Какие-то неведомые мне веяния будоражат головы современных родителей. Одна мама вполне серьезно рассказывает, что их выпускной класс (нулевой, подготовительный) родители решили после выпускного же (!) вечера покатать на лимузинах. Кто-то оторопел: зачем такое счастье? Ну как же, говорит классная, а вдруг люди вырастут, жизнь сложится неудачно, и они никогда больше не получат такого шанса. Как страшно жить! В самом деле какая трагедия - жизнь прожить и ни разу не прокатиться на членовозе! Я вот, например, горюю, что родная Советская Армия на военной кафедре научила стрелять изо всего, что стреляет, совершенно даром дала водительские права, но не обучила обращению с трактором/танком. Трактор был бы мне полезнее лимузина.
В другой школе собрались детей везти на выпускной вечер в Астану. В самом деле где здесь, в Костанае, развернуться, в столице-то рестораны покруче будут! Вот это одобряю. Мои пацаны-близнецы, помню, гуляли в костанайском ресторане, так мы, сидючи рядом, извелись, как бы лишнего не выпили или не съели чего. Потом один из них нечаянно забрел на кухню и то, что он там увидел, начисто отшибло весь аппетит и желание гулять тут дальше. А в Астане ж такое невозможно, там хоть и втридорога, но зато все супер.
Время, конечно, другое, и приоритеты иные. Разве могли таким выбором озадачиться мы, выпускники далекого 1966 года? В голове свербило не гулянье, а близкие вступительные экзамены в вузы. Обстановка была та еще, как перед боем за заветный вузовский диплом. Дело в том, что и тогда новаторов от педагогики и примкнувших к ним чиновников одолевал зуд реформ. То введут общественно полезный труд в школе, и вот ты уже машешь вилами на коровьей ферме. То производственное обучение начнут, и тебе долбят в голову названия деталей телеграфного аппарата СТ-35. Блин! А потом вдруг сочинили 11-классное среднее образование, затем отступили на год с этой позиции. И вот итог: на выходе из родной десятой школы два одиннадцатых класса и четыре десятых. И все хотят куда-то поступить.
Проблема выпускного вечера при таком раскладе как-то отходит на второй, если не на третий план. Однако есть она, проблема! Шесть классов – это ж не шутка. Толпа! Другой бы растерялся, но наш суровый директор Филипп Яковлевич Папоян принял жестокое, но справедливое решение. Гуляем все в школе, никаких кабаков (да их и не было-то почти в наличии) и ни капли спиртного! «Лично буду смотреть, нет ли где пьющих», - заявил директор. Мы знали, что это не шутка, и нарушитель мог бы поиметь серьезные неприятности, если б осмелился клюкнуть. Вот так и прошел наш выпускной вечер - в актовом зале и при сухом законе. И что-то не помню я, чтобы кто-то так уж страдал от этого. И пели, и танцевали, и на Тоболе рассвет встретили, и кто-то даже искупался в ледяной воде. Веселые, счастливые и пьяные от полученной вдруг свободы, мы успели все тем вечером и ночью. Да вот же снимки с того выпускного – разве плохо мы гуляли?
Сейчас это трудно себе представить, но на улицах не было милиции, и никого не сопровождали машины ППС. А зачем? От кого нас было охранять? Мы ж у себя дома, кто нам тут что мог сделать? Ну а если кому-то хотелось напиться, так можно ведь и вне школы, дома или с друзьями. Ради Бога! Самое интересное было потом. Уже осенью мы, несколько парней, не сговариваясь, встретились неподалеку от родной школы. «Ну что, зайдем? Конечно, как же не зайти». Мы поднялись на знакомое крыльцо, прошли в последний раз по коридору к директорскому кабинету. Филипп Яковлевич был как всегда на посту, хотя занятий еще не было. «Ну как, не зря мы вас учили? Не зря, все поступили!» И начали рассказывать, кто где будет учиться. Алма-Ата, Москва, Тюмень, Свердловск, Новосибирск. Хоть географию страны изучай.
Филипп Яковлевич достал из сейфа бутылку коньяка, налил всем по рюмке и предложил тост:
- Ну, за родную школу!
Та рюмка коньяка теплым августовским днем дороже мне всех лимузинов и кабаков.
Не буду врать, когда приезжал на каникулы, не бежал первым делом в школу, хотя воспоминания о ней всегда грели душу. Не буду опять же идеализировать те годы и наши отношения с учителями. Всякое бывало. Учителя были любимые и нелюбимые, кого-то слушал, затаив дыхание, а у кого-то просто дремал. Однако же при всем при том отношения были ровные, более того, уважительные. Да, втихаря мы многим учителям давали клички, и, бывало, не совсем безобидные. Но вот как-то назойливо лезет из прошлого слово «вы». Само собой, так мы обращались к учителям. Но и они выкали нам, старшеклассникам! Вы не поверите, но так было! И если бы кто-то из них, не дай Бог, употребил в адрес ученика слово «быдло», как это делается повсеместно нынче, такое ЧП, наверное, докатилось бы до столиц. Что сказать по этому поводу? Невольно вспомнишь строки Роберта Рождественского на смерть Владимира Высоцкого:
О златоустом блатаре
Рыдай, Россия!
Какое время на дворе —
Таков мессия.
Иначе говоря, какое время, такие и педагоги. Каждое быдло своих подопечных им же считает, тут без вариантов. На другое у такого Песталоцци просто тяму не хватит.
Педагогов я видел всяких, поскольку начинал учиться еще в те времена, когда учителя были на вес золота. В нашей Зареченской восьмилетке преподавали разные люди. И сосланные по неведомой нам статье из столицы «шпионы», и внучатая племянница «любимца партии» - самого Николая Ивановича Бухарина. Много было, как мы их называли, «китайцев», на самом же деле истинно русских людей, выдавленных в пятидесятые годы китайскими властями из Харбина. Вот эти действительно учили, и в первую очередь патриотизму. Злые языки шептали: а учитель-то пения у Деникина служил! А он ставил нас на сцену и заставлял петь хором все русские песни. Я так думаю, если б служил у Деникина, пел бы в других местах. Или немцы, которые составляли едва ли не половину населения Заречного (тогда Конезавода). Немецкий язык, помню, давала нам Эмма Эмильевна Вельман. По-русски она говорила с акцентом, но вот немецкий привила будь здоров! А улица закрепляла «немецкие знания». Заиграешься с другом на улице, а тут его мать с крыльца зовет:
И друг мой Йоська чешет домой подкрепиться куском хлеба. А фразы эти западали в памяти.
И тоже был выпускной после 8-го, последнего в Заречном, класса, и вроде не было в школе сухого закона, но не до того было. Как это часто бывает в деревне, в день выпуска вырубился свет. На всю деревню. И мы не бутылки к вечеру тарили, а тащили к школе дизель, чтобы хоть на актовый зал с радиолой хватило. И сделали, и был свет, и был выпускной всем на зависть.
На этом, пожалуй, остановлюсь, много писать – скучно читать. Смотрите фото с выпускного вечера в самые застойные годы. Будет мало – выложу еще. Что касается учителей – то они заслуживают отдельного разговора. Так же, как и наша десятая школа, которую мы сами строили во время коммунистических субботников. Добровольно, с песнями и аж бегом. Потому что надоело скитаться в третьи смены по чужим школам.
