли, и никто нас не тронул. В Свердловске вообще принимали как родных – свои ведь, туристы.
Особая тема – зачем ходили, чего не сиделось дома? На это трудно ответить. Конечно, хотелось свободы, общения с друзьями, новых впечатлений. Наконец, любой поход – это приключение, а кто ж в молодые годы не жаждет приключений?
Автобусом доехали до какой-то деревушки и вошли в тайгу. Сейчас уже по карте я попытался найти наш маршрут. Скорее всего, от Свердловска мы взяли прямо на запад с выходом на станцию Верхние Серги. Никаких северных троп, как у Дятлова. Но приключений хватало и здесь, на Южном Урале. Это было тяжело, целый день идти по тайге, где не всегда были просеки, а чаще бурелом, и привалы делали не часто. К вечеру еле хватало духу поставить палатку, разжечь костер и сварить ужин. Но такого, как там, никогда я не видел раньше и никогда, наверное, уже не увижу вообще. Тайга – это не березовый колок. На верхотуре, с берега реки глянешь – а вокруг зеленое море и ни единой человеческой души. Чувствуешь себя гостем на чужой планете. Вечером выйдешь из палатки и замрешь: вдруг глухарь прилетит? Где еще увидишь такое чудо.
Одни раз вышли на городок, в названии которого фигурировало слово «Уральск». То ли Верхнеуральск, то ли Нижне… Обошли стороной, чтоб цивилизация не расслабляла, и снова ели сомкнули над головами ветки. Так и шли, день за днем, уставая, ругая себя за авантюризм – чего дома не сиделось? Но вечера, ужин у костра, разговоры дотемна – всего этого дома не получишь. Вечера были праздником души. Таких прозрачных речек, такого обилия грибов я не видел нигде. Котелком зачерпнешь ледяной воды, и хочется пить, не ставя на огонь. Птицы – да, повсюду, зверье же пряталось, никого не видели. Только один раз показалось, что приходил познакомиться ночью кто-то. Повздыхал у палаток, потоптался тяжело и ушел в тайгу. Утром опросили друг друга, может, пошутил кто из своих, но нет, все сидели по палаткам. Неужели косолапый приходил? Не знаю, не следопыт, но отпечатки лап у реки впечатляли.
И вроде бы ничто не обещало никаких опасных встреч. Ни тебе беглых зеков, ни злых аборигенов, ни снежного человека. Иной раз, правда, вечером спустишься к речке за водой, и словно давит тебя чей-то взгляд. Оглянешься, да нет, показалось, никого вокруг нет. За день до финиша вышли на опушку, и впервые за все время встретили таких же туристов. В центре поляны стояла охотничья избушка с характерным плакатом на фронтоне: «Добро пожаловать, но не пакостить!». А вокруг – море дикой малины. Мелкая, но намного вкуснее домашней. Однако же парень из местных предупредил: ты в малину-то далеко не ходи, тут и другие любители бывают. Снова медведь? Или он имел в виду змей? В любом случае аппетит поубавился.
Отдохнули. Командир собрал всех на совет. Вроде до конечной точки недалеко, но времени уже за полдень. Идем? Или заночуем тут, в обжитой избушке? Ну как же мы будем ждать, мы ж туристы, нам нет преград. Пошли.
Солнце как-то очень быстро закатилось за ели, и скоро стало совсем темно. Вначале шутили, смеялись, аукались. Потом, когда стало совсем темно, стало уже не до смеха. Было нас человек двенадцать, парни и девушки. Оружие – ракетница у руководителя, и все. Но вот ведь ясно слышно, как кто-то ломится рядом по тайге. Станем, и он остановится. Замыкающими ставили парней покрепче и так шли, убыстрив шаг. А топот был все ближе, и уже, похоже, незваный гость не хотел таиться. Как вдруг впереди послышалось странное звяканье, лай собак и разговор на незнакомом языке. И вот уже окружили нас собаки и, дружелюбно помахивая хвостами, ведут к людям. Оказалось, это у башкир здесь лесной выпас для табуна лошадей (это их колокольчики звякали). У нас бы это назвали джайляу.
В тот вечер был у нас праздник – с сытным ужином, кумысом и душевным разговором с радушными хозяевами. Мы рассказали им о странном топоте вдоль тропы. Башкиры пожали плечами. Медведь – да нет, не его повадки. Рысь? Что ей в темноте в тайге делать? Так и не пришли к единому мнению. Хозяева даже посмеялись над нами – померещилось, мол. А вот не померещилось. Всему отряду, всем сразу – померещилось? Такого не бывает.
Утром – последний переход через кристально чистую речку, и вот уже за горушкой гудок электрички. Она вынырнула из тайги, сверкающая, словно космический корабль. Новенькая, с самолетными креслами в вагонах, каких мы никогда прежде не видели. Особенно потрясла меня табличка на одном из них: «Вагон для курящих». И мы, молодые балбесы, обрадовались такому чуду и всю дорогу до Свердловска смолили свою вонючую «Приму». По губам бы кто надавал, глядишь, и не пристала бы дурная привычка.
Конец истории? Хэппи-энд, в отличие от трагедии группы Дятлова. При этом, если судить объективно, те ребята были покрепче нас. Идти зимой по Северному Уралу – это вам не экскурсия выходного дня. Идеалисты, романтики, теперь таких уж нет. Из дневников тех ребят меня поразили такие строчки. «Вечером переписывали песни». Сидели в палатке и из одного блокнота в другой, и даже не шариковой ручкой, переписывали, чтобы потом спеть у костра. Почему погибли? Кто-то, конечно, знает тайну, но молчит. А все те версии, которые мусолят в СМИ, не могут объяснить происшедшего. Но даже наш короткий, на 150 км, бросок через тайгу говорит о том, что и по сей день есть там вещи, которые пока нельзя понять и объяснить. Может быть, потому нас туда и тянет?
