Перебираю эти старые фотографии Михаила Николаевича Негруля, и, честно говоря, не знаю, как быть. С одной стороны, это не мои фото, и не мне бы добавлять свои словеса к чудом уцелевшим снимкам. У него, наверное, были их тысячи, на самые разные темы, ведь он был фотокором в газете. Не все годились на выставку, были будничные, проходные. Тогда они виделись такими, а сейчас, спустя много лет, они как машина времени. Включи, и память вернет тебя в прошлое.
И все же добавлю к его фото немного своих слов, может быть, кому-то интересны будут эти короткие наброски. Попутно обнародую такой вот странный факт. О чем ни напишу сегодня, все каким-то мистическим образом находит отклик в прошлом, и некая ниточка будто тянется оттуда в наше время. Словно кто-то хочет сказать — ребята, все это было уже, причем практически один в один, учитесь на уроках прошлого. Имею в виду последнюю свою сагу про Негруля, Бессарабию, Крым, Украину. Снова там неспокойно, снова завязывается нехорошая коллизия в тех землях. История повторяется и с очень похожими персоналиями. Все конечно же утрясется со временем, этот кошмар не может длиться вечно. Жаль только, что как и прошлые годы не обходится без крови и страданий простых людей.
Один из самых старых снимков этой коллекции запечатлел заготовку овощей на зиму в областной больнице имени В.И.Ленина. Конечно, и тогда все это можно было купить на рынке, а если повезет, то и в магазине. Но цены кусались, поэтому каждый, у кого был погреб, старался хоть что-то запасти на зиму. Даже в центре города по сей день сохранились пятиэтажки, во дворах которых уцелели погреба. У областной больницы, как видим, был свой склад, а значит, и возможность удешевить питание пациентов. С тех же времен, наверное, тянется наша страсть к гаражам с погребами и дачам, на которых мы «отдыхаем» каждое лето.
Многие не забыли поездки целыми коллективами на уборку овощей. Нас, газетчиков, тоже гоняли на уборку овощей в совхозы «Притобольский» и «Красный партизан». Мы, конечно, возмущались, боясь сорвать выпуск газеты. Но газета выходила вовремя, а мы возвращались с полей, и не с пустыми руками. Таковы были условия принудительных работ. Потрудился в поле — возьми то, что в силах утащить. Мешок капусты, ведро огурцов... Можно по-всякому обличать совковые порядки, но сейчас те поездки на совхозные поля почему-то подернуты ностальгическим флёром. Физический труд на свежем воздухе, с шутками, подколками, с чаем, а то и кое с чем покрепче — было в этом нечто романтическое.
А вот не фото даже, а некий праздничный плакат, на котором все парадные атрибуты того времени, от памятника вождю до нарядно одетых людей. Это 1961 год, Дворец культуры «Строитель» в Рудном, один из первых в городе горняков. В те годы в Рудном, по мнению кустанайцев, все было особенным, от людей до магазинов. Экскурсии ездили, по городу, в карьер, на комбинат. А Дворец культуры был настоящим дворцом, с паркетом, лепниной, красивыми панно на потолке. Рудничане ходили сюда на спектакли, в кино, на танцы, в кружки. Дворец не был холодным украшением города, он был любимым местом отдыха рудничан. Его снесли в конце 90-х, к огорчению многих.
Еще одно фото, как иллюстрация к тому неспешному времени. Улица (то ли в Рудном, то ли в Кустанае), автомобиль «Москвич-407», если не ошибаюсь. Сейчас такой уже большая редкость, раритет. Да и улицу вот так, в любом месте, уже не перейдешь. А то и в пробку упрешься.
А вот еще пара снимков, содержимое которых нуждается сегодня в толковании. Какое-то торжество, в зале пионеры, октябрята, почетные гости (судя по лентам) и нарядно одетые школьники. Это и в самом деле торжество, в средней школе № 8 по случаю вручения ребятам первых в их жизни паспортов. Вручали их, как правило, не в душных казенных коридорах, а вот так, в празднично украшенных залах. Украшали, конечно, как могли, и плакаты писали сами школьники, с нелепыми переносами слов. Но слова эти из стихотворения Владимира Маяковского знал наизусть каждый школьник: «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза»! Еще обращает на себя внимание прическа женщины в милицейской форме, сидящей со стопкой новеньких паспортов. Прическа называлась «Бабетта», пришла он к нам, скорее всего, из французского фильма «Бабетта идет на войну» с несравненной Бриджит Бардо в главной роли. Такие сооружения на голове крутили едва ли не все советские женщины, не глядя на то, идет ли прическа или нет. Доходило до совсем уж анекдотических случаев, когда при нехватке своих волос в это сооружение вплетали пустую консервную банку. Бывало, эта банка со звоном вываливалась, конфузя модницу. И все же тогда это казалось очень модным и красивым.
Праздничные демонстрации в особых комментариях не нуждаются, гоняли на них всех, и все роптали, но шли. Сейчас опять же прошибает ностальгия: пройти бы дружно по площади, под гром духового оркестра и крики «Ура». А вечером у телевизора посмотреть такое же действо на Красной площади. Или, если демонстрация первомайская, тихо — тихо слинять на рыбалку сразу же после нее и половить на спиннинг первых после паводка щук. Вот это уже настоящий праздник, как бы два в одном.
Еще два снимка я и сам на могу никак истолковать. Вроде бы некие спортивные соревнования, кажется, какой-то велопробег. Не скажу про стадион, по какому поводу собрались на нем люди, но вот таким велопробегом в прошлые годы начиналась эстафета на призы нашей газеты. Велосипедисты как бы призывали горожан принять участие в забегах или хотя бы прийти поболеть. Позже бывали и байкеры тех времен, которые также предваряли эстафету.
Два новогодних снимка, примерно пятидесятые — шестидесятые годы. Кажется, все на них так же, как и сейчас. Однако разница есть. На той елке был только наш Дед Мороз со Снегурочкой, и не было заморских аналогов, всяких Санта-Клаусов. И с елками не было никаких экологических извращений — рубить, не рубить. Закладывали плантации, как во всех цивилизованных странах, и рубили под Новый год. А здесь, обратите внимание, даже не сосна у ребят, а настоящая ель. Откуда взяли — неведомо, но чего не сделаешь ради самого любимого праздника.
Знаменитые гости — их тоже снимал Михаил Николаевич. На снимках звезды мирового уровня Дмитрий Гнатюк, Константин Огневой, Юрий Гуляев. Выступали они обычно во Дворце пионеров, лучше у нас зала не было, жили в гостинице «Целинная». Можно сказать, на общих основаниях жили. В лучшем случае в двухкомнатном номере и с неработающим телевизором. И приезжали не на один концерт — фотокор успевал сделать снимок и на другой день получить автограф. Без проблем и надувания щек. Вообще, сам замечал, чем талантливей человек, тем проще он в общении.
Космическая тема — она звучала в газете уже тогда. Почти все космонавты перебывали у нас, многие не по одному разу. Борис Волынов приземлялся тяжело, жестко, если верить документальному фильму, едва не выбил себе зубы и какое-то время после посадки не мог вообще говорить. Здесь он уже второй раз на кустанайской земле, в пионеротряде имени себя в совхозе «Свободный», а также на встрече с механизаторами, на месте своего приземления. А Валерий Быковский снят нашим фотокором в тот момент, когда он докладывал главе государства Никите Сергеевичу Хрушеву об успешной посадке. По обычному телефону, возможно, из какой-то совхозной конторы и без видеокартинки. И счастлив, что все прошло штатно, капсула приземлилась, сам жив. Люди встречали космонавтов как народных героев. Скажи кому-нибудь тогда, что в недалеком будущем уже вполне опытный космонавт откажется от полета, на него посмотрели бы как на сумасшедшего.
На одном из снимков обнаружилась надпись: Герой Соцтруда Нурпеисов, Тургайский район. Тоже уважаемый человек, как и космонавты. Хотя, судя по дастархану, излишней роскошью отмечен не был. Жил просто, как все.
Снова школьники, обычные советские ребята. Посади современных детей перед камерой, наверное и сейчас можно сделать такой же снимок. Или не можно? Школьная форма тогда была сродни солдатской — тяжелая, из грубой колючей ткани, с жесткими форменными фуражками. Слава богу, этих изысков советской моды на всех не хватало, и носить форму было необязательно. Но и вольности пресекались на корню — не дай бог одеть пиджак в клетку или яркий свитер. Правда, и в продаже подобных одежек почти что не было, преобладали серые и черные однотонные костюмы.
Немного личных фото. Самое старое - 1927 года. Михаил Негруль со своей тетей Евгенией и двоюродной сестрой Ефросиньей Замрий. Снимок сделан в Федоровке. Остальные фото, сделанные в пятидесятые, шестидесятые и семидесятые годы — дочь, жена, сам фотограф с внучкой и за работой. Особняком стоит снимок, на котором запечатлен Михаил Николаевич с двумя товарищами. Слева от него — Володя Минасян, талантливый, своеобразный человек, которого едва не угробила партийная бюрократия. Работал он в отделе промышленности «Ленинского пути», писал добротные материалы, но попутно увлекся неким бизнесом. Такое хобби в те годы приравнивали к измене родине. Из партии попросили, с работы тоже. Спас его отчаянный шаг, на который решился бы не каждый — письмо то ли генеральному секретарю, то ли съезду партии. С покаянием, разумеется, признанием своих роковых ошибок и просьбой простить. И добился своего, простили!
Я встречал его уже в новые времена, спросил про бизнес. Он ответил, да, конечно, занимаюсь. И добавил: «Это ведь так легко — делать деньги».
Справа от Негруля, мне кажется, наш редакционный художник Петр Семенович Ильин. Ветеран войны, участник Сталинградской битвы. Жаль, не очень мы были любопытны тогда, плохо слушали, мало запоминали. Его биография — готовая основа и героической книги, и увлекательного сериала. Мне из всех его рассказов особенно запомнился один, как его под Сталинградом взяли в плен румынские вояки. Повели на расстрел, дали залп, да все промазали. Ильин сумел убежать и дожить до победы.
Как жаль, что почти все они, ветераны той войны, уже ушли или уходят. А фашисты снова поднимают голову...
